Читаем без скачивания Эра надежд - Андрей Величко

Рядом с невестой сидит австралийский герцог, а за ним – богопротивный заморский поп, даже стыдно, что у него, Якова, такое же имя. Но я хоть называюсь по-людски – протопоп, утешил себя Игнатьев, а этот? Язык же сломаешь – был тот Яшка каким-то обер… шур… нехристью, и все тут! Только в самом конце – пастырем, а сейчас у него и вовсе такой чин, что даже с третьего раза запомнить не получилось. В памяти осталось только, что первой там буква "г", а сзади, как и раньше, "пастырь".

А чего это Алексашка, змей подколодный, на него, Игнатьева, смотрит? Да при этом ухмыляется еле заметно, но очень гадостно. Неужто замыслил чего? И против кого – Якова или царевича? Вот он к Петру обернулся и что-то ему шепчет. Точно, что-то задумал, аспид. Вон государь даже щекой дернул и к герцогу повернулся. Яков сам слышал, что раньше Петр на людях называл его Алекс, и тот тоже без всякого уважения к царю – по имени, но тут все присутствуют князья из древних родов да иноземцы, так что сейчас царь его титуловал как положено.

– А что, ваша светлость, говорят, у вас в Австралии есть университет, где всяким наукам учат лучше, чем в любом граде Европы, да к тому же есть среди них и такие, что мы вовсе не знаем?

– Чистая правда, ваше величество, – оторвался от своей тарелки австралиец. – Что, хотите выбрать времечко, сплавать к нам и пройти курс? Если так, можете смело рассчитывать на рекомендацию с моей стороны.

И это вместо того, чтобы в пояс поклониться, раз государь ему такую честь оказывает! Куда же катится царство Российское?

– Ну, мне-то недосуг, хоть и хотелось бы, да государственные дела не бросишь. Ничего, у меня теперь свой венчанный учитель появился, поможет маленько рассеять серость. Но есть у меня сын, Алексей, семнадцатый год идет вьюношу. За него замолвишь словечко, если понадобится?

– Обязательно понадобится, – хмыкнул герцог, как будто говорил со своим приятелем, а не помазанником божьим, – кого попало у нас в университет не берут. Так что, как он мне сам скажет, что хочет учиться и готов ради этого без принуждения плыть в Ильинск, я его возьму на "Врунгель". Ежели ваше величество оплатит дорогу – пассажиром, причем хоть в люксе, а коли нет – на крейсере есть вакансия юнги.

– Как сам я юнгой ходил, так и Алеша пусть попробует, – кивнул царь и вдруг подмигнул Игнатьеву. Господи помилуй, что теперь будет-то?

Герцогу тоже было любопытно. Решится ли Алексей уже сейчас противиться воле отца, или, согласившись, сбежит где-нибудь по дороге в Австралию? Разумеется, ему представится такая возможность, и не один раз, а утечка информации для всех желающих помочь наследнику русского престола будет запущена завтра же. В то, что царевич Алексей по своей воле искренне захочет постигать науки в Ильинском университете, герцог Алекс Романцев не верил.

– Едут, едут! – закричал малолетний Васька Татищев с башенки. До того скучавшие у черного входа Меншиковского дворца молодые люди засуетились. Прихрамывая, к ним подбежал дядька Иван Никитин, вместе с пятнадцатью лучшими учениками Навигацкой школы удостоенный приглашения на ужин по случаю царской свадьбы. Не на тот, что недавно кончился в Грановитой палате Кремля, а для своих в Преображенском, во дворце Александра Даниловича. У царя тут тоже был свой дом, но всего о трех небольших комнатках, так что торжества проходили или в Съезжей избе, или в Потешной крепости. Или, как сейчас, во дворце ближайшего царского соратника. Хотя не всегда, дядька рассказывал, что бороды боярам резали именно в доме государя.

– Васька, нос утри, опять где-то перемазался! – еще на ходу начал командовать Никитин. – Хвостов, да что же пуговицы-то вкривь застегиваешь? Басов, помоги ему, да не лыбься, сам таким был! Не опозорьте меня и Катерину Ильиничну перед государем! Как себя за столом вести, все помнят?

– Да-а! – раздалось в ответ несколько нестройных выкриков.

– Как отвечать положено?! – осерчал дядька.

– Так точно, ваш-бродь!

– То-то же. Зайцев, а ну морду умной сделал, живо! Успеют еще государь с иноземным герцогом насмотреться, какие вы есть дурни на самом деле.

Вскоре послышался свист, сквозь который прорывалось какое-то тарахтенье – ученики уже знали, что это так едет австралийская трехколесная тележка с герцогом. Третьего дня он приезжал в школу и даже прокатил двоих учеников вокруг Сухаревской башни. Мало того, недорослю Трубецкому дал покрутить вертящуюся ручку на рогатине, коей его тележка управлялась. От поворота этой ручки она ехала то быстрее, то медленнее.

Вот из-за поворота показались конные преображенцы, за ними – три кареты, потом австралийская тележка, а замыкала процессию охрана герцога. Четверо огромных мужиков страхолюдного вида и пятеро совсем молодых пареньков, коих, если бы не форма да револьверы, от русских и не отличить.

Никитин окинул взглядом своих подопечных. Стоят ровно, на лицах подобающий случаю восторг.

Из остановившейся кареты спрыгнул царь, помог выбраться своей молодой жене. Повернулся к герцогу, который уже слез со своей таратайки, заглушил ее гремящий механизм и теперь направил на царскую чету какой-то небольшой черный ящичек с отростком спереди.

– Снято! – непонятно сказал австралиец, опуская свою коробочку, но государь показал на замерший строй учеников:

– А их? Без образованных людей России гибель, они же есть ее надежда, кою надлежит запечатлеть.

– Верно! Может, это будущие герои или вовсе ученые, – хмыкнул герцог и, направив свой ящик на учеников, скомандовал:

– Всем замереть и смотреть на его царское величество! Все, вольно. За снимками пусть кто-нибудь зайдет ко мне завтра от двух до трех пополудни. Что это такое? Вот как получите, так сами увидите. Петер, куда идти, кто тут у тебя командует?

– Данилыч, – обернулся к вылезшему из второй кареты Меншикову царь, – ты чего гостей на улице держишь? Чай, твой дворец-то, показывай, где кому садится, что есть и пить. Постой, а князь-папу в Кремле не забыли?

– Да здесь он, сейчас выйдет, – усмехнулся Меншиков.

Ученики с недоумением смотрели, как два солдата вытащили из кареты какого-то мужика в венгерском кафтане, но, что удивительно, с бородой. Никитин же не удивлялся – знал, что это главный во Всепьянейшем Соборе Зотов. Полный его титул не всегда мог выговорить и сам Петр, а сокращенный звучал как "князь-папа".

Был он, похоже, пьян до изумления, не падал только потому, что его с двух сторон держали. Однако, услышав обращение, поднял голову, звучно икнул и возгласил:

– Сущие в отце нашем Бахусе возлюбим друг друга, братие! Благословляю – ик! – на подвиг во… во имя…

Но тут силы окончательно покинули оратора, и он уронил голову на грудь. Никитин, повинуясь знаку Меншикова, повел учеников внутрь дворца.

В большом зале стоял не один большой стол, а несколько средних. В центре – для царя, царицы и нескольких приближенных, в том числе герцога и странного заморского попа, про которого Никитину уже шепнули, что вскорости он начнет преподавать в Навигацкой школе. А потом этот поп сам подошел и подтвердил, что да, ему поручено вести два курса. Первый – баллистика, то есть наука о том, как летит снаряд из ружья или пушки. А вторую поп назвал невразумительно – "основы обществоведения". На робкий вопрос "что сие есть?" ответил почти как его герцог – "узнаете в процессе учебы".

По бокам царского стола стояли два – для австралийцев чином пониже и для кукуйских немцев, коих сейчас было немного, всего шесть человек. Еще один был чуть в стороне, для ближних бояр, там главенствовал Ромодановский, остальные же чувствовали себя не в своей тарелке.

Наконец, близ стены располагался стол для солдат, куда отнесли и князь-папу, и последний, для учеников Навигацкой школы.

Праздник был веселый и шумный, но ближе к концу Сергей Завидов, лучший в школе по математике, набрался смелости и вопросил, почему им подносят только какое-то слабенькое вино, да к тому же еще и разбавленное.

Слабенькое-то оно слабенькое, с неудовольствием подумал Никитин, а головки ваши еще слабее. Мог бы у меня потихоньку спросить, а он, дурак, гаркнул так, что даже царь обернулся. И герцог встает и к их столу идет – неужели сейчас бить начнет? Но он просто подсел к ученикам и поинтересовался:

– Вино, говоришь, слабовато? Так ведь крепкое – оно на неокрепшие мозги очень вредно действует. На князь-папу посмотри, если не веришь. Он как от рождения был не сильно велик умом, так сейчас вообще последний пропил. Полезный, конечно, человек, но царю одного такого хватит, целого плутонга не требуется.

Вот тут бы Сереже и замолчать, но он, ободренный ласковым тоном герцога, заспорил.

– Значит, так, – прихлопнул ладонью по столу герцог, – задам-ка я тебе пару вопросов по математике. Ответишь правильно – можешь хоть спирт жрать стаканами, никто слова не скажет. Петер, подтверждаешь? Не сможешь – я лично в ваш кувшин еще пару стаканов воды долью. Итак, сначала вопрос легкий, для разминки. У прямоугольного треугольника катеты три и четыре сантиметра. Какова гипотенуза?