Читаем без скачивания Волшебник - Майкл Скотт

Китаянка за стойкой была одета в какое-то готическое рванье. Николя выбросил бы такое на свалку, но, похоже, прикид стоил бешеных денег. Девушка увлеченно красила ногти, когда подошел Николя.

— Три евро за пятнадцать минут, пять за тридцать, семь за сорок пять, десять за час, — отчеканила она на чудовищном французском, даже не поднимая головы.

— Мне нужно сделать международный звонок.

— Наличными или кредиткой?

Она так и не подняла голову, и Николя заметил, что она красит ногти в черный цвет, причем не лаком, а обычным фломастером.

— Кредиткой.

Он хотел приберечь наличные, чтобы купить чего-нибудь поесть. Сам он ел редко, а Ската не ела вообще, но ребят-то надо кормить.

— Первая кабинка. Все инструкции на стене.

Николя вошел в кабинку и плотно прикрыл стеклянную дверь. Она приглушила крики студентов, но в кабинке воняло тухлятиной. Николя быстро прочитал инструкции и достал из бумажника кредитку, по которой купил горячий шоколад для близнецов. Карточка выдана на имя Ник Флеминг, под которым он прожил последние десять лет. Наверное, Ди и Макиавелли смогут разыскать его по этой карте. Фламель знал, что такие полномочия у них наверняка имеются, но с едва заметной улыбкой подумал: «Какая, собственно, разница?» Это будет всего лишь значить, что он в Париже, а они и так уже в курсе. Следуя инструкциям на стене, он набрал код доступа к международным звонкам и номер, который Софи извлекла из воспоминаний Аэндорской ведьмы.

В трубке послышались щелчки, затем на расстоянии почти девяти тысяч километров от Парижа зазвонил телефон. Ответили после второго гудка.

— «Оджаи-Вэлли ньюс». Чем могу помочь? — Голос молодой женщины звучал на удивление четко.

Николя нарочно изобразил сильный французский акцент.

— Доброе утро. Точнее, добрый вечер. Я безумно рад, что вы еще работаете. Вас беспокоит месье Монморанси, я звоню из Парижа, Франция. Я корреспондент газеты «Монд». Только что видел в Интернете, что у вас сегодня жаркий вечерок.

— Боже, как быстро разлетаются слухи, мистер…

— Монморанси.

— Да, Монморанси. У нас и вправду вечерок задался. Чем могу помочь?

— Мы хотели бы включить заметку в вечерний номер. Возможно, на месте происшествия есть какой-нибудь репортер?

— Вообще-то все наши репортеры сейчас там.

— Нельзя ли мне получить некоторую информацию? Меня устроит краткое описание с места событий и комментарии.

Когда немедленного ответа не последовало, он тут же добавил:

— Вы можете рассчитывать на приличное вознаграждение.

— Погодите, я посмотрю, можем ли мы соединить вас с кем-нибудь из репортеров на улице, мистер Монморанси.

— Мерси. Буду вам очень признателен.

В трубке снова затрещало, а потом наступила длинная пауза. Николя догадался, что секретарша говорит с корреспондентом, прежде чем перевести звонок. Снова щелчок, и девушка сказала:

— Соединяю.

Николя хотел поблагодарить ее, но тут в трубке раздался другой голос.

— Майкл Кэрролл, «Оджаи-Вэлли ньюс». Насколько я понял, вы звоните из Парижа? — В голосе мужчины прозвучало удивление.

— Именно так, месье Кэрролл.

— Как быстро разлетаются слухи, — сказал репортер, повторив слова секретарши.

— Интернет, — небрежно ответил Фламель. — На YouTube выложили видео.

Алхимик даже не сомневался, что в сети действительно уже есть видео из Оджаи. Он обернулся и окинул взглядом интернет-кафе. Оттуда, где он стоял, виднелись шесть компьютеров, и каждый отображал страничку на разных языках.

— Меня попросили подготовить материал для нашей рубрики «Культура». Один из редакторов был в вашем прекрасном городе и купил несколько потрясающих сувениров из стекла в антикварной лавке на Оджаи-авеню. Не знаю, слышали ли вы о такой, там продаются только зеркала и стекло.

— «Антиквариат Ведьмерли», — тут же ответил Майкл Кэрролл. — Да, я ее хорошо знаю. Боюсь, она была полностью разрушена при взрыве.

У Фламеля перехватило дыхание. Геката погибла, потому что он привел близнецов в ее царство теней. Неужели и Аэндорскую ведьму постигла та же участь? Он облизал пересохшие губы и проглотил комок в горле.

— А хозяйка, миссис Ведьмерли? Она…

— С ней все в порядке, — ответил журналист, и Фламеля охватила волна облегчения. — Несколько минут назад я брал у нее интервью. Она в превосходном расположении духа для человека, у которого только что взорвали магазин. — Он рассмеялся и добавил: — Говорит, что если так долго живешь, как она, то уже ничто не удивляет.

— А она рядом? — спросил Фламель, едва сдерживая нетерпение в голосе. — Может быть, она сделает заявление для французской прессы? Скажите ей, что это Николя Монморанси. Мы как-то раз разговаривали. Уверен, она меня вспомнит.

— Я спрошу…

Голос затих, и Фламель услышал, как репортер зовет Дору Ведьмерли. Где-то на заднем фоне слышались сирены полиции, пожарных и «скорой помощи» и крики перепуганных людей.

И все это по его вине.

Он тут же отмахнулся от этой мысли. Нет, это не его вина. Все это натворил Ди. Ди не знает чувства меры. В 1666 году он чуть не сжег дотла Лондон, в 1840-е годы едва не уморил Ирландию во времена великого голода, в 1906 году разрушил большую часть Сан-Франциско, а теперь опустошает кладбища вокруг Оджаи. Улицы наверняка завалены костями и трупами. Николя услышал приглушенный голос репортера, а потом телефон передали другому человеку.

— Месье Монморанси? — вежливо ответила Дора на безупречном французском.

— Мадам, вы в безопасности?

Дора перешла на шепот и устаревший французский язык, который даже если кто-то и подслушает, то все равно не поймет.

— Меня не так-то легко убить, — пробормотала она. — Ди сбежал — в ссадинах и синяках и очень расстроенный. С вами все в порядке? Как Ската?

— С ней все хорошо. Но мы столкнулись с Никколо Макиавелли.

— Так он до сих пор жив! Наверняка Ди его предупредил. Будь осторожен, Николя. Макиавелли опаснее, чем ты можешь себе представить. Он еще хитрее, чем Ди. Мне надо идти, а то журналист что-нибудь заподозрит. Он, наверное, думает, что я рассказываю тебе историю подробнее, чем ему. Чего ты хочешь?

— Мне нужна помощь, Дора. Мне надо знать, кому в Париже можно доверять. Необходимо найти убежище для детей. Они очень устали.

— Ммм… — В трубке послышался шелест бумаги. — Я не знаю, кто сейчас живет в Париже. Но выясню, — решительно сказала Дора. — Который у вас теперь час?

Он взглянул на часы и сделал поправку.

— Полшестого утра.