Читаем без скачивания Первопонятия. Ключи к культурному коду - Михаил Наумович Эпштейн

Например, в православной духовной традиции есть такое понятие, как «радостопечалие», означающее, что радость и печаль не сменяют друг друга, а сосуществуют в неразрывном единстве. «С усилием держи блаженное радостопечалие святого умиления, и не преставай упражняться в сем делании, пока оно не поставит тебя выше всего земного и представит чистым Христу», – призывает Иоанн Лествичник.

Еще одно слитное чувство можно выразить неологизмом «стрАдость»: радость и страдание в их неразрывности. Великая музыка, поэзия, драма передают это всеохватывающее чувство полноты жизни, круговорота радостей и страданий, взаимно преображенных. Наибольшая радость рождается из глубины страдания, как воскресение возможно только из глубины смерти. Страдость как бы вбирает в себя другие чувства, соединяет, симфонизирует их, как слитное переживание и превозможение самого раскола бытия/небытия. Согласно этимологическому словарю Фасмера, «радость» и «страдание» даже связаны общим корнем, который выступает также в «родить». Рождение – это и есть страдание, переходящее в радость. Общее между всеми этими понятиями – «страда», предельное усилие, порыв, напряжение всех сил, которое разрешается в чувстве освобождения. Радость тем и отличается от счастья или блаженства, что она не спокойна, не самодостаточна, это – порыв, мгновенный взлет на высшую ступень бытия. У Шиллера в «Оде к радости» – и в ее музыкальном воплощении у Бетховена в Девятой симфонии: «Там парят ее знамена / Средь сияющих светил, / Здесь стоит она склоненной / У разверзшихся могил». При этом страдость отличается от вышеупомянутого кроткого радостопечалия, поскольку и печаль не тождественна страданию. Радостопечалие – чувство тихое, смиренное, а страдость – бурное, деятельное, дерзновенное, по-своему титаническое.

Эстетическое двоечувствие – схождение и взаимоуничтожение противоположных аффектов страха и сострадания, вызываемых трагедией, – отозвалось в аристотелевском понятии катарсиса. Оно получило дальнейшее развитие в «Психологии искусства» Л. Выготского: задача искусства – привести читателя в парадоксальное состояние, когда то же самое, что вызывает его ужас или печаль, заставляет его радоваться и смеяться. «…Закон эстетической реакции один: она заключает в себе аффект, развивающийся в двух противоположных направлениях, который в завершительной точке, как бы в коротком замыкании, находит свое уничтожение»[436].

Двоечувствие приобретает философский характер, когда направлено на мироздание в целом. «С помощью пространства Вселенная охватывает и поглощает меня, а вот с помощью мысли я охватываю Вселенную» (Б. Паскаль). Научное открытие новых физических законов, параллельных вселенных и т. д. может вызывать у мыслящего человека двойственное чувство: затерянности, одиночества, космической агорафобии – и вместе с тем радости духовного овладения мирозданием.

Не воспринимать эти слитные чувства – все равно как не воспринимать смешанные или переходные оттенки цветов (лиловый, сиреневый, багровый): это своего рода эмоциональный дальтонизм. Лексикон чувств и без того беден, в нем не хватает многих слов, но и существующие слова, даже широко употребляемые в литературе, остаются для некоторых читателей пустым звуком. Свободочувствие – это и полночувствие, способность чувствовать за пределами и «поперек» всех стандартных эмоциональных классификаций, ощущать горькое в светлом и радостное в печальном, смешивать, как художник, все краски на палитре чувств. Это не значит – форсировать, вымучивать из себя заданные чувства, подчинять свою эмоциональную жизнь каким-то общепринятым нормам, рассудочным заданиям. Нужно просто развивать в себе эмоциональную тонкость, чувствительность, чтобы различать такие оттенки, к которым мы сейчас слепы и глухи.

Двоечувствие может проявляться не только в возвышенно-эстетических, философских или религиозных, но и в самых повседневных формах. Порой об опасности впервые узнают, когда она уже миновала. Например, случайно обнаруживают и благополучно удаляют опухоль, при этом одновременно испытываешь и ужас за себя прежнего, и радость за себя нынешнего. В сущности, мы должны были бы постоянно испытывать такое двойственное чувство: мы есть, а могли бы и не быть (не зачаться, не родиться, умереть в детстве, попасть вчера под машину). Или: меня увольняют с работы, я теряю постоянный доход, но приобретаю свободное время для самореализации. Такая вот «распялка чувств». Если постоянно «распяливать» себя на этом двоечувствии, вырастет субъективно переживаемая ценность жизни, но эмоциональная перегрузка может оказаться слишком высока.

Среди сложных чувств можно выделить также противочувствие – чувство, возникающее вопреки эмоциональному смыслу ситуации, в противоречии с собственной причиной и условием. Например, скука и раздражение возникают в условиях, располагающих к радости и торжеству; душевный подъем – в ситуации несчастья и крушения всех надежд; оцепенение и равнодушие – в ситуации, располагающей к переживанию горя. Противочувствие следует отличать от описанного выше двоечувствия, когда два противоположных чувства возникают одновременно. Противочувствие – не противоречие между чувствами, а противоречие между чувством и вызвавшей его ситуацией.

Чувства, как и мысли, и высказывания, могут быть саморефлективными, самореферентными, обращенными на себя. Надстраиваясь друг над другом, они образуют уровень метаэмоций. Изучение эмоциональных реакций родителей на эмоции их детей началось в 1997 году, когда возник и сам термин «метаэмоция» (американский психолог Джон Готмэн). Но более глубокий уровень – это селф-эмоции, чувства, обращенные человеком на свои собственные чувства. Например, можно испытывать «любовь к любви», стремление постоянно испытывать и возобновлять в себе это чувство (филофилия). И наоборот, можно испытывать негативные чувства к собственной влюбчивости – боязнь испытать любовь, страх перед эмоциональной зависимостью (филофобия). Некоторым людям нравится культивировать само состояние страха, подогревать его в себе всякими жуткими фантазиями, фильмами ужасов (фобиофилия). Наконец, бывает и такое чувство, как страх пережить страх во время тяжелых испытаний, боязнь собственного малодушия (фобиофобия). Как видим, возможны все четыре варианта сочетания позитивных и негативных чувств с позитивными и негативными чувствами к ним самим. «Филия» и «фобия» представлены во всех вариантах своих сочетаний (любовь к любви, страх перед страхом, страх перед любовью, любовь к страху). И это только простая арифметика чувств, а ведь возможны и более сложные сочетания, когда, например, человек испытывает удивление по поводу той грусти, с какой он относится к переживанию собственной радости, и т. п.

Не всегда обилие чувств – свидетельство их глубины. Есть и такое явление, как суечувствие (ср. суеверие, суесловие) – склонность много и сильно переживать по ничтожным поводам, принимать близко к сердцу пустяки и мелочи, волноваться ни о чем. Суечувствие может быть заряжено как положительными, так и отрицательными эмоциями, от любви до гнева. Влюбчивость, восторженность, умильность, мечтательность, прекраснодушие – проявления позитивного суечувствия, а обидчивость, раздражительность, вспыльчивость, тревожность, подозрительность, боязливость – негативного. Известно, что юность – пора суелюбия, когда чувства вспыхивают быстро, как солома, и так же быстро гаснут. Один из первых литературных образов суечувствия – в стихотворении Н. Некрасова: «Мы с тобой бестолковые люди: / Что минута, то вспышка готова! / Облегченье взволнованной груди, / Неразумное,