Читаем без скачивания Уничтожить нежить - Алексей Птица
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Знаю, — кивнул Болотников.
Это он прекрасно знал. Все знали и боялись Хрипуна: и друзья, коих у него и не было, и враги, коих было, как муравьёв в лесу, и холопы его боевые. Слово его верное, хоть и змеиное. Ежели нужно было, то и укусит, и вылечит, ежели захочет, смотря за что. Перед атаманом открывались радужные перспективы личной власти. Власть, титул, деньги, и остальные блага ясно замаячили перед ним. Сомневаться он не стал и ответил:
— Хорошо, я согласен.
Хрипун усмехнулся.
— Ещё бы ты не согласился. От такого предложения никто бы не отказался, не то что ты. Вот и подумай на досуге, сколько я тебе добра сделал, а мог бы и другого кого облагодетельствовать.
— Подумаю, — хмурясь, ответил Болотников. — А как мне от мертвяков отбиваться? Не ты ли их случаем на Русь напустил? А то слухи разные ходют, не знаешь, чему и верить.
— Не я. Того и сам не ведаю, но сдаётся мне, что это недруги наши с поляками договорились и через них эту напасть на Русь напустили… Зато знаю я как с ними бороться. Будешь верен мне, и тебя научу, а не будешь, так и сам в мертвяка обернёшься. Это быстро получается. Не один и не два гайдука с мёртвым оскалом бродят сейчас по Руси, ждут, пока не упокоят. Но тайну чутка приоткрою тебе. Есть молитва особая да к ней вера человеческая сильная нужна. Сам ты не сможешь осилить её.
Болотников усмехнулся.
— Что я молитву, что ли, не смогу выучить и сказать?
— Сможешь. Да веры у тебя такой нету, какая нужна. Верить нужно во что говоришь, жить верой, существовать ею. О жизни греховной не думать, жить ради других, себя не жалея. Сможешь? Мы уже о том говорили с тобой, зачем снова пустое в ступе толочь? Не твоё это, Богу молитву святую подносить. Ну, да дам я тебе святошу. От сердца своего оторву, к тебе приставлю, чтобы тело твоё от напасти бесовской и день, и ночь охранял. Будет при тебе и при войске, всех не огородить, а тебя оборонит от болезни жуткой. Видишь, везде тебе выгода, не в пример другим. Везде… Помни своего благодетеля, — и гость рассмеялся хриплым смехом, за что и получил собственно своё прозвище.
— Когда ехать? — прервал его смех Болотников.
— Отряд свой пока здесь оставь, а сам возьми парочку казаков и езжай налегке, так всяко лучше будет. Приедешь, собирай отряд и айда в Путивль, там встретимся. Дальше будет видно, но восстание уже вспыхнуло в южных городах, да предводителя пока нет. А с тобой будет…
— Хорошо, — кивнул Болотников.
— Лады! Пойду я, а то ни хлеба, ни квасу, ни мёда хмельного у тебя не допросисся, да и ладно, дома попью, поем. Своего… Прощай!
Всколыхнулся полог, и Хрипун был таков, не дав даже рта раскрыть Болотникову. Опомнившись, атаман выбежал вслед за ним из своего шатра и закричал на десятника, что стоял на страже с двумя казаками.
— Пошто выпустили без моего на то разрешения?
— Так мы никого и не видели! Никто не заходил к тебе, атаман.
— Как никого не видели? — напустился на них Болотников. — Хрипун ко мне заходил, боярин.
— Не видали мы никого. Немае было, — подтвердил и другой казак. — Тень только мелькнула и всё. Ветер сильный поднялся, полог хлопнул. Это мы видели, а более ничего. Всё тихо и спокойно.
— Значит, не было никого⁈ А как же он вышел от меня? Ладно, вы не видели, как зашёл, а как же он вышел? Вот только передо мной стоял, и части не прошло, как я за ним выбежал. (часть — это минута в старом временном исчислении)
— А! Так Микоха мимо проходил. Поздоровался с нами и пошёл дальше, и сразу же и ты, атаман, выбежал из шатра. А он… — оба оглянулись. — А он уже ушёл. Вот вроде бы совсем рядом был, и нет его.
— Вот же, колдун, ять… Опять глаза отвёл! Пся крев! — ругнулся в сердцах Болотников. — И как это ему удаётся? Эх, срубил бы я тебе башку напрочь, если бы ты не проклял меня, Хрипун.
Скрипя зубами, Болотников удалился в свой шатёр, где, достав из-под стола баклажку с греческим вином, щедро плеснул в бронзовый кубок терпкой жидкости. Густой аромат хорошо выдержанного алкоголя заполонил всё пространство шатра.
— Пся крев! — повторил вслух польское ругательство Болотников и осушил мелкими глотками весь кубок. — Ладно, завтра будет день, и будет пища. В Жошув, значит, в Жошув. Тьфу, в Самбор, значит, в Самбор, — и он снова плеснул в кубок вина, чтобы тут же его выпить. Тёплая волна прокатилась от живота наверх, мягко ударив в голову алкогольными парами. Похорошело.
— Значится, буду воеводой царя. Это хорошо. Воевода царя, — смакуя слова, повторил Болотников вслух и завалился спать.
Долго собираться Болотников не стал, и уже через несколько дней, подгоняя коня шпорами, он ехал в сторону Самбора. Путь был не долгим и не близким, в самый раз, что называется. Небольшой городок Самбор, в котором и находился замок Мнишеков, был верстах в семидесяти западнее Киева. Доскакав до небольшого, аккуратного замка, Болотников был перехвачен его охраной.
Порасспросив о цели прибытия, его пропустили в замок. Ежи Мнишека там не было, также как и его знаменитой дочки, но зато присутствовал тот самый Михаил Молчанов. К нему и провели Болотникова.
Молчанов оказался типичного вида боярином, изо всех сил пытавшимся показать свою солидность, серьёзность и недюжинный ум. Получалось так себе. Болотников опытным взглядом бывалого казачины сразу определил, кто перед ним.
Прожжённого негодяя и царедворца было видно издалека. Лицом смугл, волосом курчав, глазки карие под бровями густыми, на щеке бородавка с волосом, и больно на турка похож. А на турков Болотников успел уже насмотреться, да и на италийцев тоже. О том, что Молчанов бежал из Московии, прихватив с собою золотую печать — подтверждение царской подписи, Болотников ещё не знал.
Боярин встретил Болотникова в небольшой комнате, сидя в кресле. Возле него стояло несколько людей, изображавших из себя его царедворцев, видом весьма противоречивым.
— Я вижу доброго казака, — встретил гостя первыми словами боярин. — Вижу, что не ошибся Хрипун и не зря прислал своё письмо. Радует, что он нашёл нам воеводу, и вижу я требуемое, о чём и просил его.
Болотников молча поклонился и произнес заранее заготовленные слова.
— Благодарю тебя, боярин. Плавал я на галерах, был в плену у турок, служил итальянцам, прошёл всю Польшу, гулял с казаками по Днепру, грабил суда, и вот путь мой снова лежит на Русь. Услышал я о том, что спасся царевич Дмитрий, и решил помочь ему утвердиться на троне. А потом, слух прошёл, что погиб он лютой смертью, а я уже и отряд большой собрал охочих до войны гайдуков. И вообще, на счастье моё, повстречал я человека нужного, вам знакомого, тот и шепнул мне и направил сюда.
— То так, выжил царевич и пока скрывается. Я знаю, где он, и сейчас я боярин его тут главный, для того и печать царскую при себе имею и все атрибуты царской власти. Кто верно Димитрию будет служить, тот главным воеводой станет.
Болотников усомнился в этом, что и было отчётливо видно по его простому лицу.
— Никитий, доставай печать, — крикнул боярин Молчанов. Один из его приближённых степенно подошел к большому столу и, открыв его верхний ящик, вынул оттуда искусно отлитую из золота печать.
— Вот она! И грамота тебе написана будет о правах твоих и о назначении твоём. Сколько людей у тебя, казак?
— Почти полсотни будет.
