Читаем без скачивания Джихад по-Русски - Лев Пучков

И вот смотрел себе в прицел наш парень, наблюдал и вдруг с отчетливой ясностью представил себе, что так, как сейчас омоновцы с чеченкой, кто-то мог бы поступить и с его ненаглядной. И, крякнув смущенно, решил для себя: «Ладно… Ежели по животу бить станут или, не дай боже, драть пристроятся — шумну. Не хрен баловать, вояки фуевы…»

Однако вмешательство не потребовалось. Закончив обыск, омоновцы отдали чеченке верхнюю одежду и вернулись к деду, который к тому моменту успел несколько прийти в себя и подняться на ноги. О чем они разговаривали, Антон, сами понимаете, слышать не мог, но по тому, как энергично Колян размахивал перед носом у старика изъятым ножом и производил отмашки в сторону райцентра, легко можно было догадаться, о чем идет речь. Деда наверняка стращали сказочной перспективой провести ближайшие тридцать суток на «фильтре» за сопротивление сотрудникам при личном досмотре и незаконное ношение холодного оружия. Разумеется, имело место форменное придирательство и нездоровый кураж властей предержащих: все до единого чеченские мужики таскают с собой ножи — бзик у их такой, понимаешь ли, так что можно сразу выводить всю Ичкерию мужеска пола на дорогу и строевым шагом конвоировать на «фильтр». А сопротивление — вполне нормальная реакция на хамское обращение с беременной дамой. Антон, искушенный в подобных вопросах, ожидал, что дед, еще не совсем оправившийся от удара, пошлет нахалов подальше и укатит восвояси. Но старик то ли воспринял все всерьез, то ли решил просто не испытывать судьбу, но в итоге полез в папаху, поковырялся, достал что-то и протянул Коляну.

— Взятка при исполнении, — прокомментировал Антон. — Если ничего не изменилось за последние три года, статья 290, часть четвертая — с вымогательством. Нехорошо! А папаху, между прочим, плохо досмотрели — не обнаружили ничего…

Получив мзду, Колян с подручными тотчас же утратили интерес к чеченским гражданам и вернулись к «притертому», который уже устал зазывно махать рукой и потрясать шампуром с шашлыком, намекая, что все готово и давно пора бросить к чертовой матери этих неурочно свалившихся на их головы «чехов».

— Ну и ладушки, — резюмировал Антон, проводив взглядом удаляющуюся к опушке леса чеченскую «таблетку». — Теперь можно и картошки поесть — как раз пропеклась… А ну, обормоты, — к машине! Если вы прямо сейчас начнете укладывать дрова в прицеп, я не буду иметь ничего против. А кто начнет задавать дурные вопросы, тот домой пешком пойдет…

— Нуу-у-у! — обиженно протянул Сашко. — Прям и не спроси…

— А тут и пешедралом недалече, — рассудительно заметил Серьга, надевая верхонки и направляясь к куче дров. — А чо там было-то? Крик какой-то был… Ась?

— А ничего особенного, — прошамкал Антон с набитым ртом, поедая ароматную пропеченную картошку — не чищенную, а просто разломанную на четверти — и запивая ее остатками молока. — М-м-м — прелесть! Вот ведь опыт-то — это вам не сырую, горелую жрать, тут торопиться нельзя…

— Так чо тама? — нетерпеливо напомнил Серьга.

— «Духи» на «таблетке» — как я и говорил, — равнодушно ответил Антон. — Полтора десятка. Омоновцев наших прижучили: троих завалили, двоих живьем взяли. Сейчас пытают.

— Да ну!!! — в один голос воскликнули казачата и, переглянувшись, синхронно хмыкнули, явно выражая недоверие к такой не правдоподобной сказке, состряпанной на скорую руку.

— А чо тада стрельботни не было? — хитро прищурился Серьга, а практичный Сашко тут же решил развенчать батькину трепологию:

— А дай карабин — гляну?

— А неча глазеть, — в тон ответствовал Антон. — Нас оттуда не видно, вот и не высовывайтесь. Давай — марш, марш работать. Надо побыстрее укладываться да сваливать отсюда. А то «духи» доедят шашлык, тех двоих допросят, расстреляют и сюда попрутся. Можем не успеть…

Со стороны брода раздался отчаянный крик, затем сочной трещоткой шарахнула длинная очередь — в полмагазина, не меньше.

Лица мальчишек от удивления вытянулись — разинув рты, они уставились на Антона.

— Сам не понял… — растерянно пробормотал Антон, чувствуя, как в груди нехорошо заныло: ох и не похоже это на идиотские шалости, только присели хлопцы, не успели еще укушаться до потребной кондиции!

— А ну — сели, где стоите — сейчас посмотрю, — бросил пацанам, подхватывая карабин и ползком взбираясь на пресловутый штабель.

Пока лез да пристраивался поудобнее с оптикой, от брода еще дважды стрекотнуло: короткие бестолковые очереди почти без промежутка — кто-то то ли для острастки палил в воздух, то ли на ходу огрызался назад, не целясь.

— Ох ты, как нехорошо! — огорченно выдохнул Антон, наскоро обозрев перспективу. — Вояки фуевы, мать вашу!

«Площадка для пикника» представляла собой удручающее зрелище. До недавнего времени (а конкретнее — до перехода федеральных сил через Терек) литовские станичники выставляли здесь дозор: нагромождение камней, густые кусты, некоторая приподнятость над берегом — очень удобное место для наряда, любой, кто рискнул бы преодолеть брод, неизбежно попадал в сектор кинжального огня засевших за камнями казаков. Как раз та позиция, о которой говорят: посади толкового пулеметчика с группой прикрытия, полдня будет батальон держать.

Так вот, это распрекрасное местечко уникально защищенным и прикрытым было лишь со стороны супостата. На нашем же берегу, сразу за камнями, простиралась утыканная чахлыми кустиками лужайка. Аккурат до самой опушки леса, который отстоял от позиции метрах в трехстах. Нет, упрекать казаков в легкомыслии и недальновидности не стоит: на самой позиции были вырыты окопы полного профиля, надежно укрывавшие нарядчиков в том случае, если бы враг изловчился вдруг переправиться в другом месте и обойти дозор с тыла. Но окопы давненько никто не обслуживал по причине отсутствия надобности, бруствер смыло осадками на дно, и теперь там зияли неглубокие рытвины, полные жидкой грязи.

В этой грязи, увязнув в буквальном смысле по грудь, сидели двое «старожилов» — «притертый» и его водила. На лужайке, рядом с костром, лежали двое новичков — судя по габаритам, Колян и один из его подручных.

Колян признаков жизни не подавал, а подручный скреб землю руками и характерно подтягивал колени к груди, как это обычно делает человек, получивший пулю в живот.

Третий активно боролся за жизнь — волоча автомат по грязи, он неровными рывками полз к окопам, уткнув голову в землю и судорожно вскидывая руками. От штабеля до брода было немногим более полукилометра, и Антон не мог рассмотреть в прицел, тянется ли за третьим кровавый след, но по манере движения было очевидно, что боец серьезно ранен. И хотя костер с мангалом и окопы разделяло всего лишь два десятка метров, надежды на то, что третий успеет доползти, было очень мало…

— Раз… Два… Три… — насчитал Антон характерные шлепки-всплески в грязи, догонявшие ползущего, и, не выдержав, воскликнул:

— Да прикройте же вы, мать вашу!

Увы, насчет «прикрыть» дела обстояли из рук вон. Враг работал откуда-то с опушки, держал лужайку под полным контролем и — ввиду использования ПББС[9] либо какой-нибудь прибамбасины аналогичного свойства — был невидим и неслышим для засевших в окопе «старожилов». Кроме того, с точки зрения нормального индивида, который превыше всего ценит свою жизнь и не успел в полной мере заразиться неизлечимой бациллой боевого братства, «старожилы» все делали правильно. Товарищество — это, конечно, сильно звучит… Но высунешь башку из окопа, тебе ее тут же и продырявят. Лучше уж в грязи полежать — несколько некомфортно и непочетно, но относительно безопасно.

Третьему между тем посчастливилось напороться на крохотную складочку, подарившую ему полтора метра перекрытого пространства, не простреливаемого с опушки. Обострившимся чутьем раненого зверя он вычислил этот бугорок, затаился за ним, вжавшись в грязь всем телом — два запоздалых фонтанчика обозначили габариты ставшего невидимым для снайпера тела, возвращая надежду на счастливый исход неравного поединка.

Но полтора метра явно недостаточно для человека нормального роста — и враг тотчас же взялся это доказать. Антон непроизвольно поморщился, наблюдая, как резко отбросило в сторону левую ногу раненого. Раздался хриплый вскрик, человек за бугорком дернулся, как будто получил мощный электрический разряд, и тотчас же свернулся калачиком, втаскивая ноги в безопасную зону.

— Пизд…ц ступне, — машинально констатировал Антон. — Пизд…ц пацану. Куда там его до этого зацепило, неясно, но даже если только по конечностям — кровью истечет. Если в ближайшие десять минут помощь не окажут…

«Старожилы», затаившиеся в «грязевой ванне», по всей видимости, тоже объективно оценили положение раненого товарища: заворочались, закопошились, водила подлез к краю окопа и изготовился к броску — до раненого каких-нибудь семь-восемь метров, можно решить проблему одним хорошим рывком. «Притертый», собираясь прикрывать огнем, выдернул автомат из грязи, выставил над бруствером, повел стволом в сторону опушки, на ощупь пытаясь выдержать правильный угол.