Читаем без скачивания Очищение - Олег Верещагин

Автомобиль президента Грузии…

Если честно, майор Кларенс подсознательно был убежден, что штаба больше не существует. И почти изумился, когда впереди замаячил силуэт «М113» около свежего капонира из мешков с песком, а вышедший на дорогу солдат с винтовкой на ремне наперевес поднял правую руку повелительным жестом.

— Наши, — выдохнул Том, буквально расплываясь по сиденью. Но автомат из рук не выпустил.

Солдат покосился на оружие у мальчишки, однако не сказал по этому поводу ни слова. Произнес, отдавая честь:

— Мы очень рады вашему возвращению, майор, сэр.

Кларенс кивнул, уже проезжая мимо. Ничего не стал спрашивать. Вскоре машина уже медленно шла по территории штабной базы привычным путем — к домам офицерского состава.

Увидев флаг над плацем, скользнув взглядом по окнам штаба, майор снова вернулся к мысли, что все недавно случившееся — какая-то ошибка. Сейчас все наладится. Все вернется на круги своя. Обязано вернуться. Сейчас… Он остановил машину у хорошо знакомого подъезда. Перевел наконец-то дыхание.

И тут пошел дождь. Словно прохудилось небо, в которое, казалось, упирался флагшток. Сразу во множестве мест прохудилось. Несильный дождь, даже, в общем-то, нечастый. Ветер нес его, превращая в какой-то странный душ. Капли были серые, разбиваясь, они оставляли на асфальте, на крыльце, на капоте машины и ее стекле грязные пятна. Не черные, а серые, прозрачные, но грязные, и Кларенс понял, что ничего не вернется. Повернулся к детям, привстал, изогнувшись, принялся стаскивать с сиденья чехол.

— Том, сними свой. Укроетесь с головами, не надо под этот дождь попадать.

На крыльце, куда они пробежали в этих импровизированных накидках, его снова посетило ощущение нереальности событий последнего времени. Он оглянулся через плечо, на ощупь попадая ключом в скважину. Мокла весенняя трава на коротко стриженном газоне; сейчас выйдет из-за туч солнце, и трава вспыхнет зеленым и хрустальным пламенем… В отводной канавке уже бежал ручеек. Через видимый между деревьями плац быстро шли трое солдат — в химических накидках, хотя и без противогазов, — и он наконец открыл дверь.

— Чехлы бросайте на крыльце, — приказал он сыну и дочери. — Внутрь не носите…

В доме было пусто и тихо. И показалось — очень холодно. Кларенс передернул плечами, провожая взглядом детей, — Том вел сестру за руку к ее комнате и что-то говорил.

— Я в душе! — крикнул он. — И вы тоже не задерживайтесь!

Он правда хотел пройти в душ, но в дверь постучали. Майор открыл ее. На пороге — с плаща, с капюшона текла вода — стоял капрал, посыльный из штаба. За плечом — винтовка в боевом стрелковом чехле с гильзоприемником.

— Сэр, — мелькнула, замерла, упала рука, — генерал Грилл очень рад вашему возвращению. Вас, признаться, уже списали… Я послан сообщить, что сегодня в семь вечера состоится совещание штаба. В кабинете генерала Грилла, сэр. Вы обязаны быть.

— Я буду, капрал. — Рука сама отдала честь.

Капрал снова козырнул в ответ:

— Сэр… — И, повернувшись, спустился с крыльца, заспешил дальше.

«Значит, не работают внутренние коммуникаторы?» — задал он сам себе вопрос, закрывая дверь. И еще подумал: «У капрала есть семья? Что с ней? И что он сейчас чувствует?..»

В ванной казалось теплей. Майор включил нагреватель — обычно он умывался холодной водой, но сейчас хотелось еще одного подтверждения, что в мире все нормально. Вода потекла. Теплая вода. Он сделал ее еще горячей, закатал рукава рубашки, стал почти ожесточенно отмывать руки. Если та грязь в каплях — то, что он думает… то мой не мой… она все равно попадет даже в воздух. И в воду. Остается надеяться, что концентрация невелика. Конечно же, невелика. И вообще опасность ядерной зимы сильно преувеличена…

Он помотал головой, прикрыл глаза, слушая, как журчит струйка воды. Если щелкнуть выключателем в любой из комнат, зажжется свет. Тому миру сюда нет хода. Может быть, он все-таки даже приснился ему…

— Пап.

В дверях ванной стоял Томми. В свежих трусах, но с автоматом через плечо. Руки и лицо на фоне остального тела казались очень грязными. Особенно руки. Левая ладонь была залеплена по ребру свежим пластырем, и майор вспомнил, как Том тянул по дороге колючую ленту…

— Ты закончил? — спросил мальчик. — Джессика должна помыться. И мне не мешало бы.

— И поэтому ты напялил чистые трусы на грязное? — проворчал майор. Том заморгал виновато… «Вот сейчас! Сейчас! Сейчас то, что пришло, сдастся и уйдет из мира, потому что…» — думал Кларенс.

— Пап, я думаю о другом. — Мальчик на миг опустил глаза. Потом поднял — жесткие, пристальные. За последние сутки он убил троих… или четверых? — Всем ли нашим можно доверять?

Майор молча смотрел на сына. Больше всего хотелось прикрикнуть и сказать, чтобы Том не лез не в свое дело. Но…

— Сегодня вечером — совещание у генерала Грилла, — сказал Кларенс, кладя руку на плечо сыну. — Возможно, ты прав. Есть очень высокая вероятность того, что ты прав. И тем не менее — пока тут все наши. Просто потому, что вокруг — чужие. И мы будем стараться остаться нашими. Все. Понимаешь?

Том кивнул. Отец кивнул тоже, отстранил сына и уже хотел позвать дочь в ванную, когда Том задумчиво сказал за его спиной, заставив майора замереть на месте:

— Чужестранцы в стране чужой…

Противохимических накидок в доме было несколько, самых разных. А был и большой пакет «одноразовых» прозрачных дождевиков зеленоватого цвета. Поразмыслив, майор выбрал накидку, а дождевики решил оставить детям. Он уже предупредил их, чтобы без этих штук они наружу не выходили вообще и всегда надевали на голову капюшон.

Дождь шел и шел. Он не стал сильней, он просто шел. И все. И ветер дул, дул, дул… Термометр за окном показывал плюс пятьдесят[3]. В мае тут такой погоды обычно не бывает…

Том пошел с ним. Не в штаб, конечно, а в магазин базы — со списком покупок. Джессика осталась дома, не одна, впрочем, — с нею пришла посидеть соседка, жена сослуживца Кларенса, сержант-связист.

Они шли по аллее вдоль плаца, шлепая по серым и черным лужам резиновыми сапогами. Окна во всех зданиях были темны, но всего лишь от светомаскировки.

— С покупками — сразу домой, — сказал майор, останавливаясь у поворота к магазину. — Не забудь сапоги…

— Я их помою из шланга. — В голосе Тома не было той ироничной досады, которая еще позавчера появлялась, если мальчику чудилось, что отец излишне опекает его, уже взрослого. — Тебя подождать?

— Неизвестно, в котором часу вернусь. Но ты не мог бы лечь спать у Джессики?