Читаем без скачивания Опрокинутый мир - Кристофер Прист

А затем, много лет спустя, умер Энди. И в этот момент всепроникающей скорби Тереза наконец поняла то, что было, наверное, правдой о смерти Меган. Отцовский дом был полон пистолетов, они жили в каждой комнате, в каждом закутке. И пистолеты были всегда заряжены, всегда готовы к этой химерической круговой обороне. Она, ничем не отличная от другого ребенка, всюду рылась, всюду залезала и конечно же делала то, чего делать ей было нельзя. Чем чаще и настоятельнее предупреждения об опасности, тем непреодолимее соблазн их проигнорировать.

Но отсюда и важнейшая истина: чем больше людей, владеющих оружием, научившихся обращаться с оружием, готовых защищать себя при посредстве оружия, выезжающих на охоту, обвесившись оружием, громогласно провозглашающих, что на оружии держатся все права и свободы, тем больше оружия попадет в плохие руки и будет использовано во зло. И один, один-единственный раз, когда ей было семь лет от роду, ее маленькие руки стали на краткое время плохими.

И вот Энди умер; событие тяжелое, но не то чтобы совсем уж неожиданное. Поступая на работу в ФБР, ты понимаешь, чем это чревато.

Она плакала, она убивалась, она стала принимать лекарства, она провела отпуск у орегонских знакомых, она занималась аутотренингом, она прошла курс психоанализа. Она была вдовой, но ее разбитая жизнь начинала понемногу собираться в нечто связное. А вот к чему она совсем не была готова, так это к одному из побочных последствий смерти Энди, к радикальному пересмотру ее веры в оружие.

Вся предыдущая жизнь казалась ей теперь обманом. Все, с чем прошло ее детство, все ее тренировки и обучение, вся ее работа — против всего этого она теперь восстала.

И все это время где-то на дальних задворках воспринимаемого ею мира мерцало имя, название. Булвертон, Англия.

Что оно значило, это название? Смерть Энди надолго вытеснила все остальное, она не читала газет, не смотрела телевизор. День или два ее саму показывали в новостях, а собственная известность, хотя бы и такая, неизбежно отвлекает внимание. В конечном итоге Тереза все же узнала о трагедии Булвертона и сразу увидела связь, аналогию, только произошло это на каком-то глубинном уровне, в сознание догадка не проникла.

Начисто отрицай, говорило ей горе, главный ее советчик. Блокируй все, хоть как-то связанное со смертью твоего мужа.

Но даже и это было для нее загадкой: что связывает этот Булвертон со смертью Энди? Что я должна отрицать? Похоже, здесь кроется нечто, о чем я даже не догадываюсь, — так что же именно?

Но потом, когда скорбь и смятение немного отступили и к ней вернулась способность думать, она начала задавать вопросы коллегам, искать Булвертон в интернете, копаться в старых газетных досье. Аналогия была как на ладони: Булвертон, Кингвуд-Сити. Две бойни, устроенные взбесившимися ублюдками. Тот же год, тот же день, то же время дня.

Сходство было не то чтобы полным: в Булвертоне погибли двадцать три человека, в Кингвуд-Сити только пятнадцать. (Пятнадцать? Разве этого мало, если одним из них был Энди?) Отличались и общие обстоятельства: Аронвиц свихнулся на Боге, Гроуву Бог был до лампочки. (С другой стороны, эпопея Аронвица началась в церкви, а закончилась в торговом молле; Гроув начал с того, что украл с магазинной стоянки машину, а закончил в церкви.)

Пятьдесят восемь раненых в Кингвуд-Сити, пятьдесят восемь раненых в Булвертоне. И там и там убито и ранено равное число защитников закона. Оружие у убийц было одной и той же марки, хоть и разных моделей. Было повреждено равное количество машин (интересно, учли ли они два патрульных джипа, «поцеловавшиеся» по пути к «Северному кресту»?). И еще совпадения: в обоих местах был убит человек по фамилии Перкинс, в обоих местах была убита женщина по имени Франческа, оба террориста уже успели отсидеть за ограбление, однако никаких прегрешений, связанных с оружием, за ними не числилось.

Совпадения гремели в газетных заголовках, давали пищу для ума любителям искать во всем козни и заговоры, подвигали философов на жаркие дебаты о природе времени, сознания, восприятия и реальности. Но обычные люди над ними почти не задумывались, редко их обсуждали и быстро забывали.

Ведь были же, скажем, некие параллели между убийствами Линкольна и Кеннеди. Так что же, и они, эти параллели, тоже что-то значат? Да как такое может быть — разве что на некоем философском или космическом уровне, до которого нормальному человеку нет никакого дела?

Да и вообще, каждый, кто близок к следствию и судопроизводству, может перечислить массу удивительных совпадений, регулярно проявляющихся даже в самых обычных делах: двое, сыгравшие ключевую роль в крупном преступлении, познакомились буквально за день до него и совершенно случайно; двое, чьи биографии почти неотличимы — вплоть до дня, когда они встречаются и один убивает другого; преступник и ни в чем не повинный прохожий, похожие как братья-близнецы. Ни эти совпадения, ни сотни им подобных ровно ничего не значат.

Совпадения — вещь весьма заурядная, а потому неприметная, пока с ними не связано что-нибудь из ряда вон выходящее, например — преступление.

Но не слишком ли много похожего в трагедиях Булвертона и Кингвуд-Сити? От этих совпадений невозможно отмахнуться, в чем же тогда их причина? Терезе казалось, что этот вопрос поставлен прямо перед ней.

По мере того как смерть Энди уходила в прошлое, ей все больше хотелось разобраться в случившемся, найти в нем хоть какой-то смысл. И след привел ее сюда, к расчищенной площадке на обочине проселка, к голым деревьям Ашдаунского леса, к легкой мороси, сыплющейся с неба, к нечастым машинам, пролетающим мимо, шелестя покрышками и вздымая веера брызг.

Закономерность таких совпадений была психологически неприемлема, ей не было места в мире; лишь твердо уверовав, что убийцы вроде Гроува и Аронвица появляются совершенно случайно, а не в рамках строгой закономерности, можно было хоть как-то смириться с тем, что было ими сделано.

Чтобы эти трагедии хоть как-то согласовались с гармонией мира, нужно было поверить, что они совершенно случайны, единичны и вряд ли когда повторятся.

Допустив, что они суть элементы какой-то умопостигаемой, а значит, и предсказуемой структуры, ты делал реальность почти нереальной.

Но ведь именно этим и занимался Энди, до того как Аронвиц покончил и с ним, и со всеми его занятиями. И как бы сам Энди ни формулировал свои взгляды, по сути, он верил в предопределение; чтобы жить дальше, Терезе было необходимо сломать эту веру.

Глава 20

Жара стояла невыносимая, ветер с моря гнул и раскачивал пальмы, вздымал на перекрестках тучи пыли, пузырями раздувал магазинные тенты, опасно раскачивал подвесные дорожные знаки. Огромные, сверкающие, с плавными обводами машины лениво катились по улицам. В блеклом, словно выгоревшем небе разворачивался на посадку серебристый «Дуглас» компании «Пан Американ».

Она спешила, зажав в руке ключ, к одной из множества машин, косо припаркованных у обочины. Ей не хватало воздуха, ныли ноги и спина. Ее психика — как, пожалуй, и физиология — едва выдерживала напор коллективно припомненного сценария. Ей было нестерпимо жарко, дувший в лицо ветер мешал дышать, а тут еще что-то попало в глаз. Ей хотелось сохранить свою индивидуальность, свои собственные реакции. Она повернулась назад, и так быстро, что успела заметить, как одно из соседних зданий возникло из небытия, стоило ей сфокусировать взгляд в его направлении.

Тереза направлялась к серебристо-голубому многоместному «шевроле», однако она воспротивилась сценарию и подошла к соседней машине, зеленому «фордовскому» седану. Сразу же выяснилось, что «форд» заперт и ее ключ даже не влезает в скважину. Немного подергав накаленную солнцем ручку, она повернулась и пошла к «шевроле». Открыв дверцу (незапертую), она опустила на сиденье свое обширное тело; ключ вошел в замок зажигания гладко, как по маслу.

Через несколько минут она ехала по Тридцатой стрит на север, а у пересечения с Университетским авеню свернула направо; вскоре она доехала до бульвара Уобаш и здесь свернула налево, к хайвею, прибавив одновременно скорости, чтобы держаться в общем потоке. Спасаясь от солнца, которое напекло ей руку и щеку, она подняла стекло и опустила защитный щиток.

Она открыла бардачок и достала пистолет. Проверив обойму, положила его на сиденье, а затем включила радио. Оркестр Дюка Эллингтона исполнял «Ньюпорт ап». Она откинулась назад, положила голову на подголовник и крутила теперь баранку вытянутыми руками; солнце сияло, приемник орал, а слева от нее и справа, впереди и сзади с низким восхитительным рокотом скользили машины урожая 1950 года. Вскоре она увидела впереди знак объезда и полицейский блок. Основной поток машин отклонялся влево, чтобы объехать препятствие, она же скинула скорость, поморгала правым поворотником и направилась прямо к цепочке полицейских. Тереза не согласилась, она вывернула баранку налево и поехала, не разбирая рядов, прочь от дорожного блока. Один из полицейских, успевший было шагнуть в ее сторону, вскинул руку и что-то крикнул.