Читаем без скачивания "Англия: Портрет народа" - Джереми Паксман

Нельзя отрицать ни силы этой сцены, ни исторических, культурных и языковых уз, оказавших такое сильное влияние на Черчилля. Военное сотрудничество между двумя странами принесло великолепные результаты, во-первых, в деле освобождения Европы,

а кроме того, в сотрудничестве по созданию атомной бомбы и, в период холодной войны, обмену разведданными, в частности данными электронного подслушивания. Каков бы ни был экономический дисбаланс, англичане всегда убеждали себя в том, что вносят в общее дело некий особый вклад. Среди членов британской делегации, посланной в Вашингтон для обсуждения условий выплаты американцам военного займа,

ходила следующая записка:

«Лорду Кейнсу в Вашингтоне

Шепнул лорд Галифакс:

«Мешки с деньгами все у них,

Зато умы — у нас».

Конечно, без налаженных отношений с Соединенными Штатами никто не поручился бы за успешный исход войны. Но в последующие годы этот альянс позволял англичанам верить, что они остаются независимой державой. Что характерно, эта «независимость» Англии была лишь независимостью от остальной Европы. А в отношениях с Соединенными Штатами это была свобода поступать как заблагорассудится, только если Вашингтон не будет против, и британцы открыли это для себя в 1956 году, когда попытались вторгнуться в Египет, чтобы оставить за собой Суэцкий канал, без одобрения американцев. Но к тому времени жребий уже был брошен; Британия связала свою судьбу с якобы близкими по духу англосаксами по другую сторону Атлантики. В контексте британской истории это можно было понять так: Европа — это война, а Америка — помощь, с которой война закончилась. Однако цена британской сверхзависимости от Соединенных Штатов выразилась в том, что страна закрывала глаза еще на многое из того, что происходило в Европе, увеличив свою отстраненность от европейского сообщества, приема в которое она с запозданием стала добиваться. С тех пор упущенное было уже не наверстать. К 1990-м годам, когда европейский континент уже не был поделен на коммунистические и демократические страны, когда «особые отношения» с Великобританией уже значили для Соединенных Штатов гораздо меньше, ее оставили в подвешенном состоянии. Отношения с США остаются «особыми» до сих пор. Это демонстрируют необычные личные связи, которые могут устанавливаться между политическими лидерами, которые и в буквальном, и в переносном смысле говорят на одном языке — между Тэтчер и Рейганом или Блэром и Клинтоном. Гарольду Вильсону удалось не допустить вовлечения Великобритании во вьетнамскую катастрофу, а вот другие правительства всегда были готовы послать войска, чтобы сражаться вместе с американцами (вместо них) в послевоенных конфликтах — от Кореи до Косово, и с гордостью говорят об этом. Об этом свидетельствует огромный объем британских инвестиций в Соединенных Штатах (гораздо больший, чем в любой европейской стране); взаимопроникновение английского и американского кинематографа, где определенный тип отрицательного героя всегда говорит с английским акцентом; Союз англоговорящих, Атлантический совет и десяток других клубов; то, что путешествующих из Англии в Северную Америку в два раза больше, чем тех, кто пересекает Атлантику, направляясь в любое другое государство Европы или из него. И действительно, количество пассажиров-англичан превосходит лишь число путешественников из Германии, Франции и Нидерландов, вместе взятых.

Сравнение с Древними Грецией и Римом слышны теперь гораздо реже, ибо для англичан становится яснее, чем когда-либо, что весь мир «сделан в Америке». Как объяснить стране, одетой в джинсы, футболки и бейсбольные кепки, что они — часть культуры, давшей миру такой универсальный предмет гардероба, как мужской костюм? Никак. Это уже не имеет никакого значения.

ГЛАВА 3 АНГЛИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ

Когда говорят «Англия», иногда имеют в виду Великобританию, иногда — Соединенное Королевство, иногда — Британские острова, но под этим никогда не подразумевается Англия как таковая.

Джордж Мэйкс. Каково быть чужим

Характерно, что англичанам присуща бездумная готовность смешивать понятия «Англия» и «Британия», и это приводит в бешенство другие живущие на острове народы. Послушать иных англичан, так можно подумать, что шотландцев и валлийцев просто не существует или они лишь мечтают влиться в некую основную народность, которая всегда контролировала свою предопределенную Богом судьбу. Англичанам пошло бы на пользу, если бы они следили за тем, что говорят.

В отличие от Англии, которую полностью или частично покоряли римляне, викинги, англосаксы и норманны, Шотландию, пока она не стала частью Соединенного Королевства, не завоевывал полностью ни один иностранный захватчик. Как трактуют свою историю шотландские националисты, Закон об объединении, объединивший страну с Англией, подписали подкупленные шотландские аристократы. В Северо-Шотландском нагорье до сих пор, почти через два столетия после «очисток земель», приходят в ярость при упоминании об этом «шотландском холокосте», когда с целью освободить место для широкомасштабного овцеводства со своих земель были согнаны целые семьи. Как выразился в разговоре со мной один шотландский националист, это была «наиболее эффективная этническая чистка в Европе, осуществленная вождями кланов и лендлордами, этими англизированными содомитами, с помощью полиции, армии, шотландской церкви и членов парламента, чтобы создать величайшую пустыню в Европе». Он утверждал также, что наградой за непомерно большие жертвы, понесенные жителями шотландских островов во время Второй мировой войны, стал самый высокий в Соединенном Королевстве уровень безработицы и эмиграции. «Если бы в войне победил Гитлер, они жили бы лучше: по крайней мере, в обезлюдевших сегодня деревнях кто-то бы еще оставался», — яростно заключил он.

Верно и то, что шотландцы стали и основными создателями Британской империи: когда их мечты о собственной империи рухнули после безуспешной попытки основать колонию на Панамском перешейке в 1698 году, они с большим отличием служили в британской армии, строили дороги и мосты, становились великими купцами и владельцами огромных состояний. Знаменитый сигнал в Трафальгарском сражении — «Англия ожидает, что каждый исполнит свой долг» — якобы поднял Джон Робертсон, уроженец Сторноуэя на острове Льюис, Шотландия. «В британских сеттльментах от Дунедина до Бомбея на каждого разбогатевшего англичанина, поначалу мало что имевшего за душой, приходится десять шотландцев, — пишет в 1869 году политик сэр Чарлз Дилк. И с озорством добавляет: — Странно, что Соединенное Королевство в народе еще не называют Шотландией». Весьма показательны в этом отношении последние слова генерал-лейтенанта сэра Джона Мура, шотландца из Глазго, смертельно раненного картечью в сражении при Ла-Корунья в 1809 году. У него, конечно, не было сомнений, кому он служил, и он умер со словами: «Надеюсь, народ Англии останется доволен. Надеюсь, моя страна воздаст мне должное».