Читаем без скачивания Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен - Михаил Давидович Харит

воля. Сейчас небеса желают, чтобы барон думал, что спас мир от апокалипсиса. А хорошее настроение — премия.

Приходилось быть довольным. Куда деться? Ангелы умело включили в мозгу зоны удовольствия, теребили струны тщеславия, шептали льстивую хвалу.

Но в глубине разума он знал, всё — враньё. Зарплата выплачена не полностью. По прикидкам, небеса еще остались должны. Главное, никакого спасения мира не было и в помине. Анри выручал мир примерно раз в два года. Он понимал, что вся эта кипучая деятельность абсолютно бессмысленна. Впрочем, как и всё остальное в мироздании.

Барон тщательно прятал от потусторонних наблюдателей клочок самостоятельного мироощущения. Когда надо, изображал восторг, в иные моменты послушно грустил. Пусть полагают, что он полностью под контролем.

На самом деле интрига только начиналась. Ближайшие часы прояснят операцию, которую Анри готовил последние четверть века, неслыханную и невиданную во вселенной. Он закинул удочку с наживкой на самого Господа Бога, и, похоже, тот попался. Теперь надо только незаметно и осторожно подтягивать. Быть естественным в навязанных чувствах. Даже по-человечески глупым. Не маскировать кипящую от возбуждения кровь. Пусть думают, что горд настолько, что царапает носом потолок. Следовало подыграть, подурачить тех, кто дурачит его. И барон решил отметить свой день рождения.

На самом деле никто не помнит, как и когда появился на свет. Все знают об этом с чужих слов. Барон же доверял только себе. И тут возникала неувязка. Он забыл, когда родился — слишком давно это было. Особенно сбивали с толку древние манускрипты с дарственными автографами. Вот и Евангелия подписаны «От Матфея», «От Марка»… Поэтому Анри праздновал своё рождество в подходящие для этого дни, иногда несколько раз в год.

Он подмигнул жене, с интересом наблюдавшей за мужем.

Мироздание, как всегда, не успевало за резвой мыслью барона, поэтому принялось отыгрывать подсунутую версию.

За окном в его честь грянул гром. Тут же, стараясь успеть вовремя, яркими вспышками отсалютовали молнии. Фейерверк продолжался долго. Переполненные восторгом небеса решили в полной мере излить душу. Лишь мгновение было тихо, затем торопливо и подобострастно зашептал дождь, постепенно набирая силу и входя в раж: «Сила и слава!»

«Многая лета!» — булькали вспухающие лужи.

«Троекратное ура!» — по-военному четко хрустнули половицы пола.

«Поздравляю, — тихо сказала Селин Вальмонт, — кажется, все завершилось отлично, мир спасён и ты доволен».

Барон знал, на самом деле апокалипсис — дело решённое. И сейчас потусторонние силы валяют дурака, с присущим юмором ждут момент, чтобы обрушить эту нежданную, как они полагали, новость на Анри. Обычно они устраивают подобные спектакли на пике ощущения счастья, чтобы огорошить как следует.

Ещё Анри догадывался, что с Концом Света всё не так просто. Лишь низшие чины потустороннего мира полагали, что грядущий Страшный суд даст много работы с возможностью доказать собственную значимость. Они будут судить и миловать, выслушивать и объяснять, предъявлять свою неподкупность и объективность.

Высшие чины, напротив, опасались проблем. И очень больших. Никто достоверно не знал, что у Главного на уме. Где Всесильный намерен остановиться и на чём сердце успокоится. Конечно, в принципе все не против. Но кроме принципов существует практика жизни. Уничтожь человечество, и что останется? Без людей вселенная невообразимо скучна. Не станет милашки Сью в короткой юбке, с ногами до самой попки, не будет жареных цыплят, ветчины, фейерверков, карнавалов, гей-парадов и купания десантников в фонтанах. Не будет пьяных ловеласов и трезвых циников. Исчезнут «женщины трудной судьбы», что означает — не станет женщин вообще. Бесповоротно и навсегда. Сгорят книги, развеются в прах картины, сгниёт рыба в суши-барах. Стоит ли уничтожать то, что создавалось целую неделю и долгое время эксплуатировалось? Что потом? Вопрос не праздный.

Если Конец Света будет полным, то вместе с человечеством сгинет и вся управляющая система. Зачем нужны ад, рай и прочие небесные сферы? Сотрут не только людей, но и ангелов, и демонов, и всех-всех. И вновь Всемогущий и Непостижимый останется один на один, Сам с Собой. Как и было до начала веков.

Тем более что Главный никому не рассказывал о своих планах. А спросить боялись, поскольку любопытство могло быть расценено как несогласие. Вот и жили в твердокаменных замках веры на хлипком болоте слухов.

Анри был готов изображать простака. Но лучше носить маску шута, чем быть им в действительности.

Довольный собою, решил не стирать счастливую улыбку с лица. Похожий на ухмыляющегося волка, он позвонил в колокольчик.

Явление дворецкого оказалось сродни чуду: мгновенье назад пространство рядом со столом было пусто, и вдруг в нем появился он, в строгом чёрном костюме, со внимательно-ожидающем выражением в глубоко спрятанных глазах. Возможно, обычный человек перекрестился бы и принюхался, нет ли от пришельца запаха серы. Но нормальные люди здесь давно не водились.

— Рад, что вы нашли время зайти. Мы уж думали, не дождёмся, — добродушно заметил Анри

— Виноват.

Анри улыбнулся. Ему нравилось, когда люди были не прочь принести искреннее покаяние. И всё окружение барона это тоже знало. Даже горничные привыкли по пятницам писать «чистосердечные признания». Поэтому коммуникационных проблем не возникало.

Такова жизнь. За неведением шагает грех, за ним тянется покаяние и держит за руку прощение, а там и смерть дышит в затылок, вновь обнимаясь с неведением. Как весел твой хоровод, Господи!

Барон шумно вздохнул:

— Если вас не затруднит, зайдите в конюшню, скажите Роджеру, что утром прогулка. И конюха пусть разбудит.

— Конечно. Что-то ещё?

— У меня сегодня день рождения…

— Поздравляю, месье.

— Будьте любезны, попросите накрыть в парадной столовой на семерых.

Селин удивлённо взглянула на мужа:

— Думала, что наши друзья собираются уезжать.

— Уверен, они задержатся. Молодежь часто меняет свои планы. То им кажется так, то этак… Пока ждём, принесите нам еще бутылку шампанского, будьте любезны.

Человек в чёрном понимающе кивнул и подхватил с энтузиазмом, маскирующим беспокойство:

— Великий день потребует особого меню. Поговорю с поваром, что можно успеть сделать…

Селин поддержала мужа:

— Уж постарайтесь. Похоже, вечер будет богат сюрпри­зами…

— Возможно, на кухне успеют сделать праздничный торт…

Анри с нежностью думал о коне Роджере. Неправда, что собака — древнейший друг человека. Он точно знал, что — лошадь, просто учёные не нашли свидетельств. Коты вообще новички в этой семье, их одомашнили каких-то семь тысяч лет назад. Разве это срок для настоящей дружбы.

— Торт может быть тяжеловат для вечерней трапезы, — с сомнением произнесла Селин. — Ох уж эти пиршества! Моя диета не предполагает плотных блюд вечером.

Дворецкий понимающе кивнул:

— Попрошу повара не засовывать внутрь карлика-сарацина. Неловко получилось, когда в прошлый раз месье разрубил торт мечом.

Силин удивленно подняла глаза:

— Я говорю о калориях…

— Весь стол был испорчен, — согласился дворецкий

— У Роджера в генах заложена вся вековая история нашей цивилизации, — вдруг поддержал беседу барон. Он решил пояснить для тех, кто забыл: — Его прапрадед участвовал в походах Александра.

— Разумеется, — согласился дворецкий, который знал историю коня лучше, чем собственную биографию.

— Обойдёмся без торта, — гнула свою линию баронесса. — Шампанское, свечи, фрукты. Как романтично! Сколько в этом любви. — Она мечтательно закрыла глаза и негромко пропела: — L’amour… Только любовь. Зачем нам еда?

— La mort? — не расслышал дворецкий, но тут же горячо поддержал хозяйку: — Еда — это смерть.

— Крайне рад, что мы так хорошо понимаем друг друга, —