Читаем без скачивания Я болен тобой - Ирина Лунгу

— Этих обид-монеток было гораздо больше, нежели сейчас есть в стаканчике. А в один момент стаканчик распух, — она сделала ударение на последнем слове, и взглянула прямо в глаза Роме, — и не выдержал.

Возникла пауза, во время которой Роман прямо физически почувствовал эти самые обиды, о которых говорила Оксана. Они словно были ощутимыми и сейчас сконцентрировались как раз там, где был источник его боли.

— И как от них можно избавиться? — хрипловатым голосом спросил Роман, уже не торопясь отрицать систему лечения.

— Всё просто, — Оксана решительно отодвинула от себя стаканчик и поправила очки на переносице, — Вынуть их из подсознания, рассказать о них и простить. Видите ли, Роман, только человек способен сам решить такого рода проблемы. Мы лишь наводим на мысли, задавая вопросы и подсказывая. Словно ведём человека к некоему решению, которое принимает только он сам.

— То есть, моё здоровье в моих руках, — задумчиво протянул Рома. Вся эта затея уже не казалась ему столь глупой. А, быть может, всему виной была надежда, которая вдруг возродилась в его душе. А что, если позволить себе поверить?

— Когда мы можем начинать лечение? — тихим голосом спросил он у Оксаны, и женщина взяла со стола ежедневник и стала что-то писать в нём.

— Давайте начнём в понедельник, — предложила она, не поднимая головы, — Часов в десять утра, устроит?

Для Романа больше не существовало понятия времени. Когда ты понимаешь, что у тебя его просто нет, то и начинаешь ценить его по-другому.

— Да, понедельник, десять утра меня очень даже устроит.

Мужчина поднялся со стула и произнёс тихим голосом:

— Вы меня извините, что я так ворвался в ваш кабинет. Просто я в последнее время сам не свой. Сам не знаю, чему и кому верить, хотя умом понимаю, что люди кругом желают мне только добра.

— Я понимаю, — кивнула Оксана, поднявшись со своего места и подавая Роману руку, которую в этот раз он осторожно сжал в ладони, — Всё в порядке.

Рома больше ничего не сказал, только задержал руку Оксаны в своей, потом развернулся и вышел из кабинета.

И снова он не смог сразу вернуться в плен квартиры, которую снял сразу после того, как уехал из своего жилья. Он ничего ни о ком не знал и никому ничего не говорил о том, где он находится. Просто отключил все мобильные, не показывался на работе и ничем не интересовался. Это была другая жизнь, не его. Он не имел права больше быть её частью, потому что был готов умереть. Самовольно вычеркнув себя из списка живых, Рома отключил все воспоминания о том, что бывает другая жизнь. Работа, дом, семья, дети. Это было где-то там, и это было не для него. Единственные, кого он помнил, были Саша и Соня, но и о них он старался почти не вспоминать, потому что было очень больно за несбывшиеся надежды. А ещё было очень больно за Сашу, которую он вынудил переживать за себя.

Зло пнув банку из-под пива, которая с громким стуком покатилась по тротуару, Рома поднял повыше воротник пальто, и направился в сторону машины, чтобы вернуться в снятое жильё и ждать понедельника.

Глава 15

— Мама, я обижен на тебя за то, что я чувствовал себя нелюбимым. Ты знаешь, порой я просыпался ночью, ещё будучи маленьким, долго лежал и не мог уснуть и придумывал море способов, чтобы привлечь к себе внимание. Иногда я изобретал целый план, как стану вести дневник, в котором напишу, что мне очень грустно понимать, что меня не любят, и забуду его на каком-нибудь видном месте. Ты найдёшь его, прочтёшь, и тогда всё станет совсем иначе. Ты поймёшь, что мне плохо, страшно, обидно. Потом я засыпал и откладывал эту идею на неопределённый срок. Помнишь, один раз мы пошли в «Детский мир» и ты купила мне на день рождения рюкзак для школы, тогда я должен был идти в первый класс. А потом, через год моей сестре купили такой же…Просто так. Тогда мне было очень обидно, мама.

Рома сидел напротив Оксаны, глядя ей в глаза и рассказывая всё то, что мог вспомнить о своих обидах. Оксана Анатольевна слушала внимательнейшим образом, и по её лицу никак нельзя было прочесть, что она чувствует или думает. Она вообще никак не выказывала своих эмоций. Это было их обычное времяпрепровождение, но поначалу всё это казалось Роме диким. Один раз он даже встал прямо посреди сеанса и вышел из кабинета, потому что не мог взять себя в руки и начать такого рода терапию. Потом, постепенно всё вошло в свою колею и внутри Романа будто прорвалась плотина. Он говорил, говорил, говорил…О каких-то совершенно незначительных вещах. Вернее, незначительными они казались ему именно до терапии, а сейчас…Чёрт побери! Да он и вправду слишком много значения уделял этим самым мелочам. Он злился на какие-то совершенно не нужные ему вещи, обижался, копил всё это в себе, и понял это только сейчас!

Ему на самом деле стало гораздо легче, если боль не отступила, то хотя бы внутри ему стало гораздо проще смотреть на то, что происходило кругом. И вот сегодня…Сегодня он собирался отпустить самую глубокую обиду, которая была в его душе. Он мало кому рассказывал о ней, вернее сказать, даже никому. Роман мог рассказать кому-то о жене, но это были только голые факты, не больше, а сегодня он должен был вытащить всё, что было в его душе и проговорить это. Самому себе, прежде всего.

— Любимая, — начал он, откашливаясь и понимая, что голос сел, — Наверное, я уже не имею права называть тебя так. Ибо все те чувства, что я испытывал к тебе, они остались там, в нашей прошлой жизни. Я обижен на тебя, за то, что ты погибла, могу ли я обижаться на это? Да, могу, пусть это и звучит слишком глупо. Я обижен на тебя за то, что ты покинула меня, оставила одного, медленно умирать в этой жизни, которая вдруг стала такой ненужной. Бывают мужчины, которые готовы убить любимую женщину за измену. Так вот…Лучше бы ты изменила мне, чем умерла. Лучше бы ты была с кем-то другим, но жила бы на этой планете, а я просто бы знал об этом. А я жутко обижен на тебя за то, что ты погибла…

Он говорил, говорил, говорил. Рассказывал своей погибшей жене о том, что он чувствует, и ощущал, как узел внутри ослабляется, распускается, исчезает. Он находился не где-то в груди, как это часто бывает, потому что кажется, что обида концентрируется в сердце и не даёт нормально дышать. Роман физически ощущал этот самый узел в том месте, где находилась опухоль. Возможно, он сам себе придумал это, но ему становилось легче…

— Когда мы встретимся ещё раз? — Роман откинулся на спинку кресла, стирая с щёк слёзы облегчения. Оказывается, плакать было легко даже в присутствии почти незнакомой женщины. Оксана тоже украдкой вытерла глаза, очевидно, и она не сдержалась и не смогла до конца быть спокойной, когда он рассказывал ей о жене.