Читаем без скачивания Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вопрос Вятича меня ошарашил:
– Почему?
– Как это почему? За Рязань, за Козельск, за все-все!
– Настя, я не прошу тебя прощать Батыя, ему нет прощения. Я прошу подумать и взвесить реальность на данный момент. Что мы имеем?
– Холодный пол и насморк.
Вятич рассмеялся:
– Понял, пойдем к себе.
Да уж, лучше у себя, там печка натоплена и на полу большая медвежья шкура… Но я не собиралась почивать ни на каких перинах, требовалось продолжение, причем пока не объятий, а рассуждений. Что объятья будут потом, я не сомневалась.
– Продолжай меня убеждать.
– Настя, а на сей раз ты меня слышишь?
– Я всегда слышу.
Это была ложь, все это он много раз мне уже говорил, и про скорпионов, и про банку, только я пропускала мимо ушей. Пришлось вздохнуть:
– Сейчас слышу.
– Надеюсь… Я тебе сейчас еще раз расскажу о положении дел, а ты решишь, какого скорпиона выбирать.
Гуюк там, в Каракоруме, там и будет. Он Великий хан, к этому стремился, для него Русь где-то далеко и не слишком важна. Если и нужна, то только против Батыя.
Батый здесь, в Сарае, то есть недалеко, для него Русь очень важна, потому что иметь противника под боком, притом что нужно воевать с Великим ханом, а они обязательно будут воевать, опасно.
А на западе рыцари, которые хоть и просили вечный мир, но соблюдать его не будут, как только позволит ситуация. И Гуюка они не испугаются не потому, что он слаб, а потому, что между ними и Гуюком стоит Батый. А вот Батыя боятся.
Теперь подумай, кого больше бояться нам самим. Помочь Гуюку – значит вступить в конфликт с Батыем, который, напоминаю, рядом. И второй раз его в лесные чащи мордвы не заманишь и тавро не выжжешь. И если он решит наказать Русь, то на западе сразу воспрянут духом, забыв уроки Невы и Чудского озера. И Батыю это будет на руку.
А если помочь Батыю?
Ты хорошо знаешь: Орда берет дань с тела, но не трогает душу, им наплевать, какой ты веры и веришь ли вообще. А вот орден подчиняет все, все, понимаешь, делает полными рабами, им русские не нужны. Ты меня знаешь, я не хожу в церковь и не молюсь, как все, но я не хочу, чтобы закованные в железо уроды диктовали мне веру. Им тоже все равно, в кого мы верим, им нужно, чтобы мы платили налоги их епископам и папе римскому.
Так вот, если орден будет знать, что мы помогаем Батыю, то едва ли сунется на наши земли хотя бы пока.
Вот и думай, прав ли князь Александр и кого из скорпионов надо уничтожать.
Моя реакция была мгновенной:
– Обоих!
Сначала было тихо, потом Вятич просто расхохотался:
– Ты неисправима. Ладно, подумаешь, потом скажешь.
Я уселась на постели.
– Нет, ну правда, почему бы не убить их обоих? Отравлю к чертовой матери!
Вятич со смехом потянул меня к себе:
– Иди сюда, отравительница несчастная!
Конечно, мне было уже не до всяких там Гуюков с Батыями, пусть поживут до завтра, у меня нашлось до утра другое занятие…
– Вятич, мне нужно ехать с князем Александром.
– Зачем?
Все он прекрасно понимал, но не спросить не мог.
– Пора напомнить Батыю о себе.
– Настя, ты думаешь, что говоришь? Погубишь и себя, и князя.
– Прежде чем принять Невского, Батый должен узнать, что погубить меня ему не удалось, то есть он должен поверить в мое бессмертие.
– А если он решит проверить еще раз?
– Не думаю…
– Собираешься еще раз попытаться расцарапать ему лицо или поставить новое тавро?
– Ни то ни другое. Кто меня столько времени убеждал, что Батыя лучше иметь в подсобниках?
– Неужели прониклась?! И в какие же подсобники ты собираешься брать Батыя? Кирпичи класть или оружие себе носить, как кнехта?
– На фиг он мне сдался. Я его рожу как вспомню, руки чешутся вцепиться, но сознаю жестокую необходимость договариваться даже с этим гадом, только бы против рыцарей.
– Теперь против рыцарей. Ты уж определись, с кем ты и против кого.
– Я против всех, кто воюет с Русью, и за тебя!
– И на том спасибо. Ладно, теперь серьезно. Ехать тебе к Батыю очень опасно, и напоминание о себе передавать тоже. Тут надо хорошенько подумать, чтобы не наломать дров, не навредить князю Александру тоже.
– Чего думать? Надо отправить ему с дарами стрелу с куском голубой ткани, как сделали когда-то, и все!
– Настя, кто обещал сначала думать?
– А что?
– Это действительно будет «все»! Причем не только тебе, а сначала князю Александру.
– Почему?
– Подарить хану стрелу – означает, дорогая, вызвать его на бой. Думаешь, он станет вспоминать, кто ты такая? Нет, может, и вспомнит, но сначала перережут горло Невскому, потом спустят полосами твою драгоценную шкуру, и только потом Батый поахает, что сначала надо было тебя предварительно помучить.
От столь «радужной» перспективы мне стало откровенно не по себе. Нет, я вовсе не боялась быть наструганной кусочками, но вдруг поняла, что и правда могу навлечь беду на князя и на Русь вместе с ним. Вятич почувствовал мои сомнения:
– Осознала хоть чуть?
– Да.
– Настя, ты не злись, Восток действительно дело тонкое, вон за убийства послов расплачиваются целые города и страны, за угрозу хану тоже может дорого заплатить Русь. Поэтому я твержу, что сначала надо десять раз подумать и взвесить, только потом что-то делать.
Я вскочила, почти забегала по горнице:
– Правильно, все правильно! Вот скажи мне, почему ты все видишь заранее и все понимаешь, а я, как дура, сначала делаю, а потом соображаю?
– Какая самокритичность!
– Нет, правда, Вятич, ну почему ты такой весь разумный и правильный, а я такая балда?
Он чуть смутился, пробурчал:
– Я не разумный, еще какой неразумный. Если бы не ты, меня давно бы на свете не было. Просто мне нечем заняться, кроме как думать, вот и думаю…
Я не успела удивиться этим словам, как муж огорошил меня следующими:
– А вообще, ты вовсе не обязана брать все на себя и действовать.
– Как это? Сказали же…
– Здесь только твоя воля. Можешь отказаться, никто тебя не тронет. Откажешься, будешь просто жить, как живут все остальные люди. Здесь ли, в Москве ли, неважно. Настя, ты можешь просто ни во что не вмешиваться, ни во что не влезать, это твое право.
