Читаем без скачивания Я люблю тебя, Патрик Грин (СИ) - Бер Игорь М.

— И чем вас почивает матушка, Патрик? — осведомилась моя мать. Я и не знала, что в ее лексиконе существуют такие словечки.

— В основном рыбными блюдами. Традиционными для моих родных мест.

— Как интересно. И откуда вы? Из Ирландии?

— Нет, — мотнул головой Патрик и нервно кашлянул в кулак. — Из Норвегии.

— О, как интересно. Так вот какая страна наградила вас красивой нордической внешностью.

— Спасибо вам за комплимент, миссис Грин.

— Не стоит, право слово! Я просто заметила очевидное.

Если и дальше беседа продолжилась в том же ключе, то моя мать наверняка бы назвала со временем Патрика «сударем» или же попросила станцевать с ней пасодобль.

— Ого! На улице уже ночь, — заметил отец, кладя вилку и нож на тарелку. — Как быстро летит время.

— Да, и думаю, мне уже пора, — понял намек Патрик.

Меня одолевали противоречивые чувства: с одной стороны я не хотела, чтобы мой Патрик уходил, а с другой — стоило заканчивать все эти неловкие разговоры, зачинщицей которых была моя мать.

Поблагодарив еще раз за ужин, Патрик встал из-за стола. Я, в свою очередь, поблагодарила его за спасение чести. Мы всей семьей проводили его до дверей и, пожелав взаимной спокойной ночи, попрощались с ним. Прежде чем развернуться и уйти, Патрик встретился со мной взглядом. И хотя не было произнесено ни единого слова, мы прекрасно поняли друг друга.

«Я люблю тебя, Валери Стоун».

«И я люблю тебя, Патрик Грин. И уже скучаю».

Когда Патрик ушел, отец закрылся в своем кабинете, мы с матерью принялись убирать со стола грязную посуду. Джулс к нам не присоединилась — она всегда вовремя скрывалась из вида, когда речь заходила об уборке, стирке и прочих разных мелочах, присутствующих в твоей жизни, если тебя угораздило родиться девочкой. Пока мы занимались этим не слишком увлекательным делом, моя мать не брезговала остатками вина, которые остались как в ее бокале, так и в раскупоренной бутылке. Ничего удивительного — она была знатной любительницей этого алкогольного напитка.

— Какой замечательный этот парень — Патрик, — заговорила она. Судя по слегка заплетающемуся языку, она уже чувствовала легкость в своем теле и в общении со мной.

— Да, он милый, — как бы между прочим согласилась я, хотя на деле мне хотелось петь и плясать от радости.

— Милый? — передразнила меня мать, после чего громко рассмеялась. С вином она явно уже переборщила. — Деточка, видимо, ты еще слишком юна, чтобы разбираться в мужчинах. В Патрике чувствуется стержень, который есть не в каждом мужчине. А еще в нем есть потенциал, пусть даже сейчас в его кармане нет и гроша.

— А тебе не кажется, что ты слишком стара для него? — разозлилась я. — К тому же, я хотела бы тебе напомнить, что ты уже замужем. Ты не забыла об отце?

— Родная, я все прекрасно помню, — заверила она меня, доливая остатки вина в бокал, а заодно расставляя тарелки в посудомойке. — Твой отец — прекрасный человек, за что я его и люблю. Но первая любовь никогда не забывается.

— Патрик — твоя первая любовь?! Мать, ты пьяна.

— Нет, не Патрик, — покачала головой мама, после чего взглянула на меня так, словно видела перед собой тупую деревенщину. — Глен.

— Глен?

— Он был моей первой любовью. Каким же он был красивым….и, кстати, рыжим.

О таких подробностях из жизни своей матери я слышала впервые. Теперь мне стало ясно: от кого я унаследовала слабость к огненному цвету волос.

— Он был тем, с кем я познала в первый раз радость любовной страсти и тягости разлуки. Он был прекрасным любовником. Таких как он я больше не встречала, хотя мужчин в моей жизни было немало.

— Господи, я же твоя дочь! Неужели ты считаешь, что мне следует все это слышать?

— Ох, родная. До чего же ты глупая. Ты понятие не имеешь, что такое любовь, страсть, томительные минуты ожидания, боль расставания и надежда на скорую встречу. Глен…он ведь был беден, как церковная мышь. — В глазах моей матери появились слезы, в то время как ее глаза смотрели на дверь, ведущую в прошлое. Кому-то ее нужно было закрыть поскорее, прежде чем она успеет ляпнуть нечто, за что ей завтра будет стыдно.

— Ты забыла включить посудомойку.

Мать послушала меня, да только так и осталась одной ногой стоять в воспоминаниях.

— Мои родители были против наших отношений. Они считали, что Глен недостоин меня. Что мне нужен жених из обеспеченной семьи. Вскоре им удалось меня убедить в этом. — Моя мать допила остатки вина и положила на стол опустевший бокал. — Как же он плакал при последней нашей с ним встрече. Бедный, Глен. Мой бедный, бедный, Глен. Он очень сильно меня любил.

Уже по обеим ее щекам текли слезы, но на губах играла улыбка, рожденная приятными воспоминаниями, пусть даже у них и был привкус горечи.

— Ты знаешь, что с ним стало? — спросила я, сама не заметив, как увлеклась историей прошлого своей матери, о котором я не знала. До этого мне всегда казалось, что сердце этой женщины просто не способно испытывать сильные чувства.

— Он стал богатым человеком. Открыл несколько фирм в разных отраслях. Женился. Завел двоих детей. А семнадцать лет назад разбился на частном самолете в горах Шотландии, откуда был родом. — Улыбка пропала с ее лица, вместо этого, уголки ее губ опустились вниз. — Я узнала о его смерти спустя три дня после твоего рождения.

Мне стало не по себе, потому как я догадалась, что последует далее.

Моя мать повернулась ко мне и тихо произнесла:

— На миг мне показалось, что его смерть была связана с твоим рождением. И хотя я старалась отогнать от себя эти мысли, я так и не смогла полностью искоренить их из своей головы.

Мне стало холодно и неуютно стоять в одном помещении с этой старой, пьяной, преследуемой призраками прошлого женщиной.

— Я не виновата в том, что ты рассталась с Гленом, — злость так и рвалось наружу из моей груди.

— Знаю, родная, — вздохнула она. — Виноваты были мои родители, социальное неравенство, предрассудки и, главным образом, я сама. Моя детская наивность и нерешительность стоили мне любви всей моей жизни. Я люблю и ценю твоего отца, но той любви, которую я испытывала к Глену, я больше не знала ни с кем. Единственное, чему я рада, так это тому, что лишилась девственности с человеком, которого любила всей своей душой. И возлегла я на его ложе, не спустя пару часов, после нашего с ним знакомства.

Ага, теперь мне стало понятно, куда она клонила. Я-то думала, что она была слишком пьяна, чтобы держать язык за зубами, но оказалось, что в ее словах крылась мудрость, с которой она хотела поделиться со мной.

— Время для уроков прошло, мама. Я уже была близка с Шоном и этого уже не изменить.

— Знаю, — в очередной раз вздохнула она. — Этот разговор нужно было начать еще год назад. Надеюсь, ты не повторишь моих ошибок, и когда у тебя самой будет дочь, не забудь ей рассказать о мудром наставлении ее бабки.

На этом первый доверительный разговор между матерью и дочерью подошел к концу. Испытывала я двоякие чувства: вроде была радость, что я наконец сблизилась хоть немного с матерью, узнав про ее секрет, который не знал даже мой отец, а вроде была и неловкость — словно я побывала в священном обители, являясь при этом атеисткой.

Этой ночью я уснула поздно, думая о матери, о Патрике и о себе. Мне казалось, что я была обязана принять некое важное решение, но никак не могла понять, в чем оно заключалось.

11

Мой отец встает раньше всех, а потому, когда я появилась на кухне, чтобы приготовить себе тосты с плавленым сыром, он уже сидел за столом, пил кофе и читал утреннюю газету. Минут через десять появилась Джулс и принялась умолять приготовить и ей тостов, обещая, что в следующий раз будет ее очередь за мной ухаживать. Я пошла на уступки, хотя не верила ни единому ее слову.

Мать появилась уже привычно позже всех, когда мы с сестрой уже закончили завтракать, а отец — изучил передовицы.

— Доброе утро всем. Ну и напилась же я вчера. Ничего не помню.