Читаем без скачивания Творения, том 10, книга 2 - Иоанн Златоуст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2. И заметь мудрость (апостола). Ученики обыкновенно досадуют и скорбят, когда их упрекают, а он представляет эти упреки как благодать какую для них. "Никто, – говорит он, – так не радует меня, как тот, кто уязвляется от слов моих, и скорбит, видя меня огорченным". Правда, следовало бы сказать так: "Если я опечаливаю вас, то кто же может обрадовать вас?" Но он не говорит этого, а, желая исправить их, говорит обратное: "Хотя я и заставляю вас скорбеть, но вы, уязвляясь скорбию от моих слов, доставляете мне великую радость". "Это самое и писал я вам" (И писах вам сие истое) (ст. 3). Что же такое? "То, что я не пришел, именно щадя вас". Когда же (апостол) писал об этом? Разве в первом послании, когда говорил: "не хочу видеться с вами теперь мимоходом" (не хощу вас ныне в мимохождении видети) (16: 7)? Нет, а я думаю, что в том же послании, когда сказал: "чтобы опять, когда приду, не уничижил меня у вас Бог мой" (да не паки пришедша мя смирит Бог мой у вас). Итак, "Это самое, – говорит, – и писал я вам, в конце послания, чтобы опять, когда приду, не уничижил меня у вас Бог мой и [чтобы] не оплакивать мне многих, которые согрешили прежде" (да не паки пришедша мя смирит Бог мой, и восплачуся многих прежде согрешших) (12: 21). Для чего же ты писал? "Дабы, придя, не иметь огорчения от тех, о которых мне надлежало радоваться: ибо я во всех вас уверен, что моя радость есть [радость] и для всех вас" (Да не пришед скорбь прииму, о нихже подобаше ми радоватися, надеяся на вся вы, яко моя радость всех вас есть) (2: 3). Так как (апостол) сказал: "Я радуюсь, когда вы скорбите", а эти слова могли еще показаться слишком тяжкими и жестокими, то он опять выразил то же самое иначе, и последующими словами сделал сноснее сказанное. "Я для того, – говорит, – прежде написал вам, чтобы, к прискорбию моему, не найти вас не исправившимися. И когда я сказал: "дабы … не иметь огорчения" (да не скорбь прииму), то сказал так, имея в виду не свою, но вашу пользу. Я уверен, что вы радуетесь, если видите меня радующимся, и сами исполнитесь печали, когда увидите меня печальным". Смотри теперь, какую тесную связь имеет все сказанное. Теперь для нас будут понятны слова его. "Для того, –говорит, – не пришел я, чтобы не опечалить вас, если найду еще не исправившимися. Поступил же так, имея в виду не свою, но вашу пользу. От вашего огорчения я получаю немалое удовольствие, когда вижу, что вы так обо мне заботитесь, что и сами скорбите, и печалитесь, когда видите меня скорбящим: "кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною?" (кто бо есть веселяяй мя, точию приемляй скорбь от мене?) Однако, несмотря и на такое расположение моего духа, я, поскольку ищу вашей пользы, "это самое и писал я вам … дабы не иметь огорчения" (писах вас сие истое, да не скорбь прииму), и в этом случае опять ища не своей, но вашей пользы. Я ведь знаю, что вы сами будете скорбеть, увидев меня скорбящим; равно как, наоборот, возрадуетесь, когда увидите меня радующимся". Смотри же, какое здесь благоразумие. Прежде он сказал: "Я не пришел, чтобы не огорчить вас, хотя, – говорит, – я и радуюсь". Потом, чтобы не подумали, что он радуется только их огорчению, говорит: "Потому я радуюсь, что еще имею место в сердцах ваших. Иначе я бы сугубую понес скорбь – и оттого, что был бы принужден огорчить упреками вас, которые столько любите меня, и оттого, что сам бы скорбел, чем увеличил бы еще более и вашу скорбь". Смотри же теперь, как с похвалою сказал и эти слова: "о которых мне надлежало радоваться" (о нихже подобаше ми радоватися). Они свидетельствуют об искренности его и великой любви к ним. Так мог бы сказать какой-нибудь отец к детям, для которых он делал много добра и много потрудился. "Итак, – говорит, – если я только пишу и не иду к вам сам, то не иду потому, что устраиваю что-нибудь лучшее о вас, а не по ненависти к вам, не потому, чтобы отвращался вас, но потому, что очень люблю вас". Далее, чтобы ввиду слов, что кто скорбит, то радует его, не сказали ему: "Так ты заботишься только о том, чтобы тебе самому радоваться и показать всем, какую великую ты имеешь у нас силу?", он присовокупил следующее: "От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами, не для того, чтобы огорчить вас, но чтобы вы познали любовь, какую я в избытке имею к вам" (от печали бо многия и туги сердца написах вам многими слезами, не яко да оскорбитеся, но любовь да познаете, юже имею изобильно к вам) (ст. 4).
Что может быть любвеобильнее этой души? Этими словами (апостол) показывает, что он скорбел о согрешивших не только не менее, напротив, даже гораздо более, чем скорбели сами согрешившие. Он не просто говорит – "от печали", но – "от великой скорби"; не слезами только, но – "многими слезами и от стесненного сердца (от туги сердца)", т. е.: "Я был угнетаем и подавляем печалью, и, будучи не в состоянии вынести этого облака печали, я решился писать к вам, – не для того, впрочем, чтобы огорчить вас, но чтобы вы познали любовь, – говорит, – какую я в избытке имею к вам". Надлежало бы сказать так: "Не для того, чтобы оскорбить вас, но чтобы исправить", потому что для этого (апостол) и писал; но он не говорит так, а, желая сделать речь более приятною и крепче привязать их к себе, он, вместо напоминания об исправлении, уверяет их в любви своей, по которой все делает. И не просто говорит: "Имею к вам любовь", но: "любовь, какую я в избытке имею к вам" (юже имам изобильно к вам). Желает и этим привлечь их к себе, показав, что он более всех любит их, и расположен к ним, как к избранным ученикам. Потому-то он и прежде говорил: "если для других я не Апостол, то для вас Апостол" (аще иным и несмь апостол, но обаче вам есмь) (1 Кор. 9: 2); и в другом месте: "хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов" (аще бо и многи пестуны имате, но не многи отцы) (1 Кор. 4: 15); или еще: "по благодати Божией, жили в мире, особенно же у вас" (благодатию Божиею жихом в мире, множае же у вас" (2 Кор. 1: 12); и ниже (в конце настоящего послания) пишет: "чрезвычайно любя вас, я менее любим вами" (и излишше вас любя, меньше любим есмь) (12: 15); наконец и здесь говорит: "любовь, какую я в избытке имею к вам" (юже имам изобильно к вам).
3. Таким образом, хотя слова (апостола) и полны были гнева, но этот гнев происходил от великой любви и скорби. "И пиша послание, – говорит, – я страдал и скорбел не о том только, что вы согрешили, но и о том, что я поставлен был в необходимость огорчить вас, и все это от любви, – подобно отцу, который, будучи поставлен в необходимость отсекать или прижигать гнилые члены у любимого сына, вдвойне страдает – и оттого, что сын болеет, и от необходимости самому отсекать. Таким образом, что вы почитаете признаком недоброжелательства к вам, служит признаком величайшей к вам любви. Если же огорчить вас меня побуждала любовь, то тем более радоваться – ваша скорбь". Итак, защитив себя (он и часто так защищается, и не стыдится этого, потому что если и Бог это делает, говоря напр.: "Народ Мой! Что сделал Я тебе?" (людие Мои, что сотворих вам) (Мих. 6: 3), – то тем более мог делать это Павел), – итак, защитив себя самого, (апостол) переходит теперь к защищению впадшего в блудодеяние. Так как (апостол) сам же прежде изъявил гнев на него, а теперь требует простить его, то, чтобы не перетолковали в худую сторону его повеление как противоречащее первому и не стали упорствовать – смотри, каким образом предуготовил их к этому как вышесказанным, так и нижеследующим. Что именно он говорит далее? "Если же кто огорчил, то не меня огорчил" (Аще ли кто оскорбил, не мене оскорби) (ст. 5). Сначала похвалив их за то, что они имеют с ним одни радости и одни скорби, и, сказав наперед: "моя радость есть радость и для всех" (всяко моя радость всех вас есть) (ст. 3), (апостол) начинает после этого уже речь о кровосмеснике. "Если, – говорит, – радость моя есть вместе и ваша радость, то вы должны и теперь вместе со мною радоваться, точно так же, как и тогда вместе со мною скорбели. Как тогда своею скорбью вы доставили мне удовольствие и радость, так и теперь сделаете то же вашей радостью, если только примете участие в моей радости". (Апостол) не сказал: "Моя скорбь есть скорбь и для всех вас", но он высказал то же в других местах другими словами, а здесь упомянул только о том, что было нужно, именно о радости, сказав, что "моя радость есть радость и для всех вас". Вслед за этим он напоминает и прежде сказанное им, говоря: "Если же кто огорчил, то не меня огорчил, но частью, - чтобы не сказать много, - и всех вас" (аще ли кто оскорбил, не мене оскорби, но отчасти, да не отягчу всех вас). "Знаю, – говорит, – что и вы со мною огорчились и вознегодовали на впадшего в блудодеяние, и что случай этот отчасти огорчил всех вас. Впрочем, "отчасти" сказал я не потому, что ваше огорчение было меньше моего, но чтобы не отягчить впадшего в блудодеяние. Итак, не меня только огорчил он, но и вас в равной мере, и я только по снисхождению к нему сказал – "отчасти". Видишь, как скоро (апостол) смягчил гнев их, сказав, что и они были общниками в его скорби? "Для такого довольно сего наказания от многих" (Довольно бы таковому запрещение сие, еже от многих) (ст. 6). Не говорит: "впадшему в блудодеяние", но опять, как и в первом послании: "таковому", хотя и по другой уже причине; тогда говорил так по отвращению от соделанного греха, а здесь по снисхождению к согрешившему. Здесь он совсем не упоминает о содеянном грехе, потому что время уже было защищать виновного. "Так что вам лучше уже простить его и утешить, дабы он не был поглощен чрезмерною печалью" (Темже сопротивное паче вы да даруете и утешите, да не како многою скорбию пожерт будет таковый) (ст. 7). (Апостол) повелевает здесь не только разрешить положенное наказание, но и возводит виновного в прежнее его состояние, потому что если кто, наказавши виновного, просто отпускает его, без всякого утешения, то не делает ему никакой пользы. Но смотри опять, как (апостол) удерживает и виновного, чтобы он, получив прощение, не сделался хуже. Он показывает ему, что хотя он и исповедал свой грех и раскаялся в нем, однако получает прощение не столько за раскаяние, сколько по милости и снисхождению, почему и говорит: "Так что вам лучше уже простить его и утешить" (да даруете и утешите). Это же видно и из дальнейших слов. "Не потому, – говорит, – разрешаю простить виновного, что он достоин этого, или что он показал достаточное раскаяние; но потому, что он слаб", – почему и присовокупил: "дабы он не был поглощен чрезмерною печалью" (да не како многою скорбию пожерт будет таковый). Говоря так, (апостол) свидетельствует и о великом раскаянии виновного, и не допускает его дойти до отчаяния. Что же значит: "дабы он не был поглощен" (пожерт будет)? Или то, что он поступит так же, как Иуда, или, что, оставшись жить, сделается еще хуже. "Хотя, – говорит, – он и не таков, чтобы не мог более переносить скорби продолженного наказания, но, потеряв терпение и надежду, легко может посягнуть на свою жизнь, или предаться, в конце концов, большему нечестию. Поэтому нам нужно быть осмотрительными, чтобы рана не сделалась более тяжкой и чтобы неумеренностью (в наказании) не погубить того, что уже сделали доброго".