Читаем без скачивания Охота на короля - Денис Юрин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не знавшая стыда гуманистка Терена предложила догнать телегу и уговорить мужика отвезти их к ближайшей корчме. В качестве основного аргумента в предстоящих переговорах купчиха собиралась использовать выпирающие из порванного платья достоинства. Вебалс вступил с дамой в спор, доказывая, что деревенский куркуль станет артачиться и кроме «внимания» все равно потребует денег, которых, кстати, у них почти не осталось. Понуро бредшему за парочкой спорщиков и постепенно удаляющейся от них телегой Палиону вдруг стало неимоверно противно слушать всю эту глупую белиберду. Не вступая в никчемные дебаты, разведчик убрал изо рта наполовину разжеванную от голода хворостинку и вдруг пустился бежать.
Всего за минуту молниеносного заплыва по грязи Палион достиг скрипучей повозки и, бесцеремонно схватив за шкирку замахнувшегося на него дубинкой мужика, сбросил его наземь. Тот факт, что обросший волосами грязнуля первым попытался решить вопрос силой, ужасно разозлил истосковавшегося по теплу и уюту разведчика. Три-четыре коротких удара носком сапога в живот, а затем еще два по коленкам, успешно разрешили спонтанно возникший конфликт. Мужик перестал орать и застонал; попытки подняться на ноги и дать грабителю сдачи прекратились. Когда Вебалс и Терена подошли к телеге, на которой гордо восседал победитель, побежденная сторона, кряхтя и охая, отползала в сторону леса.
– Зря ты так, – отрешенно заявил колдун, усаживаясь на телегу и галантно помогая толстой купчихе затащить на нее немного отощавшие за последние дни телеса. – Излишняя жестокость полезной не бывает, только вредит!
– А жестокость вообще не бывает излишней! – со скрытым смыслом ответил насупившийся, как воробей, Палион и звонко ударил пару минут отдохнувшую лошадку ладонью по крупу.
Терена хотела что-то сказать, наверное, заступиться за уже доползшего до кустов мужика, но Вебалс многозначительно покачал головой, прося жалостливую спутницу помолчать. Действительно, уже на двадцатой минуте неспешной езды жестокосердный обидчик нечистоплотных крестьян не выдержал томящей тишины и заговорил сам, не оправдываясь, а обосновывая правильность своего поступка.
– Нам нужен транспорт, хотя бы эта чертова лошадь с телегой, или я не прав?! Что с тобой случилось, колдун?! В схватке с Кергарном случайно заразился пацифизмом?! Терена собой собралась торговать. А он стоит, руки в брюки, и гадает, хватит ли этого за проезд или еще доплатить придется?! И главное, из-за кого столько суеты, столько охов-вздохов и переживаний?! Из-за какой-то одичавшей от пьянства деревенщины. Еще торговаться с ним удумали, да он и плевка нашего не стоит! Дал пару раз по шее, напоследок пинка, вот и весь разговор! Ишь проблему от скуки себе удумали, нам до столицы добраться надо, вот и вся вам мораль. Прежде всего дело, а слюнявые сантименты потом! Ты что, колдун, никогда на войне не был, про право сильного никогда не слышал?!
– Черт этот Вулак, – пояснил Вебалс, обращаясь к удивленно захлопавшей ресницами Терене, не понявшей не только большинства слов, но и общего смысла мудреного излияния. – Наш друг долго прослужил в карвелесских войсках, а там вербуют наемников со всего мира, так что если он и впредь начнет ругаться неизвестными словечками, то не удивляйся, от слов-паразитов еще труднее избавиться, чем от кусючих вшей. Что же касается его возмутительного поведения, то не пугайся: он не юродивый, просто часто попадал в окружение, и теперь ему снова кажется, что он в строю. От мародерских привычек трудно избавиться…
– В особенности на вашей проклятой Шатуре нравы и быт располагают… – не оборачиваясь, огрызнулся Палион и трижды хлопнул замедлившую ход кобылку по костлявому крупу.
– Лиотон, он хотел сказать «Лиотон». Карвелесские наемники почему-то называют наше славное королевство Шатурой, – вновь пояснил Вебалс удивленно моргавшей Терене.
Телегу трясло и мотало на ухабах разбитой дороги, а когда хотя бы одно из скрипучих колес попадало в лужу, то странников обдавало фонтаном грязной воды. Палион высказался и замолчал, несмотря на то, что был крайне расстроен хитрой уловкой Озета. Мучившаяся в долгом адаптационном периоде к чужому миру душа разведчика требовала дебатов взахлеб и пламенных споров, непрерывного действия и постоянной борьбы, а тянувшаяся до самого горизонта дорога и невозмутимый колдун как будто сговорились: одна доканывала его своим однообразием, а другой – издевательским молчанием. Не так уж было и важно, поняла что-то из его слов Терена или нет. Купчиха вообще не отличалась сообразительностью в вопросах высоких сфер, например, той же самой морали. Она жила и мыслила в узких рамках строго определенной программы. Бывшему майору разведки Палиону Лачеку часто приходилось иметь дело с роботами, правда, механическими, а не биологическими творениями, но взятый производителем за основу материал сути самого существа не менял…
Вебалс упорно продолжал отмалчиваться и даже не копошился в мыслях спутника, что уже вызывало подозрение. Когда телега огибала очередную колдобину, разведчик украдкой, не привлекая внимания, оглянулся. Колдун мирно дремал у вечно улыбчивой Терены на груди. Его спокойствие и какая-то неестественная отрешенность от происходящего дали толчок для новых негативных эмоций, хищно накинувшихся и жадно принявшихся пожирать только что обретенное Палионом спокойствие.
В Академии Галактической Разведки его когда-то учили анализировать оперативную ситуацию так же тщательно, как патологоанатом раскладывает по хирургическому столу внутренности умершего. На практике эти знания не пригодились и поэтому были спрятаны педантичным хозяином в дальний угол сознания. Когда разведывательно-диверсионный отряд оказывался на чужой планете, в окружении противника и среди враждебно настроенных обывателей, то настороженно озирающимся и вздрагивающим от каждого шороха бойцам, забившимся куда-нибудь в сырой, затхлый подвал, просто не до того, чтобы мыслить стратегически правильно и просмотреть картину прошедших событий отрешенно, от третьего лица. Слишком сильны эмоции, слишком часто меняется ситуация, слишком много неизвестной информации и участников азартной игры; игры, которая в каждый момент может оборвать тонкую нить твоей драгоценной жизни.
Сейчас вроде бы времени у Палиона было предостаточно. Лошадка медленно тащила воз с тремя седоками, и в радиусе километра не было ни одной живой души. Разведчик напряг память, применяя когда-то зазубренные наизусть, но не отработанные на практике алгоритмы и правила. Итогом получасового сопения и тихих чертыханий стал неутешительный результат. Он по-прежнему должен был плыть по течению и полагаться на чутье, а быть может, и какой-то хитрый расчет колдуна. Самостоятельные действия могли привести к успеху лишь в трех-четырех процентах случаев возможного развития крайне непредсказуемой ситуации. Он почти в любое время мог выйти на связь с «Дедулей», но вот доложить ему было нечего, кроме разве что бредней, весьма похожих на жуткую сказку. А тем временем пребывавшее на «небесах» начальство уже явно посчитало его погибшим и направило толстое личное дело в архив, последнюю инстанцию перед мусорным баком. Помощи от своих Палион не ждал, хотя бы потому, что не считал смежников-контрразведчиков своими, и понимал, что его использовали как дешевый расходный материал, как одноразовый шприц или перчатку, которую доктор натягивает перед тем, как погрузить свою руку в полные вредных микробов глубины чужого организма. «…Выживет, ну и хорошо; сгинет – поставим на деле жирный крест. Не самим же в это… то есть на эту планетку соваться!» – примерно так рассуждали высокие чины из штаба Галактической Контрразведки, к которой он лично имел весьма сомнительное отношение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});