Читаем без скачивания Кенилворт - Вальтер Скотт

— И никого не было поблизости, когда милорд говорил с тобой?

— Ни единой живой души, — отрезал Лэмборн, — уж не думаете ли вы, что милорд станет посвящать в такие дела кого-нибудь, кроме испытанного и преданного человека вроде меня?

— Совершенно верно, — сказал Варни и, замолчав, стал смотреть на дорогу, залитую лунным светом. Они ехали по широкой безлюдной равнине, поросшей вереском. Носилки, опередив их по меньшей мере на целую милю, исчезли из виду.

Варни оглянулся назад, но и там простиралось залитое луной поле и вокруг не видно было ни души. Он снова обратился к Лэмборну:

— И ты пойдешь против своего хозяина, который открыл тебе дорогу к придворным милостям, учеником которого ты был? Пойдешь против того, кто указывал тебе глубины и мели дворцовых интриг, Майкл?

— Я вам не Майкл! — отрезал Лэмборн. — У меня, как и у других, есть имя, перед которым положено говорить «мистер». А что касается всего прочего, то если я и был учеником, так срок моего контракта с хозяином кончился, и я решил теперь работать сам на себя.

— Получи сперва расчет, дурак! — И с этими словами Варни в упор выстрелил в Лэмборна из пистолета, который уже несколько минут держал наготове.

Несчастный свалился с лошади без единого стона, и Варни, спешившись, обшарил его карманы и вывернул их, чтобы убийство могло показаться делом рук грабителей. Он забрал письмо Лестера, что было для него самым главным, но взял также кошелек Лэмборна с несколькими золотыми монетами, случайно уцелевшими после попойки. Побуждаемый необъяснимым чувством, он довез кошелек только до небольшой речушки, пересекавшей дорогу, и забросил его в воду так далеко, как только мог. Таковы непостижимые отголоски совести там, где она, казалось, навсегда умолкла. Этот жестокий и безжалостный человек счел бы унизительным для себя присвоить несколько золотых монет, принадлежавших несчастному, которого он только что так хладнокровно убил.

Убийца перезарядил свой пистолет, хорошенько продув его, чтобы скрыть следы выстрела, и спокойно отправился догонять носилки, очень довольный тем, что так ловко избавился от беспокойного свидетеля своих гнусных интриг. К тому же Варни не имел ни малейшего намерения повиноваться приказу, переданному через Лэмборна, а потому в его интересах было повернуть дело так, словно он вообще не получал его.

Остаток пути они проделали с такой поспешностью, которая явно показывала, как мало заботились они о здоровье несчастной графини. Они останавливались только в тех местах, где были полновластными хозяевами и где никому не пришло бы в голову усомниться в правдивости заготовленной ими басни о помешательстве леди Варни, даже если бы ей вздумалось попытаться воззвать к сочувствию тех немногих, кто увидит ее. Но Эми и не надеялась, что кто-нибудь выслушает и защитит ее; кроме того, она не смела нарушить заключенное условие, благодаря которому была избавлена в пути от присутствия ненавистного ей Варни.

Варни часто приходилось добывать лошадей для графа во время его тайных визитов в Камнор-холл, и теперь он легко справлялся с этим делом, так что они прибыли в Камнор на следующую ночь после того, как оставили Кенилворт.

Когда путешествие подходило к концу, Варни подъехал к носилкам сзади, как уже неоднократно делал в пути, и спросил:

— Как она?

— Спит, — ответил Фостер. — Скорее бы попасть домой, ее силы иссякли.

— Сон восстановит их, — заметил Варни. — Скоро она уснет крепко и надолго. Нам надо подумать, как понадежнее поместить ее.

— Конечно, в ее покоях, — решил Фостер. — Я отослал Дженет к тетке и дал ей хороший нагоняй, а старухи — сама верность, потому что ненавидят миледи от всего сердца,

— И все-таки мы не станем доверяться им, дружище Знтони. — Ее нужно упрятать туда, где ты держишь свое золото.

— Мое золото! — испугался Фостер. — Какое у меня может быть золото? Видит бог, никакого золота нет! Хотел бы я иметь его!

— Ах ты глупая скотина, черт бы тебя побрал! Кому нужно твое золото! Если бы оно мне понадобилось, разве я не нашел бы сотню способов добраться до него? Одним словом, твоя спальня, которую ты так хитро запираешь, должна стать местом заключения миледи, а ты, деревенщина, ты будешь покоиться на пуховых подушках в ее апартаментах. Беру на себя смелость утверждать, что граф никогда не потребует обратно роскошную обстановку тех четырех комнат.

Последнее соображение сделало Фостера сговорчивее; он попросил только разрешения поехать вперед, чтобы приготовить все необходимое, и, пришпорив лошадь, ускакал; Варни отстал от носилок шагов на сто, и возле графини остался один Тайдер.

Как только они прибыли в Камнор-холл, графиня тотчас же осведомилась о Дженет и очень встревожилась, когда узнала, что добрая девушка впредь не будет состоять при ней.

— Мне дорога моя дочь, миледи, — грубо сказал Фостер, — и я не желаю, чтобы ее впутывали во всякие придворные штучки с обманами и побегами; она и так уж научилась слишком многому, если вашей светлости угодно знать.

Графиня была очень утомлена и испугана, чтобы ответить на эту дерзость, и лишь кротко выразила желание удалиться в свою комнату.

— Вот-вот, — проворчал Фостер, — так-то лучше. Но, с вашего позволения, незачем вам идти в ваши разукрашенные комнаты-игрушки: сегодня ночью вы будете спать в более надежном убежище.

— Пусть бы оно оказалось моей могилой, — сказала графиня, — только очень страшно представить себе, что душа твоя расстанется с телом…

— Нечего вам этого страшиться, — возразил Фостер. — Милорд приедет сюда завтра, и, без сомнения, вы с ним отлично поладите.

— Он приедет сюда? Это правда, добрый мой Фостер?

— Вот как, теперь я «добрый Фостер»! А каким Фостером я буду завтра, когда вы будете жаловаться на меня милорду, хотя я всего-навсего исполнял его приказы?

— Вы будете моим защитником, правда суровым, но все-таки защитником! — ответила графиня. — О, если бы только со мной была Дженет!

— Ей лучше оставаться там, где она находится; и одной из вас достаточно, чтобы сбить с толку человека. Не хотите ли закусить?

— О нет, нет! Скажите, моя комната… Можно мне будет запереться в моей комнате?

— Сколько угодно, а я еще запру ее снаружи, — ответил Фостер и, взяв лампу, повел Эми в ту часть здания, где она еще никогда не бывала. Они поднялись вверх по высокой лестнице; впереди шла старуха служанка с лампой. Добравшись до конца лестницы, которая показалась Эми бесконечно высокой, они пересекли короткую и очень узкую деревянную галерею черного дуба, в конце которой находилась массивная дубовая дверь. Фостер открыл эту дверь, и они вошли в комнату скряги, в высшей степени неуютную и невзрачную; в сущности, она мало чем отличалась от тюремной камеры.