Читаем без скачивания Апокалипсис: катастрофы прошлого, сценарии будущего - Александр Соловьев

В этих словах нет преувеличения. Первая известная истории эпидемия случилась в самом начале V века до нашей эры – судя по описанию Гиппократа, это была оспа. Именно благодаря этой болезни, поразившей персидскую армию царя Ксеркса, города Древней Греции смогли отстоять свою независимость и соответственно создать великую культуру. Впрочем, болезни не разбиралась в культуре, и следующей их жертвой через полвека стали Афины – как писал историк Фукидид, мор уничтожил треть населения полиса, погиб и сам основатель афинской демократии Перикл.

Еще большие последствия для истории имела «чума Антонина», прокатившаяся по Римской империи в 165 году нашей эры – судя по всему, вирус оспы завезли на Апеннинский полуостров легионеры, возвращавшиеся с Востока. Эпидемия убила около 5 млн римлян, в том числе и самого императора Марка Аврелия. Города империи обезлюдели, римляне больше не могли охранять границ своей империи. И тогда сын Марка Аврелия Коммод пошел на нестандартный по тем временам шаг – он заключил союз с германскими варварами и стал нанимать на службу в римские легионы целые племена. «Фемида и Арей должны были бы закрыть свои лица при виде того, как эти закутанные в звериные шкуры варвары командуют людьми, облаченными в римские боевые доспехи! – писал о преобладании германцев в войсках империи Аммиан Марцеллин. – И эти варвары – эти люди, которыми мы до сих пор пользовались, как слугами в нашем доме, – хотят теперь править нашим государством!» В античных источниках сохранилось несколько имен варварских вождей, сделавших отличную карьеру в войсках империи. Например, германец Вадомарий был наместником Финикии, его соплеменник Мундерих командовал войсками в Аравии, наконец, вандал Стилихон стал главнокомандующим империи, сосредоточив в своих руках куда больше власти, чем сам император. Собственно, именно преобладание варваров у руля империи и привело Рим к цивилизационной катастрофе.

Возродить империю, воссоединив ее Западную и Восточную части, планировал уже в VI веке император Юстиниан. Казалось бы, успех сопутствовал ему – он возродил армию и флот, десятки варварских царьков признали власть Константинополя, но тут в столицу империи из Египта пришла чума. Византийский хронист Прокопий Кесарийский писал: «От чумы не было человеку спасения, где бы он ни жил – ни на острове, ни в пещере, ни на вершине горы… Много домов опустело, и случалось, что многие умершие, за неимением родственников или слуг, лежали по нескольку дней несожженными. В это время мало кого можно было застать за работой. Большинство людей, которых можно было встретить на улице, были те, кто относил трупы. Вся торговля замерла, все ремесленники бросили свое ремесло…» Ослабевшая Византия была вынуждена отказаться от всех экспансионистских планов, что, в свою очередь, как писал американский ученый Джаред Даймонд, дало толчок для арабской экспансии и превращения ислама из сектантского учения скотоводов-кочевников в новую мировую религию.

Еще один характерный пример – эпидемия «Черной смерти» (бубонной чумы), которая поразила мир в середине XIV века, уничтожив огромное количество людей. Во Франции, по свидетельству современника, «было такое критическое положение, что нельзя было никого найти, чтобы тащить трупы в могилы. Люди говорили, что наступил конец света». Не помогали ни молитвы, ни посты; люди, напротив, считали папу главным виновником божьего гнева. Власть католической церкви была подорвана, и в Европе стали появляться религиозные движения, которые привели к образованию протестантизма. Любопытно, что на Руси «Черная смерть» вызвала иной результат – мор подорвал могущество таких старинных купеческих мегаполисов, как Великий Новгород, Псков, Смоленск, Суздаль, Чернигов, создав предпосылки для возвышения провинциальной Москвы.

Зато авторитет католической церкви укрепила другая эпидемия, которую можно считать побочным следствием Великих географических открытий – начала процесса глобализации. В конце XV века в Европу из недавно открытой Америки попал возбудитель сифилиса – бледная спирохета. Это было самое страшное из заболеваний, передаваемых половым путем. Все посчитали сифилис наказанием Бога для грешников, и подорванный авторитет церкви быстро возрос. Нечто подобное с общественными настроениями в конце XX века проделал и вирус СПИДа, ставший мрачным финалом беззаботной эпохи «сексуальной революции».

Но самое революционное воздействие на человечество произвели вовсе не чума, оспа или холера, а куда более привычный нам вирус гриппа.

Обычно все новые эпидемии гриппа принято сравнивать с пандемией «испанки», начавшейся в 1918 году. Действительно, это была, пожалуй, самая смертоносная пандемия в истории: по различным оценкам, от «испанского вируса» умерло до 20 млн человек. Впрочем, многие историки считают, что счет жертв пандемии может дойти и до сотни миллионов – все-таки многие регионы планеты, пострадавшие от гриппа, тогда никто не обследовал. К примеру, известно, что грипп уничтожил более половины всех эскимосов Северной Америки, из-за эпидемии полностью исчезли некоторые племена в Африке и Южной Америке. В то же время в России «испанка» стала не очень значительным эпизодом на фоне других эпидемических катастроф – чумы в Поволжье, холеры на Кавказе и в Сибири и, наконец, невиданной в мировой истории эпидемии сыпного тифа, косившего ослабленных от голода людей. Как вспоминали современники, в те годы все станции железных дорог были забиты трупами людей, умерших от тифа; от «сыпняка» погибла армия адмирала Колчака, после чего победа большевиков стала неизбежной.

Другим же следствием той эпидемии стала мобилизация усилий всех медиков на борьбу с вирусами, открытием которых ученые также обязаны гриппу.

Собственно, сам грипп был знаком человеку еще с античных времен – к примеру, в трудах римского историка Тита Ливия встречается описание болезни, чьи симптомы очень напоминают симптомы гриппа. В трактатах XV–XVI веков множество раз встречается описание так называемой английской потливой лихорадки, которая также очень напоминала грипп.

«Казалось, что вся внутренность в жидкость обратилась, осушив все части и истощив все силы страждущих, – описывал эту болезнь русский врач Иван Виен. – Сия зараза производила скоропостижность пульса, обмороки, тошноту, сильное биение сердца, тоску, охладелось наружных частей тела, сильные судорожные движения, скорбь падучую и паралич…» Позже болезнь получила название «инфлюэнца» (influenza di freddo на итальянском означает «влияние холода»), а вот нынешнее название этого недуга появилось лишь в XIX веке – слово «грипп» происходит от английского grip, что означает «схватывать». В позапрошлом столетии Европа как минимум четыре раза сталкивалась с пандемиями гриппа, и самой страшной оказалась пандемия 1889 года, когда Европу посетил «русский грипп» (в свою очередь, Россия получила его из Средней Азии). Тогда от вируса погибло до 750 тысяч человек, и именно это заболевание подвигло ученых Луи Пастера и немца Роберта Коха на исследования, в ходе которых и была обнаружена прямая связь между микроорганизмами и инфекционными заболеваниями.

С этого момента человечество перешло в планомерное наступление на своего извечного врага, изобретя для этого антибиотики, противовирусные препараты и массовую вакцинацию. Пошли победные реляции – так, в 1926 году в СССР объявили о полной победе над холерой, а в 1980 году ВОЗ объявила о полной ликвидации оспы в мировом масштабе. Единственный микроорганизм, который оказал людям стойкое и упорное сопротивление, – это вирус гриппа. Обладая творческой натурой, он, можно сказать, все время работал над собой и в итоге научился обретать новые мутационные формы. В конце концов они образовали уникальный тандем с ведущими фармацевтическим компаниями – своего рода «вечный двигатель», обеспечивающий постоянный приток денег.

Но в деле борьбы с вирусами медикаменты – совсем не панацея. Например, им неподвластна одна из самых смертельных болезней на Земле – лихорадка Эбола, вызываемая вирусом Эбола, относящимся к семейству filoviridae. Вирус Эбола вызывает лихорадку, сопровождающуюся тяжелой интоксикацией, сыпью, подкожными и внутренними кровоизлияниями, массивными кровотечениями с поверхностей слизистых оболочек дыхательного и пищеварительного трактов. Смертность при заболевании лихорадкой Эбола колеблется от 60 до 80 %. Вирус был выявлен во время одной из эпидемий лихорадки в Южном Судане. Очаги распространения обнаружены практически во всех странах Африки, расположенных к югу от Сахары, а также на Филиппинах.

О вспышках лихорадки Эбола сообщается едва ли не ежегодно. Одними из наиболее обширных были эпидемии 1976 года в Заире и Судане, когда погибло более тысячи человек, и заирская эпидемия 1995 года, жертвами которой стали 245 заболевших.