Читаем без скачивания Пять поэм - Гянджеви Низами

Прибытие послания Искендера к его матери

Глава открывается описанием зимы. В Рум приходит весть о смерти Искендера. Ожидают восшествия на престол его сына Искендеруса. Мать Искендера исполняет его просьбы. Вскоре она, тоскуя о сыне, умирает.

Плач Искендеруса по отцу и его отказ от престола

Искендерус был достоин престола, говорит Низами, военачальники хотели его возвести на трон, но он не желал владеть ничем бренным, временным и думал только о боге. И Искендерус, вызвав всеобщее изумление, отказался от власти, предпочитая ей высшие ценности духовной жизни, и удалился в горную обитель.

Кончина Аристотеля

Прошли великие времена, умер Искендер, вслед за ним стали умирать все его мудрые спутники. Аристотель на смертном ложе. К нему приходят мудрецы задать последние вопросы. Аристотель говорит, что «ведал о мире невежды не боле», и советует им бросить пустые попытки познать этот мир. Он держит в руке яблоко. Когда душа его отлетела, яблоко упало к ногам собравшихся мудрецов (эпизод из античной «Книги яблока», переведенной на арабский язык).

Кончина Хермиса

Почувствовав приближение смерти, он идет на берег моря, говорит краткую речь о тяжкой обузе бытия, сравнивает себя с загнанной газелью, ждущей стрелы охотника, вспоминает о своем едином прибежище — боге, и засыпает вечным сном.

Кончина Платона

Платон говорит перед смертью, что его считают самым великим мудрецом, заглянувшим даже за завесу смерти, он же чувствует себя лишь малым ребенком, засыпающим в колыбели. Никаких загадок он на самом деле не разгадал… Он тихо угасает.

Кончина Валиса

Валис узнает по звездам, что его кончина близка. Он говорит собравшимся мудрецам: все в мире — добро и зло, счастье и несчастье — зависит от звезд, планет. Сказав это, он умирает.

Кончина Булинаса

Булинас говорит перед смертью о переселении душ, о том, что его душа бессмертна, подобно Хызру, и свободно порхает в бытии. Сказав это, он покидает друзей.

Кончина Фарфория (Фурфуриуса)

Он говорит о непостоянстве мира, о том, что добро в нем не уравновешивает зло, и умирает.

Кончина Сократа

Я слыхал, говорит Низами, что Сократа тайно отравили (это, разумеется, искажение известной античной традиции). Почувствовав приближение смерти, он не горевал. Его спросили, где его похоронить. Сократ ответил: «Не думайте о мертвецах, где хотите заройте», — и умер.

Кончина Низами

(Эту главу пытались приписывать сыну Низами и считали составленной после его смерти; скорее всего, она написана самим автором для композиционного равновесия — сравни главы, где речи мудрецов о сотворении мира завершаются речью Низами.) В главе сказано, что Низами исполнилось шестьдесят три года и шесть месяцев…

Все сказав о мужах, озарявших своимиПоученьями всех, он ушел вслед за ними…Он умолк. Ты сказал бы, что сон его нежил.Он уснул, он как будто бы вовсе и не жил.

Обращение к мелику Изз-ад-дину Масуду сыну Арслана, и передача ему сыном Низами «Книги о счастье»

Традиционное восхваление второго адресата поэмы — правителя Мосула Масуда II. Далее Низами кратко говорит о содержании «Искендер-наме», о своей тяжкой болезни, близкой смерти и препоручает шаху своего сына и поэму.

Окончание «Книги о счастье»

В этой главе Низами говорит о том, что он желает своей поэме внимательного читателя, который смог бы понять всю ее глубину и оценить ее по достоинству. Он боится глупых читателей, боится «бросить жемчуг в кипенье бегущей волны». Далее следуют намеки, которые можно понять в том смысле, что уже написанную поэму у него отнял, очевидно, правитель Гянджи. Затем он снова жалуется на свой недуг (несмотря на болезнь, вдохновение не покидает поэта), говорит о близкой смерти, готовится к ней. Завершает главу еще одно славословие Масуду.

Примечания

После шести веков рукописной передачи текста поэм Низами на Востоке в середине ХIХ века в Иране и Индии появляются первые, страдающие многими недостатками, литографированные издания «Пятерицы». В это же время в Европе и России делаются первые попытки критически издать тексты отдельных поэм и их отрывков, выходят немногочисленные переводы Низами на европейские языки, работы о нем. Лишь в 30-е годы XX века в Иране выходит семитомное научно проверенное издание всего сохранившегося наследия Низами, подготовленное Вахидом Дастгирди, а в Праге издается прекрасно выполненный Я. Рыпкой и Г. Риттером критический текст «Семи красавиц».

В конце 30-х годов в СССР было принято решение провести в 1941 году всесоюзное торжественное празднование восьмисотлетнего юбилея Низами. Перед учеными Азербайджана, родины поэта, а также Ленинграда, где тогда находился крупный востоковедческий центр, была поставлена задача составить к юбилею полный критический текст персидского оригинала «Пятерицы» по старейшим и лучшим рукописям. Издание В. Дастгирди, при всех своих достоинствах, не удовлетворяло многим современным требованиям текстологии (выбор чтений там был в значительной степени произвольный, разночтения почти не давались и т. п.). Новое издание должно было заменить его. На базе нового издания намечалось подготовить словарь-конкорданс языка Низами, подобный словарю языка Пушкина и словарю языка Руставели. Работа была возглавлена Е. Э. Бертельсом и А. А. Али-заде. Е. Э. Бертельсом параллельно были подготовлены две монографии о Низами, изданные в 1940, 1949, 1956 и 1952 годах и занявшие значительное место среди вышедшей до и после юбилея литературы (работы Г. Араслы, М. Шагинян, А. Н. Болдырева, Ю. Н. Марра, К. И. Чайкина, И. С. Брагинского и др.). К весне 1941 года критический текст «Пятерицы» был готов, однако война помешала его опубликованию. Ко времени состоявшегося в 1947 году в Азербайджане юбилея Низами увидели свет две части «Искендер-наме». После смерти Е. Э. Бертельса (1957) А. А. Али-заде довел до конца издание «Сокровищницы тайн» (Баку, 1960), «Хосров и Ширин» (Баку, 1960), «Лейли и Меджнун» (1965). «Семь красавиц» не изданы по настоящее время ввиду наличия хорошего издания Я. Рынки и Г. Риттера.

Одновременно с подготовкой критического текста «Пятерицы» А. А. Ромаскевич, Е. Э. Бертельс и другие перевели подстрочно все поэмы Низами на русский язык по изданию В. Дастгирди. На основании этого подстрочника русские поэты начали создавать поэтические переводы, и готовые к тому времени части переводов увидели свет перед юбилеем (Низами, Пять поэм, М. 1946). В последующие годы вышли почти полные поэтические переводы на русский язык всех пяти поэм: «Сокровищница тайн», перевод К. А. Липскерова и С. В. Шервинского, М. 1959; «Хосров и Ширин», перевод К. А. Липскерова, М. 1953 (есть другие издания); «Лейли и Меджнун», перевод Павла Антокольского, М. 1957; «Семь красавиц», перевод Владимира Державина, М. 1959; «Искендер-наме», перевод К. А. Липскерова, М. 1955.

В основу настоящего издания положены перечисленные пять переводов. Все переводы полностью сверены с упомянутым критическим текстом под редакцией Е. Э. Бертельса и А. А. Али-заде. Улучшения текста оригинала, основанные на старейших и лучших рукописях поэм, по мере возможности учтены при редактировании. К сожалению, автора большей части перевода «Пятерицы» К. А. Липскерова уже давно нет в живых. В его переводы редакторы внесли все же отдельные мелкие уточнения.

В соответствии с требованиями этого популярного издания «Пятерица» Низами сокращена почти наполовину и опущенные главы заменены довольно подробным изложением их содержания. Включены в издание лучшие главы поэм, наиболее близкие и понятные по содержанию современному русскому читателю, по мере возможности, таким образом, чтобы сохранить связное изложение сюжетов. Философские вступительные главы «Сокровищницы тайн», содержащие наиболее полное изложение религиозно-философской концепции Низами, включены в том полностью, в остальных поэмах аналогичные главы опущены. Пропуски отдельных стихов и частей глав отмечены многоточиями. Это сокращенное издание должно дать русскому читателю общее представление о «Пятерице» Низами.

Нет надобности много говорить о том, что поэтический перевод на русский язык Низами, поэта, относящегося к иному культурному кругу и отстоящего от нас на семь веков, представляет огромные трудности. Затруднения здесь не только в передаче национального, идеологического, психологического своеобразия, передаче языковых средств, идиоматики. Они возникают и при переводе прозы[491]. Основная трудность поэтического перевода Низами состоит в том, что его художественное мировоззрение, как и у каждого великого поэта, слито со словесной тканью произведения, Как сказал В. Брюсов, «стихи пишутся затем, чтобы сказать больше, чем можно в прозе». Низами, применяя обычную для средневековья религиозную фразеологию, так выражает эту же мысль в «Сокровищнице тайн»: