Читаем без скачивания Дело в руках - Николай Струздюмов

— Ну, девчаты, набездельничались мы седни, нагулялись, напьянствовались, а теперь давайте немного делом займемся.

И устраивается на табурете под лампочкой, подставив под ноги крохотную, игрушечного вида скамеечку.

Оля и Света тщательно моют руки, приводят себя в порядок, достают свое вязание и усаживаются на диван напротив тети Лизы. А кот устраивается на своем месте — на стуле, на мягкой подстилке возле открытой духовки.

В избе воцаряется устойчивая тишина, сквозь которую мягко просачивается помурлыкивание динамика да слышится тиканье часов, неустанно и бдительно отмеряющих ход времени. И в эти покойные звуки вскоре вплетается ровный, без суеты голос тети Лизы. Она неторопливо, обстоятельно, иногда кивая в сторону прикрытой комнаты-боковушки, как бы приглашая в свидетели ее непостоянного, загадочного жильца — он, дескать, не даст соврать, — начинает рассказывать о разных событиях и интересных случаях из своей жизни, которые больше всего связаны с паутинками и многие из которых верней было бы назвать приключениями.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПАУТИНКИ

Вслед за приезжим гастролером

Я сижу за столом, пододвинувшись поближе к окну. Передо мной разложены отчетные материалы, таблицы и графики. Они уже мне порядком надоели, да и дело идет к концу, и я внимательно начинаю слушать разговор, который ведется в другой половине избы. Там тетя Лиза рассказывает соседке о разных случаях из своей жизни, о базарных приключениях и о платках. Чем дальше, тем она больше воодушевляется, потому что собеседница слушает ее с большим интересом. Сама она платков не вяжет и потому, видать, даже завидует тете Лизе, однако, по-хорошему, как может завидовать ничем особенным не отмеченный, но доброй души человек искусному мастеру.

У тети Лизы я теперь квартирую не постоянно, как когда-то, когда моя контора находилась поблизости, а перебираюсь обычно по весне и остаюсь на лето. Во-первых, чтобы сбежать от того, что обычно бывает в центре летом: от раскаленного камня и асфальта, и от грохота самосвалов и треска мопедов. И еще меня тянет сюда потому, что здесь я обретаю состояние той покойной сосредоточенности, при которой упорядочивается все повседневное, из него главное всплывает на видное место, а всяческая мелочь отодвигается и занимает полагающийся ей незначительный уголок.

В эту весну я перебрался сюда раньше чем обычно: Оля и Света — теперь уже студентки техникума — рано уехали на практику, за которой должны последовать каникулы. Вот я и перебрался.

Я сижу, все внимательнее прислушиваюсь к разговору и чувствую, что намечается нечто интересное.

Тетя Лиза, сделавши подробный экскурс в последнюю неделю, вплотную подходит к рассказам о тех покупателях, которые всячески пытаются завязать знакомство с нею. Такими попытками довольно-таки часто заканчиваются ее выходы на базар с паутинкой. Но у нее на этот счет — я хорошо знаю — собственное жесткое правило: своего адреса никому не давать и по чужим адресам не ходить.

Не давать — из-за вот какого соображения: а кто его знает, кем окажется тот желающий, а вдруг нечистым на руку, и кому он вздумает передать адрес, тоже неизвестно. Не ходить по чужим — поскольку это вроде как навязывать свою работу, вроде как упрашивать и унижаться.

И еще во всем этом сказывается осторожность человека, которого легко обмануть и которого не однажды обманывали. Подобного рода люди, приобретя в течение жизни богатый печальный опыт, к старости исключительно редко и с натугой идут на случайные знакомства, а в таких бойких местах, как базар, в особенности. Правда, говорят, есть святые души, которые доверяются всем подряд и во всем, сколько бы их ни обманывали. Говорят, что есть, но я в этом сильно сомневаюсь.

Однако, осторожность осторожностью, но бывают и исключения. Они делаются в отношении тех людей, которые особенно чем-то заинтересовали, расположили и внушили безоговорочное доверие.

Вот об одном из таких исключений и начинает она вскоре рассказывать во всех подробностях.

Я частично был свидетелем той истории, частично знаю ее по рассказам тети Лизы и теперь поведаю ее вам.

В общем, в тот раз тети Лизина паутинка повела свою хозяйку по необычным, по ее понятию, даже легкомысленным местам.

Началось все возле тех же трех кленов…

Но сначала он долго маячил где-то к отдалении, останавливался чуть ли не возле каждой паутинки, привлекая внимание всех торгующих своей аккуратной, далее чуть картинной бородкой и несколько необычной — с этаким небрежным изыском — одеждой, вообще, всем своим нездешним видом.

Когда он оказался поближе, тетя Лиза заприметила возле него старушку-советчицу. Та как раз обернулась и в свою очередь тоже увидела тетю Лизу. Потом что-то шепнула ему, он тоже обернулся, посмотрел в эту сторону, и они направились прямо сюда, к трем кленам. К тому времени он, кажется, уж порядкам был взбудоражен блеском и сверканием паутинного царства и сильно раззадорился на хорошую покупку.

С первой же минуты он очаровал тетю Лизу. И прежде всего тем, что, бросив один только пробный, короткий взгляд на ее паутинку, не удержался и воскликнул:

— О-о, это вещь!

И заходил, затоптался вокруг тети Лизы. Снимал замшевые перчатки, то и дело дышал на пальцы, согревая их, щупал платок, рассматривал против солнца и даже зачем-то к носу подносил.

— Вещь ведь, а? Явление природы? Что? А? — кричал он своей спутнице-советчице.

Та взглядывала на него с улыбкой и подтверждала:

— Хороша паутинка.

Они для порядку походили еще по базару, посмотрели другие, до сего не просмотренные платки, и вскоре вернулись к тете Лизе.

— За сколько вы его продаете, бабушка?

— Сто пятьдесят прошу. Давайте свою цену, — последовал традиционный ответ.

«Своя цена» по тому базару могла равняться рублям ста двадцати, не больше. А он сразу:

— Беру за сто сорок. Согласны?

Тетя Лиза была ошарашена таким неожиданным поворотом в торговле и сразу даже не нашлась, как ответить. И только некоторое время спустя, освоившись, сказала:

— Дак ведь я че же. Я, конечно, согласная.

— Ну и отлично! — крякнул он. — Значит по рукам? — и в самом деле хлопнул по рукам тети Лизы.

Во всем этом было много наигрыша, который тетя Лиза приняла за чудаковатость.

— Сворачивайте, бабушка, больше не стойте, — решительно велел он. — Я ваш платок беру.

Тетя Лиза свернула платок. А у него тут будто что-то заело. Что-то не торопился он заполучить покупку, тянул и озадаченно почесывал под меховой шапкой. Потом эдак мягко взял тетю Лизу под руку, отвел в сторону и доверительно заговорил о том, что пришел на базар за дешевеньким платком, лишь бы какой местный сувенир взять. Но вот увидел платок тети Лизы, очень им восхищен я никак не хочет его упустить.

Тетя Лиза слушала его признания и расцветала.

— Вот не хочу я упустить ваш платок — и хоть меня убейте! А денег не хватает! — крикнул он.

— Ну, уж я не знаю, как тут быть, — развела руками тетя Лиза. — А дом-то у тебя далеко?

— Да далековато, бабушка. За тысячу километров. А здесь я остановился в гостинице.

— Ну, я не знаю, как быть.

— А давайте-ка вот как…

Короче, дело кончилось все тем же: он стал просить у нее адрес и обещал через два дня прийти с деньгами и забрать платок.

Тетя Лиза дать свой адрес наотрез отказалась.

Ах, если бы Дарья здесь была! Она такой лакомый кусочек не упустила бы. Она не только бы адрес дала, а зазвала бы его к себе и не через каких-то два дня, а прямо сейчас. И привела бы, и чаем угостила, и еще чем покрепче. И предложила бы ему платок как раз по деньгам. И насладился бы он ее обществом и ее самобытностью. И ушел бы довольный, бережно унося свою восхитительную покупку.

А потом, значительно позднее, он понял бы, что ему всучили липу, которая не стоит и половины затраченных денег. Но к тому времени он уж забыл бы, как выглядит эта Дарья, где она живет. Да если и не забыл, то все равно дела исправить уж было бы невозможно.

Скорей всего он и попался бы в лапы как раз такой, как Дарья, если бы не опытная советчица, которая привела его к тете Лизе. Но, стало быть, с адресом случилась заминка. Тогда он предложил другой вариант. Он попросил прийти с платком к нему в гостиницу. В среду.

— Да где ты до среды деньги-то возьмешь? — подозрительно спросила тетя Лиза.

Он уверил, что позвонит домой, все обскажет, и деньги ему вышлют телеграфом.

Но и в гостиницу ехать тетя Лиза не решалась.

Однако он упрашивал очень настойчиво, к нему подключилась старушка-советчица, еще кое-кто из рядом стоящих ажурниц, и она после длительных уговоров, в конце концов, сдалась.