Читаем без скачивания На качелях судьбы - Валентина Федорова

Тем временем Сильва, спокойно лежавшая на теплой поверхности кормы, встала на передние лапы и начала всматриваться вдаль, туда, где виднелись березовые поплавки поставленных папой сетей. Многие из них ушли под воду, и папа сказал, что рыбка уже попалась в сетку, можно доставать ее из воды.

Папа стал вытягивать сеть из воды и погружать ее на дно лодки. Рыбешка сама выскакивала из сетей. Трепещущая, она отливала серебром. Сильва, спрыгнув с кормы, стала играть с ней. Она лаяла, трогала рыбу лапами и мешала работе. Хозяин прикрикнул на нее, скомандовал, чтобы села на место, пригрозил, что больше в лодку ее брать с собой не будет. Сильва прислушалась, все поняла, села на корму и оттуда наблюдала за рыбой, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. Шелковистые уши ее трепыхались. Она лаяла тоненьким голоском, даже подвывала, как бы сер-дясь на то, что ей не дают вволю наиграться. Выбрав рыбу, отец снова начал водворять сеть на место. Я тем временем собирала рыбешек со дна лодки в ведро, приговаривая, что сегодня мы покушаем ухи из свежей рыбки. Обращаясь к отцу, я спросила:

– Пап, а пап, мы когда-нибудь сварим тройную уху? Я ее очень люблю.

– А как же, обязательно! – ответил он, налегая на весла. Солнце уже скрылось за горизонтом, и мы поспешили к палатке. Возле нее на треножнике уже висел котелок с дымящимся чаем.

Спустилась ночь, исчезли из виду лес, берега озера, наша палатка. Вокруг одна темнота, и что-то таинственное скрывалось в ней. Прислушиваешься к каждому движению, шороху, треску, приветанешь, чтобы подбросить веток в костер, всмотришься в окружающую темноту, и кажется, что тебя что-то там поджидает. Но это что-то ждущее совсем не страшное, а сказочное, таинственное, как местные легенды о лесовике или водяном. В воображении возникали образы из историй, которые любил рассказывать отец. Сказок и легенд он знал множество, о каждом своем друге-рыбаке рассказывал как о герое, который творит волшебство. Рассказы оживали, автор уходил куда-то в сторону, уступая место своим героям. Это было удивительно. Часто отец говорил о жизни, учил, как правильно ловить рыбу, ориентироваться по сторонам света, определять по приметам погоду на завтра.

– Знаешь ли ты, какая рыбка самая маленькая? – спрашивал он меня.

Я не знала. Тогда он рассказывал, что самая маленькая рыбка – бычок, живущий в водоемах на Филиппинских островах, его длина – всего лишь один сантиметр. Самая большая рыба – китовая акула – достигает девятнадцати метров в длину. А одна из крупнейших щук, весом около двадцати восьми килограммов, была поймана в бассейне реки Лены. Я всегда удивлялась, сколько всего знает мой отец, внимательно слушала и старалась запоминать.

… Спокойный голос отца не нарушает тишину леса. Сильва лежит рядом, положив голову на передние лапы, прищуривает глаза и слушает рассказы хозяина, как будто что-то понимает. Корова тоже пристроилась на ночлег неподалеку и жует свою нескончаемую жвачку, изредка шумно вздыхая в темноте…

Папа хорошо знал Теплое озеро и учил меня наблюдать и запоминать все: его отмели и глубины, каждую затонувшую корягу, каждый подводный камень, поросшие лесом мысы и пологие песчаные берега. Я всегда старалась быть хорошей ученицей и любила смотреть часами на водную гладь. Иногда закидывала камешки и считала круги на воде, а чаще просто любовалась. Это было красивое круглое озеро. Окруженное тростником, оно казалось таинственным. Это был настоящий затерянный рай после шума городской цивилизации. И чем больше я всматривалась в водную гладь или прибрежные заросли, тем больше нового мне открывалось.

Весной вода прозрачная оттого, что живых организмов в ней немного. Но что это зеленеет на дне? Это тянутся плети водорослей, похожие на традесканцию. Летом по зеркальной поверхности плавают белые кувшинки и желтые кубышки. Вспоминаю, как однажды я чуть не перевернула лодку. Отец ловил на удочку, и у него как раз начинался клев, а я потянулась за белой кувшинкой. Мне захотелось ее сорвать, но не тут-то было. Корень растения крепко засел в земле на дне озера. Я сильно потянула, лодка накренилась, вода начала заливаться в нее. Я испугалась, а папа быстро переместился на противоположный борт и объяснил, что стебель кувшинки очень длинный, им можно измерять глубину озера, а цветок сорвать нельзя, можно только срезать ножом.

Существует пословица: «Июнь – на рыбалку плюнь». Она, конечно, придумана неудачниками. Успех неизменно сопутствует тому, кто умеет правильно оценивать особенности поведения рыб, знает их повадки и может выбрать наиболее подходящий способ ужения или привлекательную наживку для привередливой рыбы. Папа был рыбаком от Бога. Он знал, в какое время какая рыба больше ловится. Знал, что карась клюет на мотыля, хлебный мякиш, овсянку или распаренные хлопья геркулеса, а сазан и карп – на тесто и кашу.

В светлые лунные ночи рыба в озерах ловится хорошо. Лески круто уходят вниз, под лодку. В это время суетиться не надо. Смотришь, как теребит червя ерш, и вот он уже оказывается на крючке. К соседней леске мягко и уверенно подплывает лещ, уводит шнур в сторону. Тут же ощущается рывок: окунь схватил ерша и уже сам бьется на крючке. Вот и попались на уху озерные жители… Мы подплываем к берегу. Лодка глубоко уходит носом в песок, несколько раз покачивается. Сильва, которую на этот раз с собой не брали, чтобы не мешала, запрыгивает в лодку, крутится под ногами, не дает вынуть рыбу – так она радуется нашему благополучному возвращению. Наконец, мы идем к палатке, а она, как обычно, то забегает вперед, то останавливается и смотрит преданными глазами, словно сообщая, что путь свободен.

Все мы любили тройную уху, приготовленную главой семейства на молоке. Наша корова Катька давала много молока, в день по пятнадцать литров, но оно было жидкое. Вот папа и приспособился варить на нем тройную уху. Получалось необыкновенно вкусно.

Лучшая уха получается из мелкой рыбы – ершей и окуней. Обычно подготовленную рыбу заливают холодной водой. Папа потрошеных ершей минут сорок варил в молоке, а затем выбрасывал и в том же отваре в течение получаса кипятил окуней. Снова вынимал их, бульон цедил через сито, а потом клал в него нарезанную большими кусками крупную рыбу. Варил недолго – пока у рыб не побелеют глаза, после чего снимал уху с огня и ставил на горячую землю у костра на двадцать минут.

Иногда он готовил уху и на воде, тогда бросал в кастрюлю мелко нарезанную морковь, репчатый лук, корень петрушки, душистый перец и лавровый лист, кипятил, и только после этого клал в отвар крупную рыбу. Перед подачей на стол добавлял укроп, зеленый лук, гвоздику и другие пряности.

Знали мы и «настоящую рыбацкую уху». В нее не добавляется никаких пряностей. Такая уха, сваренная из свежей рыбы на костре, имеет свой тонкий аромат и считается самой лучшей.

К концу лета дни начинают убывать. Длиннее становятся ночи, ниже по небосклону ходит солнце, оно уже не так жарко греет. Исчезает назойливый гнус, от которого мы спасались по ночам, разводя дымовые костры из хвойных веток и свежей травы. Таких препаратов, как «Фумитокс» или «Раптор» раньше не было.

Прохладное дыхание недалекой осени первыми отмечают осина и береза – на их зеленом наряде появляются желтоватые, бурые и красноватые заплатки. Кажется издали, что они одеты в платья всех цветов радуги. Жухнут травы. С похолоданием прекращается летнее цветение воды: микроскопические водоросли оседают на дно, а более крупные всплывают, и ветер гонит их к берегу. Налим, ранее прятавшийся от жары в водорослях, теперь становится смелее и подходит к берегу. Окуни собираются огромными косяками и настойчиво преследуют рыбную мелочь. Самое удачное время для ловли с лодки.

За лето я полюбила это теплое и ласковое озеро, его спокойную тишину, волны, густые заросли тростника, туман над водой и даже печальные голоса гусей, улетающих на юг. Прощаясь с ним до следующего лета, я понимала, почему отец выбрал для нашего отдыха именно его.

Когда я вспоминаю детство, ко мне приходит необыкновенное чувство. Я понимаю, что испытываю настоящее счастье. Это счастье теплое, как прикосновение рук матери, ласковое, как ее глаза, в которых отражается небо. Я вспоминаю наше озеро, сбор хвороста в лесу, изумрудную зелень и пение птиц. Вспоминаю кукушку, которая однажды так долго и потерянно кого-то звала, отсчитывая года: «Ку-ку, ку-ку..» Это было похоже на сказку. И сказка часто оживает во мне, тогда я снова вижу костер, песчаную отмель, зеркальную гладь озера, слышу шорохи стрекоз и потрескивание сучьев в огне. Мое счастье со мной, во мне, и я знаю, что оно никогда не покинет меня.

Мои золотые дни

Каждый вечер перед сном я рассказывала сказки сначала своим детям, а затем и внучкам. Вот и сейчас они уже подросли, а спать не ложатся без них. Не уснут, просят вновь и вновь: «Бабуля, расскажи нам сказку». Я отвечаю: «Я вам все сказки рассказала», – «Ну, тогда расскажи, как ты была маленькая и ездила в пионерский лагерь».