Читаем без скачивания Две жизни пилота Климова - Анатолий Заклинский

- У тебя на хвосте пятёрка, сбрасывай, мы уже идём, - я слышу голос Симоновой.

- Иду.

Я бросаю машину в винт то в одну сторону, то в другую. Скажи мне кто-то до этого боя, что я буду так делать, да ещё с такой скоростью, я бы сказал, что я раньше захлебнусь в собственной рвоте, прежде чем меня уничтожат дроны. Однако плюс моего положения состоит в том, что желудок мой пуст, и уже очень давно. Нет даже тошноты, и это меня радует - я укрепляюсь в ощущении, что слился воедино с этой машиной. Мои движения стали её движениями, а её сила - моей силой. Я уже не двигаю рукой, чтобы сделать вираж вправо - я просто делаю вираж вправо. Я не выжимаю ускорение правой ногой, я просто ускоряюсь и замедляюсь ровно так, как мне надо.

Я выбрасываю "овец", чтобы дать идущим за мной союзникам уничтожить дронов, которые пойдут на ложный манёвр. Попутно с этим, пользуясь преимуществом в скорости, я закладываю мощную петлю в диагональном направлении, конечным результатом которой станет мой выход в спину этому отряду дронов. Он попутно редеет, оттого что боевые сёстры тоже не лыком шиты, и не дадут врагу, так целенаправленно идущему за мной, даже продохнуть.

- Объём двадцать четыре-один! - кричу я, вижу на интерфейсе кучу мелких целей и подозреваю в них этих противных дронов с огромными пулями.

Однако я оказался неправ. А ещё слишком принизил огневую мощь машин, идущих на нас. Это мелкие дроны, стреляющие зарядами, и вскоре они подтвердили это, когда их ровный боевой порядок озарился множеством вспышек. Несмотря на размер, они оказались ещё мощнее и ещё маневреннее. И против нашей силы нашлась сила...

Я тут же накрываю облако лазерами и ракетами. Иду навстречу, издавая при этом злобный рык, который сам даже не слышу из-за натужного воя плазменных турбин за моей спиной. Я только осознаю, что у меня жутко болит горло.

Однако такая яростная атака хоть и помогла избежать гибели некоторым моим боевым товарищам, положила конец моей неуязвимости. Один из моих пилонов почти оторвался, и ограничители запретили выжимать максимум из двигателей, расположенных на нём. Теперь я смогу лишь поддержать кого-то на расстоянии, но кто в этот момент закроет меня.

- Они тебя достанут. Катапультируйся, Климов! - кричит Котова, - им нужен корабль, а не ты.

- По крайней мере, не так легко, - я разряжаю остатки боезапаса, назначая им цели в отряде дронов, которые перегруппировались и заходят на меня. Потом делаю несколько выстрелов лазерами. Оставлять машину мне очень больно, тем более, что нарушилась моя с ней ментальная связь, но я хочу продолжить эту войну, пусть и воспользовавшись глупостью противника.

Корабль, являющий собой чудо человеческой инженерной мысли вспыхивает через секунду после того, как я улетаю в спасательной капсуле. Это не помогает, и дроны по-прежнему прут на меня.

- Мы закроем тебя, держись.

- Держусь.

Однако уже в следующий момент моя капсула содрогается так сильно, что сознание начинает меркнуть. Я лишь успеваю понять, что это был не заряд, но что тогда? Последнее, что я вижу - множество кораблей. Наших кораблей...

7

Нет, мне это точно снится, потому что ни в аду, ни в раю не может быть какой-то странной капсулы, которая куда-то движется. Или боги прошлого всё же используют технологии, по уровню близкие к нашим?

Однако как бы мне не интересно было бы увидеть техногенную валгаллу, после окончания движения я оказываюсь в самом обычном медблоке, а на меня смотрит самый обычный доктор - седой сухой мужчина лет шестидесяти в аккуратных очках. Выглядит, как самый настоящий профессор, затеявший серьёзное исследование. А я тогда, выходит, его лабораторная крыса?

- Вы в порядке? - спрашивает он.

- А не должен?

Я опускаю глаза, и вижу, что к моим рукам в месте локтевых изгибов подходят несколько тонких манипуляторов, которые сейчас плавно извлекаются. Боли нет, но благодаря необычному ощущению я и обратил на них внимание.

- Это было необходимо для впрыска вспомогательных препаратов, - пояснил доктор, - мы сочли травму незначительной для того, чтобы копаться в вашей голове, но установку для восстановления мозга применить всё же пришлось.

- Я думал, экспериментальные системы безопасности в порядке.

Я высвободил одну руку из-под ремня, и потрогал голову. Мне почему-то казалось, что для восстановления мозга меня нужно обрить, но всё оказалось не так мрачно. Небольшие датчики всё же крепились к коже головы, но волосы этому не мешали.

- Позвольте, я вам помогу.

Доктор отложил свой электронный планшет с данными приборов, контролировавших моё состояние, и помог мне избавиться от ремней и прочего. Потом он обработал следы уколов дезинфицирующим и стимулирующим растворами. Глазом моргнуть не усеешь, а на коже уже не останется следов.

- А что до систем безопасности, то они действительно в порядке. У вас не было травм черепа, но мозг был повреждён. Видимо, это явилось не только следствием финального столкновения, но и всего пережитого вами. Вы находились на пределе больше шести часов.

- Так Ориум спасён? - спрашиваю я.

- А вот на этот счёт, пожалуй, я вас не обрадую. В вашей характеристике отмечено, что вы человек стойкий и мужественный, и только поэтому вам это сообщаю я.

- Что с Ориумом? Что с остальными?

- Это немного шокирующая информация, но станции нанесён критический урон, а семьдесят четыре процента личного состава потеряны безвозвратно.

- Что?

- Успокойтесь, я уже начинаю жалеть, что сказал вам это.

Он осторожно взял меня за плечи и усадил на кушетку. Я заметил, что он, пользуясь тем, что от моей головы отсоединены ещё не все провода, смотрит на данные, которые идут от датчиков.

- А где мы сейчас?

- Боевая станция "Звёздный-17". Её гарнизон пополнен теми, кто выжил при обороне Ориума.

- Нашу станцию переплавят?

- Насчёт этого я не знаю.

- А кто ещё выжил?

- Две девушки приходили справиться о вашем здоровье. Про остальных ваших боевых товарищей я сказать не могу. Я думаю, вам дадут ознакомиться со списками.

- Девушки, - я закрываю глаза, вспоминая Лёху. Остальные, видимо, тоже не выжили. Конечно, с интерфейса просто так за один миг не исчезают, - как они выглядели?

- Это были Елена Котова и Ольга Кутузова, если это вам о чём-то говорит. Предвидя сложности, они назвались.

- Говорите так, будто проверяете мою память.

- Вынужден признать, что это так и есть. Моя задача - дать заключение о том, что вы физически годны к дальнейшим полётам.

- Тогда давайте заканчивать ваши тесты, и я уже сам разберусь со всем остальным.

- Собственно, первый этап вы уже прошли, - он отсоединил от моей головы остальные контакты, - машина утверждает, что вы в порядке. Далее вы пройдёте серию тестов, вполне вам привычных, и если выполните, окажется, что машина права.

- И часто она права?

- Всегда, при условии, что случай схож с вашим.

- Спасибо. Только, куда мне теперь идти?

- Форма для вас приготовлена в соседней комнате. Я могу сообщить вашим сослуживцам о вашем выздоровлении. Признаться, у нас сейчас некоторая суматоха, и я не знаю, где расквартировано пополнение.

- Спасибо. Вы очень меня обяжете.

- Выздоравливайте, Александр, и возвращайтесь в строй.

Это не я долго одеваюсь, это Котова бегает быстро, как кошка. Едва я успеваю выйти в общий зал блока, как она бросается мне на плечи. Ничего, ни единого слова, только слёзы. Я глажу её по мягким русым волосам, заплетённым в аккуратную косу, а она сжимает меня всё крепче. Те, кто проходит мимо, смотрят на нас с сочувствием. Ещё бы, окажись эта станция на нашем месте, неизвестно, насколько более удачным для них был бы исход.

Наверное, я должен был бы сказать ей что-то успокаивающее, но не могу. Знаю, что не поможет. Ни ей, ни мне, ни нашей бесконечной горечи. Справедливо ли это, что машины уничтожают живых людей, одушевлённых, если вам такая формулировка нравится больше, а мы, как бы злобно не мстили, можем уничтожить всего лишь механизм? Пусть и достаточно совершенный, но всё же механизм. Механизм, который не будет страдать, не раскается, не осознает ничего. Он просто, что называется, отдаст концы, но не больше. Честно это?

- И Уля? - тихо спрашиваю я.

Ленка кивает, и я это ощущаю. Зачем я это спросил? Я ведь знал. Или мне хотелось надеяться, что она поведёт себя, как и положено при наших отношениях, едва ли вышедших за рамки проскочившей искры, то есть не придёт? Нет, она бы точно пришла. Может, последней моей надеждой было то, что она серьёзно ранена, и я вышел из блока раньше неё? Может быть, и было. Но я знал заранее.

Я не знаю, сколько мы так стояли. Наверное, долго. Потом боевой пилот Котова подавила свою женскую часть, взяла себя в руки и вытерла слёзы.

- Валькирия, - она осеклась, - капитан первого ранга Симонова взяла меня в свой отряд. И тебя хочет пригласить. Я сказала, что ты не будешь против.