Читаем без скачивания От войны до войны - Вера Камша

– А мужской? – полюбопытствовал виконт.

– А мужской признательности не существует. К счастью. Мужчина просто отдает долги, – герцог спрыгнул с коня и набросил уздечку Моро на украшавшую крыльцо завитушку. – Езжайте, виконт, у вас осталось не так много времени. Разумеется, если вы не передумали прославиться.

– Я решил, – обиделся Марсель, – и гори все закатным пламенем!

Алва засмеялся и, вместо того чтоб постучать, вскочил на окружавшие крыльцо перила. Смотреть, как Первый маршал Талига средь бела дня лезет в окно к хорошенькой горожанке, Валме не стал, хоть ему и хотелось. Пусть смотрят прознатчики, им за это платят. Виконт тронул поводья, и домик с зелеными гирляндами исчез за поворотом. Жаль, что Рокэ не имеет дела с женщинами, которым оказал услугу, очень жаль… Что ж, значит, они с Марианной скоротают вечерок вдвоем, тоже дело!

Вечерок выдался бурным. Баронесса с успехом доказала, что прозвище «звезда Олларии» досталось ей по праву, она и впрямь была бесподобна, а Рокэ дал маху. Вряд ли мещанка с подвесками способна на то, что проделывала Марианна. Конечно, принципы иметь полезно, но злоупотреблять ими не стоит.

На прощание красавица попросила заверить герцога Алву в своем восхищении и желании хоть когда-нибудь взглянуть на знаменитый маршальский клинок без ножен. Виконт обещал передать все в точности, поцеловал возлежавшую среди золотистых простынь прелестницу в ложбинку между грудями и покинул благоухающие чертоги, угодив в лапы гостеприимнейшего из супругов.

Барон проводил любовника жены до крыльца, заверив, что семейство Капуль-Гизайлей не одобряет войну, так как она разлучает друзей. Валме узнал, что его святая обязанность перед походом затащить маршала Алву в дом его самых искренних почитателей. Марсель обещал, снисходительно посмеиваясь над причитаниями любителя птичек насчет «кровавых ужасов». Рядом с бароном наследник графов Валмон чувствовал себя почти понюхавшим пороха. Ничего, скоро он отправится на юго-запад и докажет…

Что именно и кому он будет доказывать, Марсель не думал – докажет и все! Дружба с Вороном требовала жертв, но виконту новая жизнь казалась ужасно интересной, тем более Рокэ в последние дни был весел, как вырвавшийся на свободу унар, и общаться с ним было одно удовольствие. Даже не верилось, что этот милый человек наводил ужас на страны и провинции и на глазах виконта прикончил четверых. Правда, покойные были не слишком приятными людьми, и вообще они сами напросились.

По здравом рассуждении Валме пришел к выводу, что у Рокэ были все основания поступить так, как он поступил, и вообще мир без Килеана стал заметно лучше. Марианна придерживалась точно такого же мнения и обещала немножко ждать Марселя, а когда он вернется, ужасно обрадоваться. Правда, красавица казалась слегка расстроенной, и это было приятно. В конце концов, он скоро уезжает, причем не в имение к несносному родителю, а, как уважающий себя мужчина и дворянин, на войну! Виконт немного беспокоился за свой гардероб, который придется укладывать в спешке, но тут уж ничего не поделать. В крайнем случае можно зайти к урготским портным – шьют они, судя по туалетам господина посла, весьма прилично.

…Рокэ Алву Марсель обнаружил именно там, где и оставил – в домике на улице Мимоз. На стук в окно выглянула уже знакомая красотка, спустя несколько минут дверь распахнулась, и на пороге возник Рокэ, к колету которого был приколот какой-то цветок странного вида.

– Вы точны, как тессорий, – заметил Алва, отвязывая фыркающего Моро. Жеребец был явно обижен, то ли на оставившего его хозяина, то ли на то, что его никто не попробовал увести. Увы, репутация маршальского мориска мало чем уступала репутации самого маршала. Связываться с этим людоедом в конском обличии не рискнул бы самый отчаянный конокрад.

Рокэ потрепал вороного по шее, тот в ответ изловчился и ухватил неизвестный виконту цветок. Алва расхохотался, впрочем, в последние дни он смеялся постоянно. Эмиль Савиньяк заметил, что это к войне, а его брат пробормотал «бедный Бордон»…

Маршал дал мориску прожевать любовный дар и взлетел в седло. На домик с гирляндами он даже не оглянулся. Моро зло покосился на жеребца Марселя, но этим и ограничился. Рокэ снова засмеялся и вполголоса запел что-то кэналлийское. Песенка казалась веселой, но виконту стало неуютно, словно на кладбище. В конце концов Марсель не выдержал.

– Рокэ, – Валме старался говорить как можно небрежнее, – о чем это вы поете?

– О том, как над долиной мертвых пляшет луна, – сообщил Ворон, – все пляшет и пляшет… А мертвые лошади мотают мордами, и их всадники никогда не проснутся.

– Весело, – нервно хихикнул Валме.

– Кэналлийцам нравится ходить по краю, – пожал плечами Алва. – Мы свободны от страха перед смертью, мы с ней заигрываем и над ней подтруниваем. Смелых людей хватает везде, но северяне или слишком серьезны, или чрезмерно сентиментальны. Вы молитесь и пишете прощальные письма, а мы поем.

– Кстати о песнях, – Валме придержал рыжего, чтобы не оказаться на пути заворачивающего Моро. – Капуль-Гизайль жаждет обучить для вас нескольких морискилл, но ему нужно послушать, как вы играете на вашем странном инструменте.

– Не выйдет, – покачал головой Рокэ, – играю я, когда напьюсь, а когда я напьюсь, не знает даже Леворукий. Придется барону выписать из Кэналлоа гитаристов…

– Это мысль, – кивнул Валме, – я сделаю такой подарок Капулю, чтоб он смог сделать подарок вам.

– Нет, – воскликнул Рокэ Алва, – только не это!

Виконт Валме с удивлением взглянул на герцога. К выходкам Рокэ Марсель еще не привык и сомневался, что к ним вообще можно привыкнуть, однако наследник графов Валмон твердо решил оставаться с Первым маршалом, что бы тот ни вытворял.

В данный момент герцог, однако, не вытворял ничего, а с тоской смотрел на стоящего посреди его собственного двора высокого короткохвостого жеребца неопределенной породы и еще более неопределенной масти.

– Да, – глубокомысленно произнес Валме, – это не мориск. И даже не линарец.

– Этот короткохвостый – кошмар моих дней и ужас моих ночей, – доверительно сообщил Алва, спрыгивая с коня, – я питал надежду, что навсегда избавился от этого, гм, животного и всего с ним связанного, но надежда – глупейшее из дарованных нам чувств.

В завитой голове виконта Валме что-то мелькнуло, и Марсель, еще раз взглянув на понуро стоявшую запыленную лошадь, поинтересовался:

– Не тот ли это короткохвостый, которого вы потребовали у покойного Килеана?

– Тот, – лаконично ответил герцог, – хотел бы я знать, что ему от меня понадобилось?