Читаем без скачивания "Ребенки" пленных не берут - Михаил Гвор

— Пашка Махонько?! Пересекались, ясный хрен! Что еще передал?

— Наши сейчас у него. Точнее, один Юринов. Еще сказал, что они всеми конечностями за нас. Легко не будет, но веселье обеспечат.

— Хрен с ним, с тем весельем, — отмахнулся Пчелинцев. — И не таких бобров любили. А хохол где?

— А вот тут сложнее. Пропал.

— Как пропал? — удивился Пчелинцев.

— Наглухо. Сцепился с местными абреками, положил какого-то деятеля, сейчас по горам бегает, с басмачами на хвосте. Еще не поймали.

— Вот же мудак. Ну раз не поймали, то и не поймают. Сколько до связи? — радостно выдохнул полковник.

— Примерно полтора часа, — взглянул на часы Дмитровский. — Как раз их командир подтянется, и Юринов будет. Заодно, может чего с Андрюхой прояснится.

— Полтора часа — это хорошо, — заключил полковник. — Пусть связюки каждую лампу прозвонят, чтобы не оборвалось.

— Глебыч, какие лампы? — не понял Дмитровский.

— Те самые, Вань, те самые. Которые на бронепоезде. Да, Владе ни слова. Потом.

Дмитровский понимающе кивнул.

— Салам алейкум, Фаррух.

— Ваалейкум Ассалам, ата. Я гляжу, вы нарушаете собственные Правила. Ты не похож на обычных языков Ирбиса!

— Все когда-то случается в первый раз… — горестно вздохнул посланник, сетуя на неудержимую судьбу. — Если для этого имеются важные причины. А они имеются. Присутствие Саттах-бека при нашем разговоре не будет лишним.

— Даже так? Тогда давай пойдем к нему, уважим возраст.

— И не подумаю сказать хоть слово против, ака.

Собеседники направились вглубь дома, надежно укрытого от палящего безжалостного cолнца раскидистыми ветвями деревьев.

Саттах, что-то писал, задумчиво грызя кончик карандаша. Увидев посланника, не стал скрывать удивления неожиданным визитом:

— Воистину, сегодня день сюрпризов и чудес! Мало того, что пришедший ко мне язык Ирбиса гораздо старше обычного. Так он еще мне знаком. Воистину чудеса! Я думал, что ты давно мертв, Ильяс! Честно говоря, даже разозлился на Леопарда Гор за твою гибель. Малый проступок можно и простить бедному дехканину! Ведь у него так мало радости в жизни. Ильяс, насколько помню, ты никогда не отказывался от хорошего чая?

— Не откажусь и сейчас.

— Фаррух, — попросил старый бек. — Не откажи двум старикам в их нехитрых слабостях. Можешь не спешить.

Коротко кивнув, Фаррух исчез.

— Твой внук хороший человек.

— Будешь удивлен, но я знаю!

Оба старика засмеялись. Кое-как отдышавшись, и вытерев набежавшие слезы, Ильяс вернулся к разговору:

— Мудрая мысль приходит не к одному. Ирбис решил точно так же, как и ты. Он тоже хороший человек. И мудрый. Старому Шамси даже не пришлось уходить.

— Только зарезать трех баранов Ахмадова, не более, — усмехнулся бек.

— Не зря Шамси зовут «железным». А старое железо не ржавеет. Опередить руку Ирбиса может не каждый.

Повисло молчание. В комнату тихо зашел Фаррух. Поставил поднос с чайником и чашками, поклонился, и так же, без слов, вышел, тихо притворив дверь.

Ильяс взял чашку двумя руками и внимательно посмотрел на собеседника:

— Я принес ответ на послание твоего внука, Саттах. Но не простой ответ…

Интересно, мысль идти боковыми ущельями была хорошей или как обычно? С одной стороны, бодханийские басмачи будут искать по всем возможным направлениям, прочесывая каждую тропу. Естественно, на бездорожье не схожу, слишком большая вероятность залететь в какую-нибудь непроходимую дыру. Но троп здесь до черта и больше. И угадать, по какой добыча пошла — та еще лотерея. На камне следы искать — последнее дело. Собачек с вами нету.

Так что, дробитесь, ребята, бегайте побольше. Следы читайте. На здоровье. А я буду держать темп и отрываться, не теряя времени зря. Здоровья хватает. Плюс над головой полная луна и пара рабочих фонарей. «Ночных флангов» за жизнь истоптано с избытком, так что можно и в темноте идти. Пока еще понятно куда.

Но уж больно я альпинист хреновый. В предгорьях еще более-менее уверенно себя чувствую, а на высоте… Просто не знаю, чего ожидать от того или иного рельефа. Банально опыта нет. Вот в лесу или степи…

Вон, с утра еще как получилось. Иду, на камне стрелка полустертая, неприметная. Даже не довоенная, явно с советских времен осталась. И показывает прямо в скальную стену. Сам бы в жизни туда не полез, но рядом надпись «В. Казнок», а на карте такой перевал указан, и тропа через него нарисована. А если вперед идти, дальше — широченная долина. Все шансы, что они по ней и ломанут. А сюда никто не сунется. Или сунутся, но малым числом.

Подхожу к стене ближе — в стене разломчик, видимо, ручей тек. И тропа наверх. В общем, по ней и иду. Лезу вверх и думаю. Хороший каньон. Крутой, узкий, камней крупных и скал понатыкано, сверху видно всё, а снизу — ничего. Знать, что за мной только десяток идет, а не полста рыл, здесь бы всех и положил. Подготовка у бандюков местных никакая. Но полста — слишком много. Банально огнем задавят.

Можно растяжек навесить. Тогда у Ахмадова на пару ребят меньше станет. А оставшиеся точно знать будут, куда зловредный капитан ушел. Размен ни разу не выгодный.

Все. Вот и каньон кончился. Большое ровное место. Наклонное, естественно, но ровное. Сзади внизу видна река. Камень со стрелкой еще заметен. И никого живого там нет. Так что два часа выигрываю точно. А скорее — сутки. Ночь тут быстро падает. В темноте по скалам скакать местные не будут. Мотивации нет. Вернее, недостаточная она для таких подвигов, пусть даже во славу Аллаха и прочих Гаутам.

Ладно, мыслями радостными утешился, надо дальше идти. Куда? Так по тропе же, никуда она, родимая, не делась. Осыпь гребаная. Камни норовят вниз ползти. Правда, по тропке ничего, в пределах нормы. В темпе вальса проскочил плато. И здрассти, как говорится! Путь понятен, вдоль русла ручья, но тропа не набита. Каждый, похоже, как может, так и лезет. Шаг вперед и с камнями на два назад. Не передвижение, а издевательство над организмом. Старым, больным и голодным. Как здесь люди ходили? А ведь ходили туристы-альпинисты. Девочки с рюкзаками. И мальчики с девочками на плечах…

Ну-ка, капитан, головой подумай. Горную подготовку вспоминай. Под Киевом гор особых нету, но теорию крепко долбили. Давненько, но учили. Вот и вспоминай. Да на Кременевке, по кряжу Приазовскому ты мало-мало лазал. В таких же берцах, да по скале, да под отрицательным углом… Не спеши поперед батьки в пекло, место под ногу выбирай аккуратней, грузи плавно, без резких движений. Ну! Совсем другое дело! Еще немного! Хорошо, вот и перевал. На спуск полегче будет.

Гляжу вниз и плохеет. Да, это не с московской Башни Федерации плевать… Там хоть раз, и все… Спуска нет. То есть, конечно, имеется… Немного проклятых ползучих камешков, а дальше голый лед. Тут кошки нужны, улечу в своих берцах только так. Донизу одни уши доедут.

Выбор какой? Готовиться к последнему бою здесь? Или возвращаться к ущелью и там рискнуть? Так без шансов же! Или дернуться на спуск? Хреновый выбор, если между нами…

Спокойно, товарищ капитан. Что-что, а застрелиться всегда успеем. Лучше сначала еще разок посмотреть карту.

Вот ущелье. Вот каньон. На хребте два крестика. Почему два нарисовано? Два перевала? Не понимаю… Еще раз отвлекись, расслабься, ни о чем не думай… Во, правильно, песенку напой: «Помнишь гранату, и записку в ней». При чем тут граната? Ни при чем… Подрываться геройски рано. Записка! Точно! Альпинисты на перевалах записки оставляли! В каменных пирамидках! Или на вершинах? Не знаю, но поискать можно, никто не мешает. Есть что-то похожее? Есть! На самом видном месте, как обычно, прячется. Разваливаю камни. Внутри ржавая консервная банка, в ней полиэтиленовый пакет. Разворачиваю бумажку. Буквы подрасплылись, но читаются. «Группа… под руководством Алексея Верина… вышла к туру…» Тур — похоже, как раз эта пирамидка. Читаем дальше: «…вышла к туру на перевал Зап. Казнок… 12 августа 2012 года… со стороны…» За два дня до начала всеобщего ядерного безумия. Где вы сейчас, ребята? Батрачите на плантациях у беков? Или давно мертвы? Стоп! «Зап. Казнок»! «Зап.»! Западный!!! А на камне стояло «В. Казнок»! Восточный! Или верхний! Но не западный. Утыкаюсь в карту. Точно! Один крестик — З. Казнок, другой — В. Казнок! И рядом они совсем. Он должен быть… поворачиваюсь в нужную сторону. Седловина второго перевала в сотне метров. Просто смотреть надо было на четыре часа от спуска! Почти назад! И тропа между перевалами набита. Хорошо так, не одним десятком ног. Еще раз смотрю записку. «Продолжаем движение в сторону перевала Вост. Казнок». Если еще живы, ребята, желаю вам счастья. Спасибо. Записка жизнь спасла хорошему человеку. Мне, то есть. Ну, еще не спасла, но все шансы есть.