Читаем без скачивания Вдова на один день - Алексей Макеев

– Об этом не может быть и речи! Забудьте! По крайней мере, на ближайшее время.

– Но я буду разговаривать максимально осторожно…

– Дело не в этом! – прервал его доктор. – Даже если я вам разрешу эту беседу, вы ничего от них не добьетесь!

– Почему? – Гуров в упор посмотрел на него.

– Ну, придется мне посвятить вас в некие тонкости моей работы, – ответил Шестопалов. – Потому, что они находятся под воздействием довольно сильных психотропных препаратов.

Гуров сдвинул брови и посмотрел на врача с подозрением.

– Это обычный метод лечения в таких случаях! – поспешил развеять его сомнения Шестопалов. – Я могу вам даже написать названия препаратов, которые они получают. Боюсь, правда, что они вам ничего не скажут, но если уж вы так не доверяете мне, то можете показать их другим специалистам. Они подтвердят, что подобное лечение не просто законно, а является единственно правильным в данной ситуации.

Гуров молчал, обдумывая услышанное от Шестопалова.

– То есть они находится без сознания, что ли?

– Нет, они в полном сознании! – заверил его врач. – Просто… несколько неадекватны. Ну, выражаясь обывательским языком, немного не в себе. Но это нормально, это пройдет. Это всего лишь результат действия препаратов. Женщины много спят, ни с кем не общаются. Это очень важно для того, чтобы впоследствии они могли вернуться к обычной жизни.

– И когда же планируется это возвращение?

– Вообще-то, процесс длительный! После лечения, которое занимает около месяца, потребуется еще и курс реабилитации, чтобы они окончательно адаптировались к условиям жизни.

– И все это время они будут находиться у вас в санатории? – удивился Гуров.

– Ну, необязательно. Если я почувствую, что они не нуждаются в постоянном контроле врача, конечно, я с радостью отпущу их домой. Правда, в отношении Тамары Юрьевны Вельчинской я не так уверен… Дело в том, что после смерти сына она совсем одинока. Ирине Абрамовой будет проще – у нее есть сын.

– Но пребывание в вашем заведении, наверное, стоит денег, и немалых? – зашел Гуров с другой стороны. – У этих женщин хватит средств, чтобы оплачивать свое нахождение здесь?

– Вообще-то я не ведаю финансовыми вопросами, – проговорил Шестопалов. – Мое дело – лечить людей. А организационными вопросами ведает администратор. Если они вас так волнуют, вам лучше побеседовать с ним.

– А где его найти?

– Да в этом же корпусе! Зовут его Савчук Игнат Тимофеевич. Его кабинет второй справа по коридору.

– Спасибо, – поблагодарил Гуров.

Он видел, что Шестопалов смотрит на него так, словно считает разговор законченным. Однако у полковника еще были к нему вопросы. Раз уж ему не удалось встретиться с пациентками, он решил выжать по максимуму из врача, потому что знал: в беседах с представителями этой профессии люди порой бывают очень откровенны. К тому же обе женщины сейчас крайне нуждались в моральной поддержке, и врач мог представляться им этаким спасителем от депрессии и угнетенного состояния. А если учесть, что это врач-психиатр, то Гуров был практически уверен, что Вельчинская и Абрамова вели с ним долгие беседы.

– Владислав Николаевич, а что сами женщины рассказывали вам о случившемся? Наверняка ведь делились подробностями, как это произошло, что предшествовало трагедии?

Шестопалов поджал губы.

– Вы же знаете, что такое профессиональная этика? – спросил он в ответ.

– А я и не требую от вас раскрытия служебной тайны! Мне всего лишь нужно разобраться в том, что произошло. И вы можете мне в этом помочь. А я, в свою очередь, помогу этим женщинам. Им-то уж точно хочется знать, что случилось с их близкими на самом деле.

– Я не уверен в этом, – не согласился с ним Шестопалов. – И считаю, что даже восстановление полной картины событий вряд ли поможет им. Им сейчас поможет грамотное лечение. Вот все, что им нужно.

– Не стану с вами спорить, но вопрос свой повторю: что они рассказывали о гибели своих близких?

– Ох, ну что такого особенного они могли рассказать? Вы, наверное, уже и сами смогли представить. Ну, нашли трупы где-то в реке или пруду… Вызвали полицию, кстати! – поднял указательный палец доктор. – Полиция сделала все, что от нее требовалось, и пришла к выводу, что смерть наступила от утопления. Мне даже странно, что вы этого не знаете, ведь это должно быть зафиксировано в каких-то документах, протоколах осмотра, так? Простите, я не слишком хорошо разбираюсь в вашей бухгалтерии!

– То, что отражено в материалах, я, разумеется, прекрасно знаю, я их читал, – кивнул Гуров. – Но далеко не всегда в своей работе мы опираемся на сухой отчет, изложенный в протоколе. Вот я, например, выяснил, что Семен Абрамов имел какие-то проблемы по работе, а Борис Вельчинский собирался принимать участие в некоем конкурсе архитекторов.

– И что? – небольшие глаза Шестопалова за стеклами очков увеличились в размере. – Это-то здесь при чем?

– Пока не знаю, – просто ответил Гуров, поднимаясь. – Но узнаю обязательно. Жаль, что вы мне так и не помогли.

– Но я старался! – растерянно развел руками врач. – Просто я так и не понял, что мог сделать для вас полезного!

– Если вдруг поймете, позвоните, пожалуйста, вот по этому номеру телефона, – и Гуров положил ему на стол свою визитку, после чего вышел из кабинета.

Теперь он направлялся к администратору санатория Игнату Тимофеевичу Савчуку. Табличку с этим именем он действительно увидел на одном из кабинетов в начале коридора и сразу же постучал в дверь. Услышав «да-да», вошел в кабинет. Савчук оказался грузным мужчиной лет пятидесяти, с брутальным красноватым лицом, на котором выступили капельки пота, хотя в комнате работала сплит-система и воздух был довольно прохладный.

– Добрый день, полковник Гуров, МВД, – произнес сыщик от двери.

– Да, проходите, Сергей Васильевич мне уже сообщил о вас, – с украинским выговором сказал Савчук.

– А Сергей Васильевич – он здесь кто? – полюбопытствовал Гуров, присаживаясь на стул.

– Охранник местный. Сергей Васильевич Панин. Он же сторож. А заодно и электрик, механик, монтажник… Словом, на все руки мастер. Здорово, что довелось такого сотрудника заполучить.

– Да-а-а, – улыбнулся Гуров. – Только неприветливый он у вас.

– Ну, у него работа такая, – сказал Савчук. – За порядком нужно следить, бдительность проявлять. Все-таки находимся мы в уединенном месте, люди здесь поправляют здоровье, им требуются тишина и покой.

– Да, у вас здесь действительно спокойно, – согласился Гуров. – Такое впечатление, что попал в другое измерение. Ни шума машин, ни суеты, ни спешки.

– Ну так ведь сюда люди приезжают отдыхать. И нервы подлечить. Мы как раз на нервных болезнях и специализируемся.

– А у вас тоже медицинское образование? – поинтересовался Гуров.

– Нет, какое там! – Игнат Савчук был, видимо, жизнерадостным человеком, поскольку расхохотался от такого предположения Гурова. – Я вообще-то по профессии строитель. А когда после института пришел на завод, мне с ходу доверили бригаду, хотя я совсем зеленый был. Но как-то сразу сумел наладить отношения, взял все под контроль и через два года уже руководил цехом. И знаете, так удачно получилось у меня на руководящей работе, что я так на ней и остался. Когда заводы позакрывались, пошел на частные стройки. Стабильности, конечно, никакой, и с заработками соответственно: то густо, то пусто. А потом один человек, которому мы коттедж строили, взял меня к себе управляющим в контору. Работал я там хорошо, может, и по сей день бы работал, но только он в Канаду уехал на ПМЖ. А меня рекомендовал в этот санаторий – прежний администратор как раз уволился, уж не знаю, по каким причинам. Вот я здесь и заведую уже пятый год. Ничего, жить можно. Только… – он посмотрел на Гурова, прищурив глаза. – Вы, наверное, не мою биографию пришли слушать?

– Нет, но слушал с интересом, – признался Гуров.

– Отчетность я вам сейчас предоставлю, – кивнул Савчук. – Просто когда целый день занимаешься подсчетами, прикидками, а с людьми говоришь только о поставках и оборудовании, то невольно начинаешь скучать. Хочется поболтать просто, на житейские темы. Верно?

– Возможно, – уклончиво ответил Гуров.

– Вы должны меня понимать! – уверенно кивнул Савчук. – Вам тоже с людьми приходится разговаривать казенным языком и помногу. Так что не грех иногда и по-человечески потрепаться. А отчетность я вам покажу. Вам за какой период?

Он тяжело поднялся из-за стола и повернулся к светлому двустворчатому шкафу в углу кабинета. Несколько удивленный, Гуров произнес:

– Да мне, собственно, не важна ваша отчетность.

– Разве? – Савчук развернулся не менее удивленный. – А я думал, что вы по этому вопросу.

– Нет, Игнат Тимофеевич. Я к вам, если можно так сказать, как раз для того, чтобы просто побеседовать по-человечески, – улыбнулся Гуров. – Насчет некоторых ваших пациенток. Пытался говорить с вашим врачом, но он не очень словоохотлив.