Читаем без скачивания Франциск Ассизский. Его жизнь и общественная деятельность - Э. Пименова

Нельзя было, конечно, объявить стремление к евангельскому образу жизни несовместным с идеями и целями церкви, и поставленная на эту точку зрения просьба “нищего” должна была быть уважена церковью. Таким образом, папа увидел себя вынужденным удовлетворить просьбу Франциска, потребовав от него, конечно, чтобы он на коленях принял присягу в повиновении и почтении к папе. После того папа дал ему и ученикам его тонзуру[3], т.е. принял их в число служителей церкви и разрешил им проповедовать покаяние и евангельское житие, согласно внушению Господа.

– Идите, дети мои, – сказал он им, – и когда Господь умножит вас числом и возвеличит своею благодатью, то Я признаю вас достойными более важных поручений и полномочий.

Франциск и его товарищи были слишком простодушны, чтобы понять, что в этих словах папы заключается лишь условное согласие и что, даруя им тонзуру и зачисляя их в число служителей церкви, папа налагает на них известные узы, привязывающие их к римской церкви. И эта печать, наложенная римской церковью на чисто светскую общину Франциска, мало-помалу должна была превратить ее в клерикальное учреждение и лишить первобытной свежести. Франциск и его товарищи не сознавали в ту минуту, что часть их независимости исчезла вместе с теми клочками волос, которые были выбриты у них для образования тонзуры. Душа их была переполнена радостью; отныне им нечего было опасаться притеснений и столкновений с духовенством, путь был открыт перед ними, и они устремились на него со всем пылом истинных миссионеров Христа.

Но многим из последователей Франциска пришлось впоследствии проливать слезы о потерянной свободе, и многие погибли, стараясь вернуть ее.

Глава V

Легенды о видениях папы. – Успех Франциска и его радость. – Возвращение в Ассизи. – Первый францисканский монастырь. – Возрастание популярности. – Проповедь Франциска. – Его отношение к людям и животным, любовь к природе. – Легенда о волке. – Жизнь в францисканской общине. – Смирение и доброта Франциска. – Пренебрежение обрядами. – Орден терциариев

Легенда, конечно, разукрасила важный факт принятия Франциска и его товарищей в лоно церкви. По словам этой легенды, перед приходом Франциска папа видел во сне, что церковь св. Иоанна Латеранского качается, точно во время бури. Вдруг подходит какой-то невзрачный нищий, в котором папа узнает ассизского отшельника, и подставляет свое плечо, для того чтобы поддержать церковь от падения. Проснувшись от этого сна, папа долго думал, что бы могло означать это видение, и понял, что оно было знамением, указывающим, через кого будет поднята и поддержана церковь Божия.

Бонавентура рассказывает еще следующую подробность о первой встрече Франциска с Иннокентием III, тоже относящуюся к легендам, которыми вообще уснащено предание об этом свидании. Папа, погруженный в высокие думы, прогуливался по террасе Латеранского дворца, как вдруг увидел перед собою нищего. Разгневанный папа прогнал его, и он смиренно удалился. Ночью папа видит сон: из-под его ног начала расти пальма, быстро развившаяся в прекрасное дерево, и папа получил откровение, что это дерево обозначает именно того нищего, которого он прогнал от себя. Тогда папа велел разыскать его.

Радость францисканцев была безмерна, когда, наконец, они добились своей цели и могли покинуть Рим, где все было для них так ново и чуждо. Они приветствовали как избавление свой выход из Рима, где провели столько дней в мучительной неизвестности, подвергаясь насмешкам папской челяди и чувствуя, что прелаты относятся к ним с плохо скрываемым недоверием и недоброжелательством. Живя в этом большом, шумном и роскошном городе, францисканцы все время испытывали тоску по родине и рвались душою к своим дорогим горам и родному шалашу. Поэтому, не медля ни минуты, тотчас же по окончании церемонии принятия их в число служителей церкви, они отправились поклониться гробнице св. Петра и покинули Рим.

Дорога, по которой они направились, пролегала по совершенно пустынной местности, в стороне от Тибра. Лишенная всякой растительности, не освежаемая тенью, эта местность должна была производить удручающее впечатление на путников. Кое-где лишь попадались развалины да покинутые хижины, и на горизонте виднелись такие же обнаженные горы, точно гигантские стены, заслоняющие от путника весь остальной мир. В жаркое время никто не решался пускаться в путь по этой дороге, не приняв особенных мер предосторожности; но Франциск и его товарищи или не знали, или позабыли об этом в своей радости и нетерпении поскорее вернуться на родину. Они бодро вышли из римских ворот и отправились по пыльной дороге, расстилавшейся бесконечной лентой перед ними. Раскаленная атмосфера, пропитанная мелкой пылью, неподвижно стоящей в воздухе, скоро начала оказывать на них свое смертоносное влияние. Чем дальше они подвигались, тем труднее им становилось дышать. Ни деревца, ни кустика, где бы можно было укрыться от палящих лучей немилосердного солнца. Тщетно высматривали они, не видать ли где-нибудь хижины, где бы им дали воды промочить пересохшее горло и губы. Несчастные путники, изнемогая от жажды и усталости, сковывавшей их члены, считали себя уже погибшими в этой ужасной пустыне. Как вдруг нежданно явилась помощь. Какой-то путешественник случайно наткнулся на них и поделился с ними своими запасами воды. Он смочил им пылающие головы и дал возможность утолить мучительную жажду, так что францисканцы, подкрепив силы и ободренные неожиданной помощью, в которой видели руку Провидения, могли опять продолжать свой путь. Но все-таки они были так утомлены, что должны были остановиться на отдых в первой же попавшейся на пути деревушке. Там они нашли убежище по своему вкусу, в развалинах древней этрусской гробницы, какие до сих пор еще попадаются в этой местности и служат притоном для нищих и кочующих цыган. В этих развалинах францисканцы прожили две недели, искренне наслаждаясь природой и уединением. Каждый день, утром, некоторые из “братьев” отправлялись в ближайшее селение собирать милостыню для дневного пропитания; другие же оставались, предаваясь созерцанию, или же составляли тысячи планов будущей деятельности.

Такая уединенная, созерцательная жизнь имела столько привлекательности для Франциска, что он должен был сделать над собой усилие, чтобы отказаться от нее. Не раз в жизни его соблазняла мысль удалиться от мира и жить в уединении, прислушиваясь лишь к голосу собственной души, но любовь к страждущему человечеству всегда брала верх над этими эгоистическими побуждениями. Измученное средневековое человечество жаждало душевного мира, считая его высшим благом, достоянием лишь избранных в раю, и Франциск был слишком сыном своего века, чтобы не испытывать страстного желания найти этот мир в стенах какой-нибудь уединенной обители, но он ни разу не поддался искушению – и в этом заключается главная особенность его личности.