Читаем без скачивания Украинский шанс для России - Збигнев Казимеж Бжезинский

– Недавно вы встречались с Медведевым, а с Путиным такого удовольствия вы не имели?

– Не имел, но я думаю, что знаю о нем достаточно. Я знаю, что он считает распад СССР крупнейшей трагедией XX века. Он вышел из элиты КГБ – агентов, работавших за границей. Это были самые лелеемые чада СССР. У этих людей был доступ к западной литературе, они могли путешествовать по миру, пользовались полным доверием. Я легко могу себе вообразить, что они испытывали, наблюдая распад Советского Союза, и как определенная часть из них – молодые, амбициозные, энергичные – сказала себе: нужно взять это под контроль.

– Вы сравнили нападение России на Грузию в 2008 году с советской агрессией против Финляндии.

– Это было грубое и безответственное использование силы ради того, что подчинить себе более слабого демократического соседа. Нападение на Грузию нельзя воспринимать как изолированный случай. Путин и его кремлевские товарищи не приемлют постсоветских реалий. Ставка высока: трубопровод из Баку идет через Грузию к турецкому берегу Средиземного моря. Если отрезать этот путь, западный мир лишится важного источника получения топлива. Если Россия неверно оценит свои силы и примет империалистический курс, мы все будем за это расплачиваться.

Это вторжение было также своего рода мрачным комментарием к иллюзиям, которые в течение восьми лет питал Белый дом к Путину и его режиму. Я был сконфужен, когда президент Джордж Буш заглянул в глаза Владимира Путина и увидел в них душу демократа.

– Сейчас, в отличие от той ситуации, какая была несколько лет назад, Россия понимает, что она живет не в пустоте, что проблемы западной экономики – это повод для беспокойства, а не для того, чтобы пить шампанское. А размахивание шашкой по поводу ПРО и запугивание ракетами в Калининградской области призвано цементировать народное единство?

– Кумовство и коррупция чувствуют себя превосходно, но о ней открыто пишут и говорят. Модернизация не ладится. Однако Россия вступает в третью фазу посткоммунистического развития. Первый – это малая стабилизация, вторая – при Путине – восстановление сильной власти, но это путь в никуда. А третья – это зарождение гражданского общества, которое начинает независимо мыслить и требовать правового государства и свободного выбора. Много людей, особенно молодых, ездит по миру и хочет быть частью Запада. Я считаю, что в долгосрочной перспективе единственный разумный сценарий для России – это движение в сторону Запада. И в какой-то момент Россия может прийти к выводу, что активное участие в западных структурах даст ей большую территориальную безопасность, особенно на пустеющем Дальнем Востоке. Это может перевесить чашу сомнений. Сближение России с Западом будет продвигаться тем быстрее, чем шире мы сумеем открыть двери для сближения с ним Украины. Я подробнее пишу об этом в книге, которая выйдет в январе.

– Это вновь отсылает нас к вашим размышлениям 20-летней давности: нужно помочь Украине. Но не она ли сама усложняет себе жизнь?

– Это страна, действительно, измучена коррупцией и нищетой, а демократия там свертывается. Но я рад, что Варшава и Европа не сдаются. Я считаю, что если Украина приблизится к Западу, на этом выиграет не только она сама, но и Европа, и Россия.

У России нет другого выбора, кроме союза с Западом

(из выступления З. Бжезинского на презентации его книги «Стратегический взгляд: Америка и кризис глобальной силы» (Strategic Vision: America and the Crisis of Global Power). Отель «Willard Intercontinental», Вашингтон, 10 февраля 2012 г.)

…При взаимодействии с Россией нам следует помнить, что эта страна переживает период исторических внутренних перемен. В России еще нет демократии, потому что демократические движения происходят за пределами политической системы, но демократия начинает сосуществовать с политической системой как альтернатива.

Перемены в России очень похожи на то, что происходило в Польше с движением «Солидарность». Для России это означает две вещи: первое – общество начало осознавать проблемы системы, второе – люди перестали бояться. Да, были политические убийства, но они не сыграли на укрепление симпатий к Путину, наоборот. И это совершенно новая реальность для России…

Возможно, Россия под руководством Путина движется как раз в обратном направлении от демократизации, но с Путиным или без Путина, у нее нет иного выбора, кроме как движение в западном направлении. Новая Россия, в конечном итоге, встанет на западный путь развития.

Россия – часть европейской цивилизации

(из интервью З. Бжезинского для «Коммерсантъ FM»,

7 ноября 2012 г.)

– Что в американской политике останется неизменным, а что может измениться под влиянием обстоятельств после этих президентских выборов?

– Американское отношение к России, я думаю, реалистическое и ориентировано на сотрудничество. Взаимоотношения двух стран зависят от двух факторов. При этом ни один из них не зависит от США. Первый касается безопасности в регионе, близком к России, а точнее – находящемся южнее от нее. Это может привести к осложнениям в наших отношениях – не по вине Вашингтона или Москвы, в связи с тем опасным развитием событий в регионе, о которых мы узнаем. Второй фактор – растущие внутренние сложности в России. Это и экономические, и социальные проблемы, которые господин Путин, кажется, не осознает в полной мере. То, что он делает для разрешения проблем, по моему мнению, приведет только к более тяжелому внутреннему кризису.

– А в чем конкретно Путин ошибается?

– Кажется, он не понимает, что российская экономика, которая на деле сильно напоминает экономику Нигерии, не соответствует устремлениям россиян. Ведь они уже больше не живут в изолированной стране, они прекрасно представляют себе, что такое современность.

Невозможно построить страну на основе одномерной экономики и националистических лозунгов. Это верный путь к самоизоляции и бесконечному воспроизведению одних и тех же проблем.

– Когда вы говорите об осложнениях на южном фланге России, вы имеете в виду Ближний Восток, Иран, Сирию?

– Абсолютно верно. А еще юг России – Кавказ и Центральную Азию.

– Многие в России и в США говорят, что политика Обамы, политика перезагрузки в отношении России ни к чему не привела, потому что это политика слабости. Вы согласны с этим?

– Нет, не могу полностью согласиться. Я не думаю, что речь идет о слабости. Совершенно справедливо – американская политика была пассивной, неактивной, не творческой, нерешительной. В то же время в России была медведевская интерлюдия, антракт, когда было не совсем понятно, кто реально за все отвечает. И привело к стагнации отношений. Я никого особо в этом не обвиняю, но, я думаю, что этот результат не самый удачный.

– Как ситуация на Ближнем Востоке, вокруг Сирии и Ирана, может повлиять на российско-американские отношения? Что бы вы порекомендовали администрации, чтобы, скажем так, Россия более позитивно относилась к инициативам Соединенных Штатов?

– Я думаю, что речь идет не только о России. Это вопрос о том, способны ли Америка и в равной степени Россия и Китай, и другие страны, работать вместе. Пока что у них это не получается. В этой связи я критиковал американскую политику, которая была слишком односторонней в отношении Сирии. А к сирийской проблеме добавляется и иранская проблема. Тут пока Россия и Китай с Америкой более или менее сотрудничают. Но Сирия может стать серьезной проблемой. Стоит ситуации там выйти из-под контроля, и потребуется всего несколько недель, чтобы дестабилизация началась в Ираке и Ливане.

– Вы сказали, что политика нынешней американской администрации в отношении России была довольно пассивной. Что бы вы порекомендовали сделать, чтобы она стала более активной?

– Я думаю, что мы должны наладить более конструктивные отношения и вернуться к решению тех проблем, с которыми теперь, из-за отсутствия какого-либо движения в последние четыре года, будет справиться сложнее. Это большой план действий – и вопросы безопасности, и экономики, и регионального развития.

– В то же время, если посмотреть на ту роль, которую Россия сегодня играет во внешней политике Соединенных Штатов, то это явно не главный приоритет. Может быть, поэтому и возникают проблемы, потому что России не уделяется достаточно внимания?

– Прежде всего, вы очень точно определили проблему.