Читаем без скачивания Ржевский ведун. Книга 2 - Titus
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В стране бандитов и воров,
Продажных шлюх и депутатов,
Забытых властью стариков
И разжиревших бюрократов,
Дорог разбитых и дворцов,
Растущих как грибы с откатов,
Очередной закон готов:
Борьбы с курением и матом.
Товарищ, знай! Пройдёт она!
И демократия, и гласность,
И вот тогда госбезопасность
Припомнит ваши имена!
Не помню, написано стихотворение или ещё нет, но настроение у всех именно такое.
Но я не теряю надежды найти подходящий заводик для своих целей. Можно пойти по другому пути: купить большой кусок земли, перевести его в промназначение, согласовать мощности, построить фабрику сразу по уму под свои нужды. Но это долгий путь. Года на три минимум с кучей откатов и взяток. Сейчас так ещё не делают. Лихие девяностые, все живут сегодняшним днём и продают за бесценок Родину вагонами. Клинтон в девяносто седьмом уже заявил в обращении к Конгрессу: «Мы затратили на приход Ельцина ко власти многие миллиарды долларов, но они с лихвой окупились. Мы выбили конкурента Россию и за ничтожно малые цены выкачали стратегические ресурсы: медь, алюминий, стронций, цезий, бериллий и многое другое. Прибыль США на приведение ко власти Ельцина составила более 5700 %. Такого не было в истории».
Опять меня занесло. Как пообщался с нашими «вояками», так и накатило. Вернувшись после крайней поездки, силой воли унял раздражение. За Державу обидно, и при нынешнем президенте ничего не исправить.
Вернулся к делам. Маша отчиталась: звонки были, но пока всё не то. Или машины нет, или английского. Хотя, отклики есть, и это вселяет надежду…
* * *
К вечеру жара спала. В воздухе висит непонятная московская хмарь. Смогом это не назовёшь, торфяники в этом году не горят, но солнце сквозь какую-то непонятную дымку уже не так сильно припекает. Вообще, очень редко можно увидеть над столицей чистое голубое небо. Вокруг МКАДа стратегически расположены парящие ТЭЦ, которые при любом направлении ветра закрывают зимой наше секретное небо столицы от вражеских спутников искусственными облаками. А летом вот такая хмарь. Отъезжаешь подальше от Москвы и видишь грязную шапку над мегаполисом. Может посмотреть промышленные земли километрах в двадцати от первопрестольной внутри бетонного кольца? Хоть голубое небо чаще буду видеть.
Такие мысли меня посетили, пока ехал в институт имени Склифосовского. Я не придумал ничего лучше, как тренировать свои новые способности целителя на тех, кому нужнее — на больных. Доехал до знакомого корпуса и застрял в приёмном отделении. Филиппа Филипповича на месте не было, и пропускать меня внутрь никто не собирался.
Пока тусовался в ожидании, на инвалидной коляске в травматологию привезли парня. На вид лет двадцать, худой очкарик с прибинтованной к ноге палкой поверх штанины с бурыми пятнами. Прикативший его медбрат в куртке скорой помощи заглянул в кабинет, сообщая о пациенте.
— Жди, тебя завезут, — кинул он болезному и удалился.
Парень закрыл глаза и стал покачиваться, убаюкивая боль. Я подсел к нему рядом на дерматиновую сидушку скамейки. Пригляделся. Закрытый перелом лодыжки и сопутствующий букет из гематомы с повреждениями кожи. Представляю, как ему сейчас больно.
— Андрюха, здорова! Ты чего здесь? — спросил я парня.
Тот открыл глаза и посмотрел мутными глазами.
— Вы ошиблись, я — Иннокентий!
— Ой, извини, перепутал. Очень на моего знакомого похож. Кеша, что с ногой?
— Представляете? На пешеходном переходе машина сбила и уехала. Вроде, перелом. В скорой помощи так сказали, но надо делать рентген.
— Да, не повезло. А, может, просто сильный ушиб? Давай, я посмотрю!
— С дуба рухнул? Не видишь, нога зафиксирована? Не, пусть врачи смотрят!
— Да я только руками на расстоянии. Меня одна бабка научила.
— Ну, если только на расстоянии…
Присел у ноги стал водить руками. Так, вливаю энергию, заставляю кость срастись, заодно обезболю, чтобы парню не поплохело. Не знаю, как магическое обезболивание работает. Может, хватит только моего желания? Процесс пошёл — вижу, как место перелома соединилось, как костная ткань становится монолитной. Две минуты — и перелома, как не бывало. Даже костной мозоли не осталось. Теперь убираем отёк мягких тканей, но не до конца. Лечить так, чтобы пациент на радостях здесь и сразу пустился в пляс, в мои планы не входит.
— Ой, а у тебя руки светятся.
— Где? — я обратил внимание, на ладони, из которых исходило еле видимое при свете ламп зелёное свечение, и перекрыл поток энергии. — Тебе показалось.
Я присел обратно на лавку и вытер испарину — лечение неожиданно оказалось энергозатратным.
— Кеша, всё у тебя нормально с ногой. Перелома нет, сильный ушиб. Щас тебе врачи мазь пропишут, и через день будешь бегать.
Парень прислушался к себе.
— Слушай, нога меньше болеть стала! Точно говорю! Ты что, экстрасенс?
— Ещё скажи, волшебник! Не, это обычный заговор.
— Ты же молчал!
— А я про себя заговор читал, — вот ведь! Надо в следующий раз бормотать что-нибудь неразборчивое. — Ладно, бывай! Пора мне, — я хлопнул по плечу пациента и ретировался. Не-не-не, нафиг такие эксперименты. Хорошо, что я доктора не дождался. Что бы я ему сказал? Филипп Филиппович, умею лечить, подавайте мне ваших самых безнадёжных? Так он захочет посмотреть, а потом притащит целый симпозиум, чтобы удостоверились. И прощай моё инкогнито. И о чём я думал, когда сюда ехал? Нет, это не мой путь. Надо что-то другое. Чтобы тренироваться в лечении, но так, чтобы оставаться в тени.
* * *
Наталья была преисполнена мрачной решимости. Больше месяца она искала работу. По её профилю вакантных мест не было. Ну и что, что она проходила практику в английском филиале Прайсов? В Москве из-за кризиса часть сотрудников была сокращена, и новых пока не набирали. Прошло всего десять лет с появления аудиторской компании Pricewaterhouse Coopers на российском рынке, и она придерживалась консервативной политики: есть кризис — сокращение людей, рост экономики — набор новых сотрудников. В общем, отправили её восвояси, попросив подойти через полгода.
В отсутствии работы по её профилю, она стала рассматривать вакансии переводчиков, персональных помощников и секретарей. Но после ухода части западных компаний на рынке труда был переизбыток толмачей, которые хотели есть, и желательно каждые три дня. Поэтому сильно демпинговали, создавая нездоровую конкуренцию между собой.
