Читаем без скачивания Найти Эдем - Алексей Корепанов

Лежал на горячем песке у моря… Бродил по чужому странному лесу, словно выросшему из сказок… Ел что-то белое, вкусное и холодное, сидя в тихом домике с разноцветными стеклами…

Со временем видения ослабли, стали совсем обрывочными и блеклыми, как старые, выгоревшие на солнце рисунки, но продолжали повторяться, хотя все реже и реже.

И было одно видение, воспоминание о котором долго не давало ему покоя, заставляя вздрагивать и просыпаться среди ночи, и до утра глядеть в темноту.

Видение было переполнено страхом. Холодным, скользким, беспричинным страхом, заставляющим бросать все и уходить, уходить от дома. Что могло внушить такой страх? Предчувствие того, что вот-вот разверзнется земля или обрушатся небеса, что появился на горизонте всадник на бледном коне и ад следует за ним, что вышла из дыма саранча с человеческими лицами и львиными зубами, и с жалами на скорпионьих хвостах? Ощущение конца света, гибели мира, неминуемого и скорого дня гнева, дня скорби и тесноты, дня опустошения и разорения, тьмы и мрака, облака и мглы?..

Страх. Неописуемый, неподвластный сознанию и воле страх. Он гнал, гнал людей по дороге, туда, где было спасение от страха. С белесого выгоревшего летнего неба струился зной, поля, то понижаясь, то повышаясь, тянулись к горизонту, и дрожал над ними горячий воздух, и покинутые домики в низинах у прудов, в окружении огородов и деревьев, вдыхали зной темными проемами распахнутых настежь дверей… Земля на обочинах растрескалась, неподвижна была редкая пыльная трава, и деревья вдоль дороги почти не давали тени. Пыль, пыль, пыль тяжело висела над дорогой, пыль садилась на лица людей, и пот стекал по щекам. И шум моторов, и детский плач, и грохот гусениц – сквозь пыль и жару. Ехали в автомобилях и автобусах, на бронетранспортерах и грузовиках, и облепив башни танков, и трясясь в тракторных прицепах. Шли, устало волоча ноги и толкая перед собой тележки с наваленным грудой скарбом, махали догонявшим их грузовикам и автобусам и, если удавалось, втискивались, оставляя на дороге мешки и узлы из простыней, скатертей и одеял. И тянулась, от горизонта до горизонта тянулась вереница людей и машин, в клубах пыли устремляясь под злым летним солнцем туда, где было спасение…

Надежда на близкое спасение чуть притупляла страх, но гнала, гнала вперед.

И ночью все продолжали движение, и кто-то, не выдержав, спал у обочин и в придорожных полях, и кто-то жег костры и резал хлеб, и кто-то кормил детей на ходу, и кто-то кричал, потрясая автоматом: «Бодрее, бодрее, товарищи! Уже скоро…» Светились и двигались фары…

А к утру, едва приоткрыл глаза рассвет, – появилось. Прямо в поле, на фоне проснувшегося неба, – высокий, колышущийся, переливающийся розовым и изумрудным, палевым и фиолетовым раскидистый шатер, словно старый цирк-шапито, словно мираж – и оттуда струилась, струилась надежда, манила, звала к себе, невидимыми гигантскими ладонями задерживая, отталкивая беспричинный страх, повисший над дорогами и бездорожьем.

Со всех сторон выпрыгивали из кузовов, хлопали дверцами автомобилей, выскакивали из автобусов, бросали тележки, сминали танками высокую пшеницу, буксовали – ревели моторы, сизый дым из выхлопных труб расплывался в чистом утреннем воздухе, – бежали, ехали, врывались лицами, капотами, дулами танковых пушек в переливающиеся зыбкие стены шатра – и окунались в тишину и прохладное успокоение…

…Бесшумно упала дверь, из темноты возникли хмурые лица, а вдалеке маячила фигура Черного Стража. Страж поднял руку, погрозил тонким пальцем, и Павел почувствовал неприятный холод в виске. Он открыл глаза, потер онемевшую щеку, пошарил в траве – и сразу наткнулся на широкий лист холод-корня, успевшего за эти ночные часы вылезти из земли и распластаться под головой.

Неужели он заснул? Ночь по-прежнему была темна, и опять нашептывал что-то Умирающий Лес, но, кажется, небо все-таки едва уловимо посветлело.

Что же делать? Отшельником он жить не собирался, но путь в родной город был закрыт, да и в другие тоже. «Будет трудно – приходи за советом», – сказал Черный Страж после их разговора у питейки.

«Что ж, раз так, – вновь наливаясь силой от злости, решил Павел, – я действительно пойду к Стражу. Прямо сейчас, пока не наступило утро. Но не за советом приду я к тебе, Черный Страж! Никто не сможет вынудить меня скрывать свои мысли и молчать. Я не трогаю никого, но и себя трогать не дам. Я владею неплохим оружием и если нужно – пущу его в ход. Если ты, Страж, будешь упрямиться, то я – к дьяволу робость! – переломаю тебе кости и, видит Создатель, заставлю, да, заставлю тебя сделать так, чтобы от меня отстали и позволили говорить то, что я хочу и во что верю. Я заставлю тебя посоветовать посвященным – а твои советы они слушают, я знаю! – сегодня же утром объяснить во всех четырех храмах о согласии с моими мыслями и о полной поддержке меня, Павла Корнилова! Если ты будешь упрямиться, Черный Страж, тебе будет плохо, поверь, потому что я не такой, как все, и не боюсь – слышишь? – уже не боюсь тебя…»

Он решительно и бесшумно шел к городу, огибая болото, переполненный холодной злостью, много передумавший в эту ночь и готовый на все. Он не намерен был превращаться в отшельника.

Небо все больше светлело, и Павел убыстрял шаги, спеша пробраться в дом Стража до рассвета. Подходя к пустоши Молнии, он услышал, как впереди, в лесной тишине, хрустнула ветка. Павел замер, прижавшись к стволу. Опять раздался треск, теперь уже ближе. Нет, это не медведь и не волк, не похоже… Человек? Но кто бродит ночью по лесу? Черная фигура, примерещившаяся Длинному Николаю? Черная фигура…

Павел слился со стволом, чувствуя быстрое биение собственного сердца и напряженно вглядываясь в Пустошь Молнии. На обширном выжженном пространстве, еще не успевшем порасти молодняком, было светлее, чем в лесу

– рассвет набирал силу, легкими, но уверенными невидимыми взмахами стирая с неба черноту – и Павел невольно вздрогнул, заметив движущееся темное пятно. Оно приближалось, похрустывали ветки. Павел неслышно присел на корточки и, скрытый ветвями, проводил взглядом прошедшего совсем близко человека. Подождал немного и осторожно направился следом.

«Интересно, что делает в лесу по ночам Черный Страж? Ищет меня? Но откуда он знает, где меня искать? И, кажется, это у него не первая такая прогулка; ты, вероятно, прав, Длинный Николай… Действительно идет на могилу Безумной Ларисы? Зачем? Или отправился путешествовать по Броселианду? Что ж, тем лучше…»

Темнота родила полумрак, стали видны сосны, похожие на черные пальцы, грозящие небу. Павел пригибался, прятался за кустами, вознамерившись идти за Черным Стражем до неизвестной пока цели, а если предрассветная прогулка Стража окажется бесцельной – тут же, в лесу, поставить ему условия и любым путем добиться от Стража согласия.