Читаем без скачивания В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю - Том Холланд

И в этом, поскольку у шахиншаха не было выбора (он должен был уничтожить угрозу со стороны эфталитов), заключалось большое неудобство. Срочная необходимость укрепить оборону империи на северо-восточной границе, усилив существующие города или построив новые, никак не увязывалась с установившейся политикой не путаться под ногами у парфян. Несмотря на самоуверенность, Пероз не мог игнорировать эту проблему. Несмотря на то что поддержка эфталитов когда-то помогла ему взойти на трон, все же решительный удар нанес парфянский военачальник – Рахам из рода Михрана. Именно он пленил и казнил старшего брата Пероза, после чего тот стал царем20. Двадцать пять лет амбиции персидских царей опирались на поддержку представителей парфянских династий. Без нее у Пероза не было шансов победить выскочек-эфталитов. Одновременно он не мог рассчитывать на полную победу, не проведя свои армии через Парфию. Куда ни кинь – всюду клин.

Хотя как знать. Пероз был не только храбрым, но и умным. Он знал, что перо иногда может быть столь же полезным, как и меч. Собирая воинов и инженеров на оборону империи, он одновременно задействовал менестрелей, бардов и писцов. Понимая, что прошло время, когда имело смысл трубить на всех углах о чисто персидском происхождении Сасанидов, он решился на простой, но вместе с тем беспрецедентный шаг – приказал переписать свое прошлое.

Шахиншах велел составить новое генеалогическое древо, более приемлемое для чувствительных парфян, разветвленное, включающее разные культуры. И ученые начали усовершенствовать родословную Сасанидов. К счастью, в устном народном творчестве сохранилась информация о вполне подходящих предках. Кеяниды – как кузнец Кава, от которого произошел Карин (по его утверждению), – были героями сказочно далекого прошлого. В их биографиях присутствовали говорящие птицы, летающие колесницы, возведенные демонами крепости и другие чудеса. Но в отличие от Кавы другие предки были наделены фарром. Ведь династия, безусловно, была царской, даже имя было производным от Kai – «царь». Но не это было главной причиной того, что Пероз неожиданно стал утверждать, что является потомком Кавы. Значительно привлекательнее было географическое положение владений Кеянидов, которые располагались не в Персии, а в Парфии и к северу от нее – к Гургану. Здесь Кеяниды стояли на страже своего народа, героически сражаясь не только за свое царство, но и за фарр, ведь враги покушались и на то и на другое. Когда Пероз наступал на эфталитов в северном направлении из Парфии, он делал это как самопровозглашенный наследник Кеянидов, чьи корни были в тех же самых землях, которые он пришел защищать.

Айран – так в древности назывались эти земли: «царство арийцев», Иран. Персы, считавшие, что происходят из этого первобытного северо-восточного царства, а значит, являются не менее арийцами, чем парфяне, всегда проявляли живой интерес к этому названию. Задолго до Пероза Сасаниды его уже «примеряли на себя». Они даже назвали свою империю Ираншехр – «владения арийцев». Однако только при Перозе создание связей между монархией Сасанидов и сказочной родиной Кеянидов стало одержимостью. Глядя вперед, в неясное будущее, полное опасностей, царь желал повлиять на него, спонсировав официальную систематизацию прошлого. Вульгарная подделка позволила Ардаширу стать раз и навсегда тем, кто очень нужен был Перозу – потомком Кеянидов. А чтобы придать выдумке больше правдоподобия, целый ряд веков пришлось забыть. В результате появилась родословная, великолепно отвечавшая требованиям времени. Теперь запасы оружия на главной северо-восточной дороге и новые крепости у красной стены за Эльбурсом говорили и о кризисе, и о непоколебимой решимости его преодолеть.

Закаленный в сражениях прагматик и самопровозглашенный наследник древних царей, сражавшихся с демонами, шахиншах отправился на войну. В том, что Пероз возродил древний титул Kai, назвал своего старшего сына Кавад – в честь первого из Кеянидов и чеканил монеты с намеками на легендарную династию, больше не было обычного потворства слабостям «царя царей». Скорее все это служило признаками его серьезных намерений. Пероз имел двойственную стратегическую цель: стремился завоевать сердца парфян ничуть не меньше, чем разгромить эфталитов. И стратегия работала. Началась кампания, обещавшая стать решающей. Пероз и его армия прошли через ворота в великой красной стене и направились в степи. Приблизившись к ближайшей крепости эфталитов, расположенной сразу за границей, персы обнаружили ее покинутой21. Было ясно, что ужас перед нашествием не позволил эфталитам вступить в бой. Пероз приказал сровнять сооружение с землей. Тем временем за его спиной – в Парфии – все было спокойно. Теперь оставалось только выследить врага, загнать его в угол и уничтожить.

Вскоре шахиншах получил сообщение, которого ждал: эфталиты перед ним. Их всадники были замечены неподалеку, а главная армия быстро приближалась. Пероз стал готовиться к бою. Лагерь пришел в возбуждение: лучники проверяли луки, погонщики слонов помещали осадные башни на спины животных, пехотинцы готовили снаряжение. Но самой главной задачей стала подготовка ударного отряда – самой грозной и смертоносной ударной силы в мире. Цельный шлем, «искусно выполненный так, чтобы выглядеть как человеческое лицо»22, пластинчатые доспехи, поножи и рукавицы, кнуты и булавы, свисающие с пояса, копье, настолько длинное и тяжелое, что с ним можно было обращаться, только оперев о спину коня, – так был облачен и вооружен всадник на службе у шахиншаха. Такой воин не походил на человека – «движущееся изваяние, выкованное молотом»23. Этих воинов поднимали в седло помощники. Они же погоняли коня, который и сам был защищен броней. Тяжелая кавалерия Ираншехра – передовой отряд армии – имела все основания считать себя достойной наследницей предков – Кеянидов.

За ними на небольшой возвышенности стоял Пероз. Теперь он, как никогда раньше, старался выглядеть как герой древнего эпоса. Его конь неизменно был самым высоким и красивым. Обслуживающий персонал всегда находился рядом и должен был следить, чтобы конь не заржал, не помочился, словом, никак не уменьшил общий героический настрой. Царь, как всегда, был весь увешан драгоценностями. За ним, видный всем и каждому, развевался массивный штандарт – Дерафш Кавиани – флаг Кавы. Он был воплощением власти Сасанидов, но также аутентично и героически паниранским. И было вовсе не совпадением то, что, к примеру, его название свидетельствовало о легендарном предке Карина. Утверждали, что до украшения драгоценными камнями и кистями он был простым кожаным фартуком, который носил сам убивший демона кузнец. Теперь же, когда Пероз отдал приказ наступать, его целью было повторение подвига Кавы, ведь он собирался разбить целую армию демонов. Тяжелая кавалерия двинулась вперед – сначала рысью, потом галопом. Воины нацелили свои копья на значительно легче бронированных эфталитов. Погоняя своих коней, воины увидели сквозь облака пыли, что враг охвачен паникой. Потом эфталиты бросились бежать. Персидская кавалерия с криками радости устремилась в погоню, желая окружить и уничтожить противника. Воины скакали все быстрее, пыльные облака сгущались все сильнее. В них летели стрелы, которые не могли причинить одетым в прочные доспехи воинам никакого вреда. Такие пустяки не могли заставить воинов Ираншехра повернуть назад. Броня, покрывавшая их с головы до ног, была «надежной защитой от любых метательных снарядов и ран»24. Они были неуязвимыми. Победа, безусловно, осталась за ними.

Но вдруг победно ликующие воины почувствовали, что под копытами их коней больше нет твердой земли. Они попадали наземь и покатились сквозь кошмарный туман из пыли и стрел в гигантский ров. Слишком поздно передние ряды персидской кавалерии поняли, что эфталиты превзошли их хитростью. Они выкопали глубокий ров, пересекший большую часть равнины, прикрыли его тонким слоем тростника и сверху засыпали землей. Оставили только пути отступления для своих войск. Преследующие противника персы ринулись прямо в смертельную ловушку: «Такой силы была ярость, охватившая их в преследовании, что те, кто были в арьергарде, не заметили катастрофы, постигшей передние ряды. Они продолжали скакать ко рву и падали на головы своих же соотечественников, пока все не были уничтожены. Среди погибших был и сам Пероз»25.

Относительно гибели шахиншаха есть разные версии рассказов. Согласно одним, он, свалившись в ров эфталитов, оторвал собственное ухо и сжимал его в руке, не желая, чтобы дикие кочевники завладели его знаменитой жемчужиной. Согласно другим, он упал в глубокую трещину в земле, где умер от голода. Также утверждают, что он уполз с поля боя и был съеден дикими зверями26.

С уверенностью можно сказать лишь следующее: во-первых, ни тело Пероза, ни его знаменитая жемчужина так и не были найдены; во-вторых, фарр покинул его, причем навсегда.