Читаем без скачивания Искатель. 1965. Выпуск №2 - Сергей Жемайтис

Он осекся.

Уилл Бентлин взглянул на него.

— Что случилось?

— Почему-то… — Боб Гринхилл вытаращил глаза, а его дубленые руки сами медленно повернули баранку, — мы должны… свернуть… с дороги…

«Форд» содрогнулся, переваливая через обочину. Они плюхнулись в пыльную канаву, вынырнули и очутились на вздернутом над пустыней сухом мысу. Боб Гринхилл, будто в трансе, протянул руку и повернул ключ зажигания. Старик под капотом перестал сетовать на бессонницу и задремал.

— Объясни, зачем ты это сделал? — спросил Уилл Бентлин.

Боб Гринхилл недоверчиво смотрел на баранку, стиснутую его руками, которые вдруг обнаружили такую интуицию.

— Что-то заставило меня. Зачем? — Он поднял глаза. Он расслабился, и взгляд его перестал быть напряженным. — Вероятно, только затем, чтобы полюбоваться этим видом. Отличный вид. Все как миллиард лет назад.

— Не считая города, — сказал Уилл Бентлин.

— Города? — повторил Боб.

Он повернулся. Вот пустыня, и вдали горы цвета львиной шкуры, и совсем, совсем далеко, взвешенное в волнах горячего утреннего песка и света, плавало некое видение, смутный набросок города.

— Это не Феникс, — сказал Боб Гринхилл. — До Феникса девяносто миль. А других городов поблизости нет.

Уилл Бентлин зашуршал лежащей на коленях картой. Проверил.

— Верно… нет других городов.

— Сейчас лучше видно! — воскликнул вдруг Боб Гринхилл.

Они поднялись в полный рост над запыленным ветровым стеклом, глядя вперед, подставив ласковому ветру иссеченные лица.

— Постой, Боб. Знаешь, что это? Мираж! Ясное дело! Особенное сочетание света, атмосферы, неба, температуры. Город где-нибудь за горизонтом. Видишь, как он колышется и становится то темнее, то ярче? Он отражается в небе, как в зеркале, и возвращается вниз как раз тут, так что мы его видим. Мираж, чтоб мне лопнуть!

— Такой огромный?

Уилл Бентлин измерил взглядом город, который в этот самый миг из-за порыва ветра и песчаной зыби стал еще выше, отчетливее.

— Всем миражам мираж! Это не Феникс. И не Санта-Фе, и не Аламогордо. Погоди… И не Канзас-Сити…

— Еще бы, до него отсюда…

— Верно. Да ты погляди на эти дома. Высоченные! Самые высокие в мире. Во всем свете только в одном месте есть такие.

— Ты хочешь сказать… Нью-Йорк?

Уилл Бентлин медленно кивнул, и оба молча продолжали рассматривать мираж. Освещенный утренней зарей город, высокий, сверкающий, был виден как на ладони.

— Да, — сказал, наконец, Боб. — Здорово!

— Здорово, — подтвердил Уилл.

— Но, — чуть погодя добавил он шепотом, словно боясь, что город услышит, — что он тут делает, в Аризоне? В трех тысячах милях от дома, невесть где?

Боб Гринхилл смотрел и говорил:

— Уилли, дружище, никогда не задавай природе вопросов. Ей не до тебя, знай себе сидит, занята своим делом. Скажем, что радиоволны, радуги, северные сияния и все такое прочее — словом, какая-то чертовщина сделала этакий огромный снимок Нью-Йорка и проявила его тут, за три тысячи миль, только для нас и как раз в утро, когда мы нуждаемся в поднятии духа.

— Не только для нас. — Уилл повернул голову вправо. — Погляди-ка!

Немая лента странствий отпечаталась на крупитчатой пыли скрещенными черточками, углами и другими таинственными знаками.

— Следы шин, — сказал Боб Гринхилл. — Знать, немало машин сворачивает сюда.

— Ради чего, Боб? — Уилл Бентлин выпрыгнул из машины, опустился на землю, топнул по ней, повернулся, упал на колени и коснулся земли неожиданно и сильно задрожавшими пальцами. — Ради чего, ради чего? Чтобы посмотреть мираж? Так точно! Чтобы посмотреть мираж!

— Ну?

— Ты только представь себе! — Уилл выпрямился и загудел, как мотор. — Ррррррр! — Он повернул воображаемую баранку. Затрусил вдоль машинного следа. — Ррррррр! Ииии! Торможу! Роберт, Боб, понимаешь, на что мы напали?! Глянь на восток! Глянь на запад! Это же единственное на много миль место, где можно свернуть с шоссе и сидеть любоваться!

— Это неплохо, что люди понимают толк в красоте…

— Красота, красота! Кто владелец этого участка?

— Государство, надо полагать…

— Не надо! Мы владельцы, ты и я! Разбиваем лагерь, подаем заявку, приступаем к разработкам, и по закону участок наш… Верно?

— Стой! — Боб Гринхилл впился взглядом в пустыню и удивительный город вдали. — Иначе говоря, ты собираешься… разрабатывать мираж?

— В самое яблочко угодил! Разрабатывать мираж!

Роберт Гринхилл вылез из машины и обошел вокруг нее, разглядывая расшитую следами землю.

— И мы можем это сделать?

— Можем ли? Извините, что я напылил!

В следующий миг Уилл Бентлин уже вколачивал в землю палаточные колья, тянул веревку.

— Вот отсюда и до сих пор, а отсюда до сих простирается золотой прииск, мы промываем золото. Это корова — мы ее доим. Это море денег — мы купаемся в нем!

Нырнув в машину, он выбросил из нее несколько ящиков и извлек большой лист картона, который некогда возвещал о продаже дешевых галстуков. Перевернул его, вооружился кистью и принялся выводить буквы.

— Уилли, — сказал его товарищ, — кто же станет платить за то, чтобы посмотреть на какой-то паршивый, старый…

— Мираж? Поставь забор, объяви людям, что просто так они ничего не увидят, и им сразу загорится. Вот!

Он поднял в руках объявление.

СЕКРЕТНОЕ ДИВО МИРАЖ. ТАИНСТВЕННЫЙ ГОРОД

25 центов с машины. С мотоциклов гривенник.

— Как раз машина идет. Теперь гляди!

— Уильям!

Но Уилл уже бежал к дороге, подняв плакат.

— Эй! Смотрите! Эй!

Машина проскочила мимо, точно бык, игнорирующий матадора.

Боб зажмурился, чтобы не видеть, как пропадет улыбка на лице Уилла.

И вдруг — упоительный звук.

Визг тормозов.

Машина дала задний ход. Уилл бежал ей навстречу, размахивая, указывая.

— Извольте, сэр! Извольте, мэм! Секретное Диво Мираж! Таинственный город! Заезжайте сюда!

Ничем не примечательный участок исчертило сперва просто множество, затем вдруг несчетное множество колесных следов.

Огромный одуванчик пыли повис в жарком мареве под сухим мысом. Стоял сплошной гул прибывающих автомашин, которые занимали свое место в ряду — тормоза выжаты, дверцы захлопнуты, моторы заглушены. Разные машины из разных мест, а в машинах люди, тоже разные, как надлежит быть людям, которые ехали кто откуда, и вдруг их что-то притянуло, как магнит: поначалу все и говорили разом, но затем постепенно смолкали перед лицом того, что явила их взглядам пустыня. Ветер тихонько гладил лица, теребил волосы женщин и расстегнутые воротники мужчин. Люди долго сидели в машинах или стояли на краю мыса, ничего не говоря; наконец один за другим стали поворачивать.