Читаем без скачивания Рейдер - Павел Астахов

– Вы говорили, что мы – санитары бизнеса, – вылез вперед лишь вчера принятый в «МАМБу» рыжеволосый стажер, – но ведь и «овца» имеет на свою шкуру… если не юридическое, то хотя бы моральное…

Спирский прищурился. Этого лупоглазого рыжика-пыжика приняли по протекции одного из давних сотрудников «МАМБы». Игорь, верный помощник Спирского, сам побеседовал с ним, проверил биографию, позвонил знакомому оперу и в итоге утвердил его с испытательным сроком в три месяца.

– Хочешь узнать, почему я этого права не признаю? – поинтересовался Спирский.

– Хорошо бы.

Петр Петрович усмехнулся. Наивность стажера не знала границ, и Спирский, поначалу раздражавшийся такой непосредственностью, решил при случае использовать это чудесное качество. Например, подставить этого олуха под какую-нибудь «проходную» сделку, а потом сделать крайним. Такие кадры тоже нужны.

– Идет, – кивнул Петр Петрович, – расскажу вам кое-что из жизни «овец».

Он расположился в кресле за двухтумбовым массивным, занимающим чуть ли не полкомнаты, столом и оглядел сгрудившихся вокруг «студентов».

– Взять хотя бы нашего нынешнего клиента – НИИ «Микроточмаш». Когда его директор Батраков занимался приватизацией, он обманул не только тех, кто создавал институт. В первую очередь он обворовал государство.

– А откуда вы это знаете? – заинтересовался рыженький. – Вы же не опер…

– А все это очень просто, – улыбнулся Спирский и повернулся к своему заместителю Блинкову: – Толик, что должен был сделать Батраков по второму варианту приватизации?

Тот сразу же отреагировал:

– Включить обязательную долю государства в размере тридцати процентов плюс одна акция.

– А сделал он это?

– На бумаге, которую показал в министерстве, да, – кивнул Блинков. – А на самом деле зарегистрировал совсем другие документы.

Рыжеволосый стажер приоткрыл рот, явно, чтобы спросить, почему Батракова еще не посадили, и Блинков, получив молчаливое разрешение шефа, приоткрыл еще одну тайну:

– Сам Батраков руки не марал. Он подставил начальника юротдела НИИ, которого через полгода сам же выгнал за пьянку.

Наблюдающий за реакцией «студентов» Петр Петрович усмехнулся, и Блинков понял, что шеф доволен и можно продолжать:

– После этого он избавился еще от трех своих замов, забрав их доли. А в течение следующего года создал ситуацию, угрожавшую банкротством и разорением предприятия.

– А это ему было зачем? – вытаращился рыженький.

– Люди испугались, – пожал плечами Блинков, – и начали скидывать акции за бесценок. И тогда Батраков скупил их и довел свой пакет акций до контрольного.

Блинков еще раз глянул в досье и завершил:

– Фактически в составе акционеров остались только те, кому плевать на все, либо те, кого Батраков побоялся «кинуть».

Юрист захлопнул папку, сел и со скучающим видом уставился в окно, из которого была видна часть набережной Москвы-реки. А Спирский хохотнул и забросил свои короткие ножки на стол. Это означало, что директор «МАМБы» испытал наивысшее удовольствие от общения с подчиненными.

– Мы очень хорошо проанализировали деятельность этого деятеля, – скаламбурил Петр Петрович, – и получили весьма интересный портрет.

Сотрудники превратились в слух, а он все рассказывал и рассказывал. И об эмиссии акций, когда пакеты ненужных акционеров размывались, а сами акционеры оставались ни с чем. И о том, как Батраков зарегистрировал пару оффшоров на свою семейку. И даже о том, что все бабки НИИ в конечном счете сливаются в швейцарский банк.

– Возникает вопрос, а где он платит налоги? – зло улыбнулся Спирский. – Ответа нет, как нет и бабок в бюджете. На западном языке это называется «схема оптимизации налогов», а на русском – «воруют».

«Студенты» сдержанно засмеялись, и Петр Петрович счел важным подчеркнуть, что рядовые акционеры НИИ при таком директоре давно забыли, что такое дивиденды, а всякие ненужные семейному карману Батракова вопросы, типа очистных сооружений, всегда решались обычной взяткой, в данном случае – списанной и врученной небогатому природоохранному прокурору «Волгой».

– Как хотите, – развел руками Петр Петрович, – а этот клиент – наш.

И рыженький стажер только растерянно и восхищенно хлопал глазами.

Третий

Оставив руководство НИИ составлять «план мероприятий», Павлов первым делом позвонил в Москву, одному из своих наиболее хватких помощников:

– Ванюшка, выезжай.

– Прямо сейчас не смогу, шеф. Вы же знаете, у меня на субботу…

– Хорошо, выезжай сегодня вечером, – разрешил Павлов, – но чтобы с утра в воскресенье был уже здесь и готовил документы. Номер в гостинице я тебе забронирую.

– Понял, – нехотя согласился помощник.

Павлов знаком пригласил терпеливо ждущего Прошкина садиться в его машину и отправился в город: ближе к обеду, часа через два, должна была решиться судьба сына заместителя по науке. И Прошкин сразу же стал рассказывать, как все это произошло:

– Это случилось три недели тому назад.

«Три недели… – отметил Павлов, – однако все три недели вокруг НИИ ничего не происходило. И каких документов у них могло не хватать?»

Вопрос был не праздный, и, если бы Артем на него ответил, защита НИИ могла быть выстроена куда как быстрее.

– …Слава и его друзья выходили из клуба и садились в машину моего сына, – рассказывал Прошкин, – а тут в клубе – облава, и в машине моего сына, под водительским сиденьем, нашли пакет с анашой. Целых полкило! Представляете?

«Кто-то из местных в деле… – подумал Павлов. – А то и – в доле…»

Организовать столь явную подставу без прямого указания из верхов Тригорской администрации было бы непросто. Да и не нужно.

– Его сразу арестовали…

– А как именно вам предложили сделку? – заинтересовался Павлов.

– Пришел этот Кухаркин, – поник головой Прошкин, – сказал, что поможет, но ни деньги, ни акции ему не нужны – только доверенность на управление акциями. А потом и в милиции намекнули, что надо быстрее что-то решать.

– Кто намекнул – следователь?

– Да, из городской криминальной милиции, – нехотя подтвердил зам по науке, – они и арест производили…

Артем сосредоточился. Участие местных оперативников в подставе упрощало рейд, однако Павлов чувствовал: манера захвата столичная – быстрая и юридически грамотная, да и «послужной список» пришедших в пансионат рейдеров никак не был связан с Тригорском. В этом «симбиозе» чувствовалось какое-то противоречие.

– Только я прошу вас, – внезапно испугался Прошкин, – не надо все это разглашать!

Артем сокрушенно покачал головой.

– Я не имею права уговаривать вас выступить на стороне Батракова, – тихо сказал он, – у меня у самого сын… понимаю. Но если вам нужна моя помощь, то я буду защищать вашего сына в этом деле. Вот моя визитка.

Прошкин взял визитку, некоторое время потрясенно вертел ее в руках и вдруг полез в карман и вытащил из старенького портмоне другую визитку.

– Вот здесь фамилия, должность и телефоны этого капитана… в общем, все.

Павлов кивком поблагодарил за доверие и развернул визитку лицевой стороной.

«Ну что ж, капитан Бугров, теперь я знаю и третье лицо в этом деле…»

Прошкину явно полегчало, и он принялся рассказывать – просто о себе. О том, как рад был когда-то просторной квартире и возможности работать на космос и «оборонку». Как стремительно рос город, как много ему платили и как завидовала вся округа их московскому снабжению. Как за пять лет он защитил докторскую, а жена за те же пять лет стала кандидатом наук. И как потом все это рухнуло, и люди, чьи головы за рубежом оценивались в миллионы, пошли торговать шмотками на рынке.

«Кто вы?» – думал Артем о невидимом противнике.

Он чувствовал эту столичную хватку, но видел, что и без местных тоже не обошлось.

– …и я бы пошел на рынок, если бы Батраков не спас, – в голосе Прошкина зазвучал стыд, – платил нормально. Акционером сделал…

– И?

– Но я – не герой! Я и не могу, как Пахомов, запереться и отстреливаться до последнего патрона!

Павлов с недоумением посмотрел на зама по науке.

– Какой Пахомов? Что за стрельба?

– А разве вам не рассказали? – удивился Прошкин, – Пахомов, наш особист, бывший «афганец», заперся в спецчасти и начал палить… прямо по рейдерам.

– Бывший «афганец»? – насторожился Артем.

Он знал одного «афганца» Пахомова.

– Ну да, – подтвердил Прошкин, – бывший офицер КГБ, звания не помню.

Лицо Артема непроизвольно растянулось в улыбке.

– Бывший… – пробормотал он. – В этой конторе «бывших» не бывает.

– А вы что… его знаете?

Павлов задумчиво хмыкнул:

– Был у меня знакомый с такой фамилией.