Читаем без скачивания Винодел - Алан Джекобсон

— Франк, это Карен. — Она явственно услышала досадливый вздох. — Что-то не так?

— Да просто день был такой хороший, пока ты не позвонила.

— А теперь?

— А теперь уже похуже. Погоди… Ты разве не в отпуске в Калифорнии?

— Ну, я в Калифорнии, тут ты прав. Слушай, мне нужно, чтобы ты кое-что проверил по ПЗООП.

— Я, по-твоему, кто? Твой слуга?

— Франк, я в трех тысячах миль от тебя. Если бы могла сама это сделать, не стала бы просить. Так вот, введи следующие параметры. Разыскиваемый НЕПО…

— Ты поехала в отпуск, но все равно взяла какое-то дело?

— Да, Франк. И я не хочу выслушивать твои издевки. Или вводи параметры, или я попрошу Руни либо Хатчингса.

Вейл продиктовала ему все необходимое. Дель Монако пообещал прогнать информацию через программу и связаться с ней, как только получит результаты.

Она отключилась и еще раз набрала Робби. Снова голосовая почта. Вейл вернулась в здание управления и разыскала Брикса.

— Мне нужна машина. Или подсадите меня к кому-то.

— А как же Эрнандес?

— Он занят и не отвечает.

— Вот и молодец. Небось дегустирует вина и радуется жизни.

Она пропустила колкость мимо ушей.

— Так что, дадите машину?

— Нет. Будете ездить с Диксон.

Распорядившись подождать, он пошел в конференц-зал, откуда вернулся минуту спустя уже в компании Диксон. Вид у нее был откровенно недовольный. Вейл не слышала, о чем они говорили, но, судя по жестикуляции, Диксон спрашивала: «Почему именно со мной?»

Когда этот безнадежный спор окончился, Диксон снова нырнула в комнату (Брикс услужливо открыл ей дверь). Через несколько секунд она появилась со скоросшивателем в левой руке и направилась к Вейл. Лицо ее было непроницаемым, в каждом движении сквозило напряжение.

— Получается, я сегодня буду твоим шофером, — сказала она.

— Это ненадолго. Как только мой друг получит сообщение, ты от меня, избавишься.

Они вышли на улицу и прошли к автомобилю, выданному окружными властями. Им оказался «Форд Краун Виктория». Диксон села за руль и открыла дверцу.

Пока Вейл устраивалась, она пристегнула ремень и пробурчала:

— И что теперь?

— Это же ваше расследование, — сказала Вейл. — Я просто пытаюсь вам помочь. Если мои знания и навыки сузят круг подозреваемых, я буду только рада.

Диксон включила трансмиссию и выехала с парковки.

— Проблема в том, что круга подозреваемых у нас нет.

— Да. Даже самого маленького кружочка.

Диксон хмыкнула:

— Ага, самого малюсенького.

— Я уже позвонила в Квонтико, мне скоро перешлют результаты поиска по нашей базе данных. А пока не прислали, не будем сидеть сложа руки.

— Давай начнем с того, с чего начинаются все преступления: с мотива.

Вейл знала, что мотив для серийного убийцы — это совсем не то, что мотив для заурядного нарушителя закона. Но она решила выслушать Диксон и проследить за ходом ее мысли.

— Не забывай, что большинство убийств совершают знакомые жертв. А вот серийные убийцы — как правило, посторонние люди. Это усложняет задачу. Мы не всегда можем заметить их мотивы.

— Я приму это к сведению, — сказала Диксон. — Но у нас есть один козырь: виктимология. В данном случае Виктория Камерон и некая Джейн Доу. Начнем с полицейских азов: кому выгодна ее смерть? Не ссорилась ли она с кем-то в последнее время? Какие у нее были отношения с мужем? Как все это связано с нашей Джейн, лежащей в морге?

— Хорошие вопросы, — согласилась Вейл. — Можно также узнать, в какие магазины она обычно ходила, в каких ресторанах была завсегдатаем, с кем работала и так далее. Как только опознают выкопанный Бриксом труп, повторим те же операции с ним. Тогда появится уже некий круг подозреваемых, и я наконец смогу реально вам помочь.

— По-моему, ты и так нам помогла.

Вейл постаралась скрыть свое изумление.

— Спасибо, Роксана. Приятно слышать.

Пока они ехали, Диксон активировала закрепленный на солнцезащитном щитке блютус и позвонила в офис. Она объяснила заместителю окружного прокурора, для чего им нужен ордер на обыск в винодельне «Серебряный гребень», и сказала, что официальный документ о резонном основании составит Брикс. Ордер пообещали сделать за час.

— Ну, расскажи, что за ребята попали к нам в группу.

Диксон рассмеялась.

— Думаешь, я главная сплетница в школе?

— Мне бы хотелось знать, с кем я имею дело, чтобы ненароком чего-нибудь не ляпнуть. — Вейл помахала рукой. — Ладно, забудь. В любом случае ляпну. Но мне все равно интересно, что это за люди.

— Ты разве не успела набросать их психологические портреты?

Вейл не сдержала улыбки.

— Я стараюсь этого избегать, затрудняется общение. — Она покачала головой. — Ладно, об этом тоже забудь. Проку от этого никакого. Отвечаю на твой вопрос: да, я невольно это делаю. Взять того же Скотта Фуллера. Он показался мне таким себе всезнайкой.

— О да. Вундеркинд. Привык, чтобы ему все преподносили на блюдечке. Он прочел все книги на свете и, наверное, даже знает, откуда пошло это выражение насчет блюдечка. Но опыта у него маловато.

— Понятно: книг начитался, а пороху не нюхал. О психологических портретах он, похоже, много чего знает, но только из учебников. Это все устаревшие сведения. Он, видимо, прочел Андервуда, Дугласа и Ресслера[9] и вызубрил их наизусть.

Диксон кивнула.

— Но есть одно но: Стэн Оуэнс — его отчим.

Вейл удивленно наклонила голову.

— Правда? Полезная информация.

— Поэтому-то он так быстро и пошел на повышение.

— С ним надо держать ухо востро, — заметила Вейл.

— А вот Рэй Люго — парень славный. Всю жизнь тут проработал, начинал сборщиком винограда, притом мигрантом и несовершеннолетним. Родители въехали в страну нелегально, но он родился здесь и получил американское гражданство. Он очень много трудился, хорошо успевал в школе, поступил в академию и стал копом.

— И вот он уже сержант. Впечатляет.

— Если Фуллеру звание подарили, Рэй его действительно заслужил.

— А ты? — спросила Вейл.

— Я? Я не люблю говорить о себе.

— Я тоже. Но…

— Но если бы тебя попросили сделать какие-то выводы обо мне…

— Я бы сказала, что у тебя хорошо развита интуиция. Что ты человек старательный и уделяешь много внимания деталям. Работой своей занимаешься давно, но она тебе не надоела. И…

Идущий впереди грузовик остановился, и Диксон пришлось сбавить скорость.

— И?

— И тебе не по себе оттого, что ты женщина в окружении коллег-мужчин.

— Это что, такая… как эго называется… проекция?

— Наверное, — рассмеялась Вейл.

— Но кое в чем ты права. И все-таки я запросто ставлю ребят на место, когда они зарываются. Хотя это бывает редко.

— Но все-таки было. Хотя бы один раз.

— Да. Один раз было.

Распространяться на эту тему она не стала, а Вейл не стала вникать. Какое-то время она молча смотрела в окно на проносящиеся мимо виноградники.

— И давно ты работаешь в окружной прокуратуре?

— Несколько месяцев.

Вейл изумленно вскинула бровь.

— Надо понимать, до этого ты служила в полиции.

Диксон посмотрела на нее, и она узнала этот взгляд. Это был взгляд человека, размышляющего над ответом. За сменой работы крылась какая-то темная история, и Диксон должна была решить, насколько крупное сито ей понадобится, чтобы решить, чем поделиться, а что отфильтровать.

— Если вкратце, — выдержав паузу, сказала она, — то родилась и выросла я здесь, в долине. Пять лет у шерифа, потом перешла в полицию Валлехо. Меня повысили до следователя, а через пару лет перевели в прокуратуру. Вот такая у меня полицейская родословная.

Вейл поняла, что правильно расценила ее реакцию: следователей обычно не переводили в прокуратуру просто так. Причин могло быть несколько: пенсия, ранение или обычное желание поработать в тихом месте, без угрозы для жизни. Очевидно, Диксон не хотела вдаваться в подробности своей переквалификации.

Но настаивать Вейл не стала: в конце концов, это была их первая беседа. К тому же Диксон в этот момент как раз свернула направо, к винодельне «Вилла Монтальво». Древний архитектурный комплекс озарял величественным сиянием всю трассу 29. Дорожный знак уверял, что винодельня основана в тысяча девятьсот тридцать первом году.

Они проехали по длинной асфальтовой полосе между ухоженными виноградниками. На табличках на деревянной ограде, тянувшейся вдоль дороги, были написаны названия виноградников. Как предположила Вейл, в честь старинных семейств, владевших ими: «Виноградник Женевьев» и «Виноградник поместья Мона».

— А что ты знаешь об этой семье?

— У них тут три резиденции. Родители, Фредерик и Мона, живут в главном доме. Два маленьких, если в этом случае можно использовать слово «маленькие», принадлежат их дочке Женевьев с мужем и сыну Филиппу с женой. Второй сын живет не здесь, Виктория с Кевином тоже жили отдельно.