Читаем без скачивания В отсеках тишина - Лев Власов

Много дней мы бороздили холодные просторы Карского моря. Подходит к концу соляр. На исходе запасы продуктов и питьевой воды. Пресная вода идет только в пищу. Умываемся соленой. А в ней мыло свертывается. Почему у нас нет специального мыла для морской воды?

Давно съеден свежий хлеб. Питаемся каменными сухарями и консервами.

Отрывочные сведения с родной земли, которые иногда удается принять радистам, доставляют огромную радость. Очищена от врага почти вся территория нашей страны.

Поиск наш так и не увенчался успехом, хотя мы и оставались в море еще восемь дней после получения радиограммы с разрешением вернуться в базу. Тешим себя надеждой, что уже одно наше присутствие заставило ретироваться фашистских подводных разбойников.

Когда запасов остается в обрез, отправляемся в обратный путь.

Вот и Кольский залив. Всплываем. Мотористы так разволновались, что при запуске левого дизеля раньше времени открыли клинкеты газоотводов. Двигатель залило забортной водой. Пришлось идти под од-

[51]

ним дизелем, а балласт продувать аварийным способом — воздухом высокого давления.

Заглядываю в пятый отсек. Мотористы проворачивают дизель вручную. В отсеке темно от струй воды, пара и дыма, бьющих из открытых индикаторных краников. Наконец двигатель осушили, прокачали маслом, и вскоре он загрохотал как ни в чем не бывало.

На тридцать первые сутки похода мы поздним вечером стали у пирса. Когда швартовку окончили, подводники заспешили на базу, и к приготовленному Стецюком ужину так никто и не притронулся, хотя напоследок были использованы все самые лучшие продукты, которые у нас еще оставались.

Я не могу пойти вместе со всеми: назначен дежурным по лодке. Проводив товарищей, поднимаюсь на мостик и с наслаждением вдыхаю свежий воздух. Целый месяц я был лишен этого наслаждения. Стою, вглядываюсь в высокое небо, где всеми цветами пылает полярное сияние. Красота-то какая! Живя в обычных условиях, никогда не задумываешься об окружающем тебя воздухе, а свет дня и тьма ночи воспринимаются как самые обычные, не заслуживающие внимания явления. Надо побыть подводником, чтобы в полной мере оценить красоту мира. Какой душистый ветер ласкает лицо! Сейчас просто страшно спускаться вниз, в отсеки, заполненные смесью всяких запахов, исходящих от аккумуляторов, дизелей, камбуза, грязных трюмов, помойных ведер, немытых человеческих тел, заношенной одежды. Приказываю вахтенному мотористу Александру Климову включить вдувной и вытяжной вентиляторы и как следует проветрить отсеки.

Когда внизу стало несколько легче дышать, мы с удовольствием поужинали из того изобилия еды, какое осталось на камбузе. Климов отправился на базу за почтой. Вернулся весь в слезах. Мы кинулись его успокаивать. Но оказывается, он плачет от радости: получил наконец-то письмо от матери. Давно от нее не было вестей. Оказалось, ее с двумя малышами угнали на фашистскую каторгу. Сейчас наши войска в Литве освободили десятки тысяч узников гитлеровских лагерей. В числе освобожденных — мать и братья нашего Климова.

[52]

Мне Климов принес семь писем. Мать и жена страшно встревожены. Еще бы, ведь я целый месяц не мог написать им ни единой строчки.

Проинструктировав вахтенных, ложусь отдыхать. Только закрыл глаза, чувствую, койка подо мной качается. Качается до тошноты, а в ушах такой грохот, словно дизеля на полный ход пущены. Повернулся на другой бок. Все равно койка раскачивается. Не зря говорят, что после долгого плавания моряк может на берегу заболеть морской болезнью.

Так и лежал на койке без сна, пока не вызвали в центральный пост. Там увидел высокого капитан-лейтенанта. Он шагнул ко мне и крепко пожал руку. Глазам не верю: Иван Леонтьевич Данченко, бывший комиссар тихоокеанской подводной лодки "Щ-105"! Назначен парторгом нашего дивизиона. Вот уж действительно земной шар тесен!

Просидели всю ночь, вспоминая общих друзей, дни совместной службы. Исподволь парторг расспросил меня про людей нашего экипажа, о подробностях нашего похода.

Утром я проводил его. В лучах рассвета оглядел лодку. Вид у нее далеко не блестящий: краска облезла, металл покрылся рыжей ржавчиной.

Пять дней мы отдыхали. Больше спали. В город почти не показывались. Мы разучились ходить. Пройдешь пятьдесят метров — и садишься: устал, ноги болят. А земля все качается...

27 сентября 1944 года справили наш корабельный праздник — вторую годовщину подъема Военно-морского флага.

В кают-компании береговой базы задали торжественный обед, на котором присутствовало много гостей — друзья с других лодок, авиаторы, катерники. Присутствовал командующий флотом адмирал А. Г. Головко и член Военного совета флота вице-адмирал А. А. Николаев.

Арсений Григорьевич Головко поздравил с праздником, пожелал новых боевых успехов и выразил надежду, что будет присутствовать у нас на празднике по случаю подъема Краснознаменного флага.

[53]

Это — наказ воевать еще лучше. Командующий надеется на нас!

На стол подают трех жареных поросят, заработанных нами еще в июне. Командир корабля собственноручно режет и кладет аппетитно пахнущие куски в тарелки нашим лучшим подводникам — Ивану Медарю, инженеру Саваренскому, мичманам Андрею Еремину и Петру Берендакову, Мише Сазонникову...

Не так давно мы поздравили Мишу с новой наградой: за отвагу в боях в Крыму ему вручена медаль "Партизану Отечественной войны". Самый молодой наш матрос оказался дельным парнем. Миша успешно овладел специальностью моториста, а сейчас изучает электротехнику — хочет стать и электриком.

Командир угощает других товарищей, угощает гостей. Дружеская, радостная атмосфера царит в кают-компании.

Вскоре после корабельного праздника мы проводили к новому месту службы ветерана лодки — помощника командира Степана Степановича Калиброва. Еще раньше ушел от нас командир группы движения Михаил Николаевич Коломиец. С грустью расставались мы с ними, хотя радоваться бы надо — на повышение уходили товарищи. Но всегда жалко расставаться с хорошими людьми.

Помощником командира к нам назначен старший лейтенант Иван Иванович Папылев. Мы его давно знаем как бывшего комиссара подводной лодки "С-14". После того как политработников не стало на лодках, Иван Иванович окончил специальные курсы и стал строевым офицером.

Готовимся к новому боевому походу. Вместе с нами готовятся в плавание еще несколько лодок. Видимо, намечается какая-то крупная операция.

[54]

Глава четвертая. Новые победы

 таршина на подводной лодке — лицо ответственное и весьма занятое. Он всегда на боевом посту или поблизости от него. В боевом походе я редко покидаю шестой отсек. Если позволяет обстановка, то на несколько минут забегаю в четвертый и второй, где размещены группы аккумуляторной батареи, за которую я тоже отвечаю. Там несут вахту командир отделения Анатолий Тихонов и старший электрик Ануфрий Мозольков. Они следят за аккумуляторами (их температурой, газовыделением) и записывают свои наблюдения в специальный журнал. Оба опытные подводники, дело знают хорошо и в моей опеке не нуждаются. К тому же они — командиры отсеков, их работу постоянно контролирует центральный пост. За эти участки я спокоен.