Читаем без скачивания Рефлексия - Татьяна Алферова

- Не желаете ли освежиться?

Вика простонала нечто нечленораздельное и блаженно заснула на диване, закинув ноги на высокий валик. Алик оделся, пошатываясь. Пошатываясь, добрел до двери, аккуратно прикрыл ее за собой и вышел в темноту. Ему светила луна и свободный день впереди. Послезавтра начинались трудовые будни в ресторане "Два аиста".

Вика и другие. Пятница.

Вика в курилке сбивчиво пересказывала подруге Свете вчерашние события. Света вскидывала подбородок, трясла челкой и толкала Вику полным круглым плечом в особенно завлекательных моментах изложения.

- А что ты знаешь про этого Валеру? Он женат? - она сразу перешла к сути.

- Ничего не знаю. Живет один, это точно. Квартира так себе, мебель старая, почти как у меня дома. Ты всерьез полагаешь, что после такого возможно продолжение? - Вика с надеждой посмотрела на подругу.

- А тебе-то самой он как показался? Нормальный мужик?

- Кто его знает, мы столько выпили. Вроде, нормальный. Но после вчерашнего...

- Ну ты, прямо цветочек. Что - после вчерашнего? Ты в каком веке живешь? Да сейчас каждая сопливая десятиклассница, если у нее предки богатенькие, после походов по стрип-барам дома сама такие эротические шоу устраивает - нам и не снилось! Мы, женщины, расслабляться должны, или что? Думаешь, только им все позволено? Кому сегодня нужны закомплексованные дурочки. Застарелая невинность - это как клиническая глупость, Алик твой, разве что, и оценит. Оценить оценит, а от жены, все одно, не уйдет, так и будет тебя мурыжить. Его жену устраивает муж выходного дня, а тебе-то это зачем? Собираешься принца ждать? Ну, подождешь лет двадцать, может и появится. Но жизнь-то пройдет, зачем тебе в сорок пять принц, варенье с ним варить?

Светлана почти дословно повторяла Аллины максимы, иллюстрируя существование женской солидарности на практике. Солидарность такого рода достаточно распространена, при условии, что женщины сами не подозревают о ее проявлениях. Скажи той же Светлане, что подобная мысль уже развивалась другой женщиной, и решительная Викина подруга немедленно зачислит эту мысль в разряд банальных благоглупостей.

- На фиг тебе такой Алик не нужен. А этот мужик, похоже, нормальный, смотри, как он твоего при-хе-хе сделал. Что за фрукт этот Алик, если сам же тебя и подложил приятелю. Не иначе, как давно замыслил, избавиться от тебя решил.

Светка работала в режиме самовозбуждения, голос ее набирал силу и скоро заполнил все небольшое помещение, кидаясь на стены, как привязанная собака.

- Тише ты, - взмолилась Вика. - Он, все-таки, грубый, Валера этот. - И зажмурилась, сладко припоминая происшедшее. Что ни говори, Светка права, это оказалось чудесно. Вика не подозревала о своих собственных желаниях и способностях. Права Светка, надо жить по-другому, не отказывать себе в простых радостях. И мужчины на смелых женщин охотней клюют. Вон, как вчера ее любили. Оба.

- Грубый, зато настоящий. Давай, подруга, разворачивайся, полный вперед! Человек сам кузнец своего счастья. У тебя с Аликом сколько чистого времени за плечами? Год? Самый критической срок, на них же действует фактор чистого времени. Еще полгода, и ты ему будешь сто лет в обед не нужна. По привычке они только с женами могут. Не будешь дурой, через полгода Валерину квартирку обставишь по своему вкусу. Да не переживай из-за вчерашнего, веди себя раскованно. Лучше потом притормози, тогда-то он и задумается о штампе в паспорте. А не сложится, так хоть удовольствие получишь. Поняла, дурында? Ну всему вас учить надо, беда.

Вика согласилась про себя. Света, покачивая массивными бедрами, направилась к облупившейся двери.

- Стой, Светка, у тебя юбка вся жеваная, - с удовольствием заметила Вика, но подруга даже не притормозила.

- Это потому что из дерьма сшита. Вот отобью твоего нового любовничка и справлю новую.

Вика принужденно засмеялась и пошла следом.

На выходе они столкнулись с двумя девицами в разноцветных шубках. Девицы, несмотря на очевидную молодость, излучали уверенность и пренебрежение к окружающим, Светку с Викой они попросту не заметили, зрелище двух бедненьких продавщиц оскорбляло их глаза, подведенные явно дорогой косметикой, сравнимой по цене с Викиной зарплатой за полгода.

Наверняка проводят ночи в тех самых стрип-барах и казино, куда нам ход заказан, - со злостью решила Вика. Почему все так несправедливо? А окажись здесь Алик, он бы немедленно задергался - не слышали ли эти девки, о чем Вика говорит, не рассмеялись бы в лицо. Им-то точно смешны подобные переживания, Светка права, они видали и не такое, у них имеется все в полном объеме, от натуральных шубок до полноценной личной жизни с мальчиками в иномарках. Который раз закрутилась, многократно повторясь, фраза из рекламного ролика: "Ведь я этого достойна". Вика не выдержала и обернулась. Девицы, действительно, смеялись и переглядывались, исчезая за дверью сортира. Значит, слышали разговор, значит, это и вправду смешно. Но ничего, мы еще посмотрим, как потом все обернется.

Постигающая

Смотрительница туалета тетя Валя, пьяненькая и потому благодушная, решительно преградила дорогу элегантным посетительницам, норовящим проскочить в кабинки, не заплатив.

- Ой, не могу, сейчас описаюсь! - пожаловалась светло зеленая шубка.

- Сперва три рубля заплати, а потом писайся себе на здоровье, ответствовала тетя Валя.

- Какая бесчувственная бабушка! - воскликнула шубка в красную крапинку, суя тете Вале червонец и дожидаясь сдачи, хотя до этого всем своим видом демонстрировала, что промедление смерти подобно, в то время как подруга назидательно журчала за белой дверцей.

Девушки ушли, разбавив навязчивый запах освежителя воздуха легкими, незнакомыми тете Вале ароматами.

- Надо же, бабушка! - вслух повторила тетя Валя и покосилась на обшитую красивыми белыми панелями, такую солидную с виду, стену туалета, скрывающую под финским пластиком разрозненные куски оргалита и картона, возведенную, подобно дачным домикам, из дерьма с опилками. Стену, легко проницаемую для запахов и звуков, так что никакого труда не составляло подслушивать разговоры, ведущиеся в курилке по другую сторону. А тетя Валя любила развлекаться и изучать нравы обслуживающего персонала. Свежеподслушанный разговор Вики и Светы немало ее позабавил, но обращение "бабушка" испортило вкус дня, лишь полстакана портвейна из припрятанной в служебной кабинке бутылки несколько примирило с окружающей действительностью. Следовало как-то оправдать новое обращение или смириться с ним, и тетю Валю потянуло на философию. Считалось, что у нее нет возраста, тетя Валя и все, одни из ее ровесниц на самом деле уже нянчили внуков, другие еще крутили романы и занимались устройством личной жизни, третьи - да, всех не упомнишь... Их было не меньше десяти, тогда, когда жизнь была настоящей. Настоящей в той мере, какую могла обеспечить действительность, ибо действительность-то как раз и являла самое слабое звено, плохо соотносилась с определением "настоящее". Но все помнили о правилах игры и соблюдали их. К примеру, никто не требовал от молодой выпускницы Политехнического института Валечки Завьяловой знания электротехники в солидной организации, прячущейся под названием "почтовый ящик номер такой-то", хотя ей устроили распределение по вызову в данную организацию на должность инженера-электротехника. Свое рабочее место за столом с кульманом Валечка видела не часто, защищая честь "почтового ящика" на слетах, КВНах, выступлениях самодеятельных коллективов, а больше - по линии, называемой комсомольской. Когда требовалось встретить каких-нибудь важных персон и организовать им полноценную неделю отдыха нет-нет, никакой грязи, исключительно по свободному желанию, Валечку сотоварищи вызывали "по комсомольской линии". По той же линии двигали, но в основном мальчиков, на хорошие должности профсоюзных, к примеру, деятелей. И запрос на Валечку поступил не за успехи в электротехнике, а за то, что с третьего курса участвовала в сборной институтской команде КВНа. Знали, знали правила игры. В противовес игровой действительности, чувства, неподконтрольные действительности (потому что были и подконтрольные, взять хоть чувство гордости великороссов, хитро переплетающееся с патриотизмом или чувство опасности, внушенное наступлением холодной войны, развязанной теми еще державами), выступали прямо и открыто, то есть, гулять, так гулять, стрелять - и так далее. Увы, внезапно - для Валечки - игра с отлично отлаженными правилами развалилась, началась другая, без строгих правил, игра, претендующая на действительность подлинную. Без ложных чувств. На деле произошел обмен: чувства перестали выступать прямо, не доверяя себе, давя рефлексией или скепсисом собственных носителей, а действительность пустилась во все тяжкие: стрелять, так стрелять. И вот, вырастают новые молоденькие дурочки, какой в свое время была Валечка, и полагают, что знают о жизни все. Богатые дурочки смеются над бедными дурочками, потому что отсутствие опыта по части развлечений и трат кажется им показателем убожества, отсталости и глупости. Дурочки постарше над дурочками помладше, через три - пять лет роли меняются, младшие хохочут над потугами старших, а в их глазах уже старых, и так до бесконечности. Дурочка, впервые попробовавшая покурить травки или приложившаяся к радостям группового секса, кажется себе удивительно продвинутой и опытной. Дурочка рефлексирующая в подобной ситуации казнится и считает себя навеки - до конца недели - испачканной. А многообещающая тревога увеличившейся шкалы вен. заболеваний! А изобретение тестов на определение отцовства! И кажется дурочкам, "адептшам порока", что можно накопить его механическим путем, простым сложением грехов, количества партнеров и партнерш, отступлением от традиции. Как будто никто из них не читал, а впрочем, и не читал, сочинений несчастного безумного маркиза, посаженного за свои фантазии на цепь, под замок; сочинения и фантазии, которые не вызывают ни страха, ни отвращения, одну скуку, именно из-за механического, безжизненного накопления "греха". Наверняка в институтах так и не отменили все марксистско-ленинские неисчислимые дисциплины, и дурочкам вдалбливают с детства закон перерастания количества в качество. Или подобное знание передается генетически.