Читаем без скачивания Великая Октябрьская - Юрий Александрович Поляков

букеты цветов. Офицеры отдают честь. На Александровском вокзале в Москве буржуазия восторженно встречает своего кумира — генерала Л. Г. Корнилова.

Михаил Шолохов так пишет об этой встрече: «К Корнилову тянулись десятки рук. Какая-то полная растрепанная дама семенила сбоку от него, стараясь прижаться губами к рукаву светло-зеленого мундира. У выхода под оглушительный грохот приветственных криков Корнилова подняли на руки, понесли»{44}.

Почему удостоился таких почестей этот еще недавно мало кому известный генерал? Почему его имя не сходило со страниц буржуазной печати? Какую роль играл он в быстро сменявших друг друга событиях? Ответ прост. Дело в том, что российская и иностранная буржуазия сочла Корнилова подходящей фигурой на роль главного душителя революции, на пост военного диктатора. В июле-августе в стране созрел крупный контрреволюционный заговор с целью установления неприкрытой контрреволюционной диктатуры. Буржуазия считала, что июльские дни не принесли ей полной победы. Хотя власть и сосредоточилась в руках Временного правительства, революционные силы не удалось разгромить. Временное правительство, по мнению буржуазии, было не способно остановить неминуемое поступательное движение революции. «Нужна сильная рука», — в один голос твердили генералы, финансовые воротилы, промышленные тузы. «До тех пор, пока Россия не получит диктатора, облеченного широкой властью… до тех пор порядка в России не будет», — откровенно заявлял махровый реакционер Пуришкевич.

«Нужна сильная рука», — «советовали» представители Англии, Франции, США, все более и более беззастенчиво вмешивавшиеся в дела российской революции.

Выбор пал на Корнилова, неоднократно заявлявшего о своей решимости не останавливаться ни перед чем для «восстановления порядка».

Л. Г. Корнилов, 47-летний генерал, сын отставного казачьего офицера, в начале войны командовал пехотной дивизией. Попав в 1915 г. в плен к австрийцам, бежал оттуда и был назначен командиром армейского корпуса» Командуя с марта 1917 г. Петроградским военным округом, он говорил о «неизбежности жесткой расчистки Петрограда», а в апреле ратовал за то, чтобы разогнать демонстрации вооруженной рукой. Отстраненный под давлением масс от командования округом, Корнилов возглавил сначала 8-ю армию, а затем весь Юго-Западный фронт, получив звание генерала от инфантерии, В июльские дни он провел массовые репрессии против революционно настроенных солдат.

Назначенный 20 июля верховным главнокомандующим, Корнилов начал непосредственную подготовку к мятежу. План заговора состоял в том, чтобы двинуть на Петроград специально отобранные контрреволюционные части, поднять мятеж в городе и, захватив столицу, организовать расправу с революционными силами.

В заговоре вместе с Корниловым и генеральной верхушкой руководящую роль играло руководство кадетской партии. На заседании своего ЦК лидеры партии, всегда кичившиеся приверженностью к гуманности, демократии, либерализму, откровенно говорили о необхо-мости «кровопускания». «Дело идет к расстрелу, так как слова бессильны», — сказал А. И. Шингарев. А П. Н. Милюков заявил о «неизбежности хирургической операции».

Заодно с корниловцами действовал и министр-председатель Временного правительства А. Ф. Керенский[7]. Сам Керенский подчеркивал не без гордости, что существо требований Корнилова было «вовсе не Америкой, им открытой, а являлось только своеобразной формулировкой тех мер, которые уже отчасти проводились, отчасти проектировались Временным правительством».

Непосредственно причастны к заговору были дипломатические и военные представители Антанты. Как передавал корреспондент французской газеты «Фигаро» Ренэ Маршан, после выступления Корнилова на московском Государственном совещании (13 августа) «британский генерал, официально представлявший английскую миссию, воскликнул: «Вот диктатор!»».

Английский посол Бьюкенен записал в своем дневнике: «Все мои симпатии были на стороне Корнилова». Кроме симпатий, на стороне Корнилова были и английские броневики, управлявшиеся английскими офицерами. Эти броневики вместе с корниловцами наступали на Петроград. Об этом факте рассказал, в частности, американский полковник Раймонд Робинс, находившийся в России в качестве представителя Красного Креста, подтверждая свой абсолютно определенный вывод: «Союзные представители участвовали в этой авантюре»{45}.

25 августа Корнилов потребовал объявить Петроград на военном положении и передать всю власть, военную и гражданскую, верховному главнокомандующему, т. е. ему. В ночь на 27 августа он выпустил Манифест к русскому народу, объявив, что берет власть в свои руки. В качестве реальной и грозной силы, подкреплявшей эти требования, на Петроград был двинут конный корпус генерала А. М. Крымова.

В истории контрреволюции имя этого кавалерийского генерала мелькало несколько раз — ненадолго и бесславно, но зловеще. Еще до Февраля Гучков наметил его в качестве одной из главных действующих фигур для организации дворцового переворота с целью предотвращения революции. После свержения самодержавия, в середине марта Гучков вызвал Крымова в столицу советоваться, как укрепить Временное правительство. Тот был настроен решительно — брался «в два дня расчистить Петроград одной дивизией, конечно не без кровопролития». Эту лихую генеральскую идею тогда признали нереальной.

Оказавшись затем в Киеве, Крымов создал в гарнизоне тайные организации для захвата города в момент выступления контрреволюции. Ему было поручено сформировать отдельную армию из специально отобранных Ставкой контрреволюционных частей. И наконец, Крымов — во главе ударной мятежной силы, на самом острие копья, нацеленного на столицу.

Дивизии конного корпуса двинулись к Петрограду. Уверенный в успехе, Крымов составил приказы начальникам своих дивизий. Он предписывал им занять конкретные районы города, разоружить рабочих и все войска (кроме юнкерских училищ) и «силой оружия усмирить все попытки к беспорядкам и всякое неповиновение».

Опасность была велика. Но в те дни с новой силой сказалось революционное настроение масс, проявились их энергия и инициатива. Стало ясно, что контрреволюция не имеет массовой поддержки. Народ твердо и решительно сказал «нет» генеральской авантюре, дружно и смело поднялся против новой угрозы. Борьбу трудящихся против Корнилова возглавила партия большевиков. Центральный Комитет обратился с воззванием к народу. «Торжество Корнилова — гибель воли, потеря земли, торжество и всевластие помещика над крестьянином, капиталиста — над рабочим, генерала — над солдатом», — говорилось в воззвании.

ЦК призывал рабочих и солдат доказать, что не Корнилов задавит революцию, а революция подавит любую попытку буржуазной контрреволюции.

Экстренное заседание Петроградского комитета партии под председательством С. В. Косиора по докладу А. С. Бубнова наметило конкретные меры по борьбе с корниловщиной. Я. М. Свердлов провел совещание представителей большевистских ячеек большинства запасных полков столицы. Был составлен план обороны города и подавления мятежа. Военная организация ЦК РСДРП (б) развернула огромную работу по мобилизации революционных воинских частей и вооружению рабочих.

Трудовой Петроград всколыхнулся. Шло спешное формирование и обучение новых красногвардейских отрядов. 8 тыс. путиловцев, выступив навстречу врагу, заняли позиции под Пулковом. Полк пехоты и пять броневиков направил против корниловцев Выборгский Совет.

В казармах, так же как и на заводах, шли митинги. Солдаты принимали постановления об отправке их полков против Корнилова. «Кронштадтский гарнизон готов стать на защиту революции», сообщал в Петроград Кронштадтский Совет.

Под Петроградом рыли окопы, на позиции направлялась артиллерия. В устье Невы бросили якоря миноносцы, прибывшие из Гельсингфорса и Ревеля. В самом Петрограде