Читаем без скачивания Том 10. Письма. Дневники - Михаил Афанасьевич Булгаков

И по полю прах развейте!

Правду вырвавши свою...

Сорокин:

Руками задушу своими!

Скажи:

Кто был тот сукин сын?

Все:

Скажи нам имя!

Имя!

И-м-я!

Демидов:

Полковник...

Алексей...

Турбин.

После снятия с репетиций «Бега» пресса и вовсе обезумела. В различных газетах и журналах появились десятки ругательных статей, приводить которые, очевидно, нет необходимости (Сталин, видимо, уже не мог остановить вакханалию, творимую его «правоверными» соратниками).

Но знакомясь с содержанием этого мутного безудержного потока пасквилей и ругани, невозможно отделаться от навязчивой мысли, что явление это абсолютно не русское. В России происходящее, но не русское. И если такие мысли приходят спустя многие и многие годы, то можно себе представить строй мыслей Булгакова, ставшего главным объектом шумливейшей травли со стороны, как он называл, Кабалы. В какой-то миг его вдруг осенило, что находится он не в Москве, а в... Ершалаиме! А дальше творила уже фантазия писателя... и замысел романа о дьяволе получил вполне определенные очертания.

164

Ознакомившись с письмом, А. И. Свидерский, который, кстати, подвергся в прессе также жесточайшей критике, написал 30 июля записку секретарю ЦК ВКП (б) А. П. Смирнову следующего содержания:

«Я имел продолжительную беседу с Булгаковым. Он производит впечатление человека затравленного и обреченного. Я даже не уверен, что он нервно здоров. Положение его действительно безысходное. Он, судя по общему впечатлению, хочет работать с нами, но ему не дают и не помогают в этом. При таких условиях удовлетворение его просьбы является справедливым».

В свою очередь, А. П. Смирнов, вполне лояльно относившийся к творчеству Булгакова, направил 3 августа письмо писателя и записку А. И. Свидерского в Политбюро на имя В. М. Молотова, изложив в сопроводительной записке свою точку зрения:

«Посылаю Вам копии заявления литератора Булгакова и письма Свидерского — прошу разослать их всем членам и кандидатам Политбюро.

Со своей стороны, считаю, что в отношении Булгакова наша пресса заняла неправильную позицию. Вместо линии на привлечение его и исправление — практиковалась только травля, а перетянуть его на нашу сторону, судя по письму т. Свидерского, можно.

Что же касается просьбы Булгакова о разрешении ему выезда за границу, то я думаю, что ее надо отклонить. Выпускать его за границу с такими настроениями — значит увеличить число врагов. Лучше будет оставить его здесь, дав АППО ЦК [Агитпроп. — В. Л.] указания о необходимости поработать над привлечением его на нашу сторону, а литератор он талантливый и стоит того, чтобы с ним повозиться.

Нельзя пройти мимо неправильных действий ОГПУ по части отобрания у Булгакова его дневников. Надо предложить ОГПУ дневники вернуть».

Как видно из опубликованного журналом «Источник» материала, предложение А. П. Смирнова было одобрено и вопрос был рассмотрен на заседании Политбюро 5 сентября 1929 года. В протоколе Политбюро помечено: «п. 26. Слушали. О Булгакове. Постановили: снять».

Почему же Политбюро отказалось рассматривать вопрос «О Булгакове»? Каких-либо сведений на этот счет нет, но вопрос совершенно ясен: Сталин в это время был в отпуске и без него Политбюро не решилось определять судьбу писателя. Сталин вернулся в Москву только в середине октября.

165

В ответном письме от 17.08.29. Николай Афанасьевич извещал брата: «[...] письмо твое, посланное 10.VIII.1929 «нарочным» [очевидно, было передано через отъезжающих в Париж. — Сост.], я получил и немедленно же исполнил твою просьбу. Владимир Львович принял меня весьма любезно [...] Пиши же чаще и больше; на письма ты не очень щедр.

Это письмо отправляю самым быстрым способом».

В это время в Париже был опубликован второй том романа «Дни Турбиных» («Белая гвардия»). Известный писатель-эмигрант в газете «Последние новости» (25 апреля 1929 г.) высоко отозвался о художественном качестве романа, о его месте в исторической отечественной литературе: «Сейчас, в момент исключительный и в условиях необычных он кажется выше своего подлинного значения и представляется почти подвигом художника».

166

В ответных письмах Николай Афанасьевич извещал брата о том, что все написанное Михаилом Афанасьевичем понял и приложит все усилия для выполнения его поручений. А затем в деталях описал «внешнюю жизнь Парижа».

167

Слухи о выходе в свет повести «Собачье сердце» на французском языке не подтвердились.

168

А. М. Земский очень часто болел, и Михаил Афанасьевич, интересуясь его здоровьем, готов был помочь лекарствами или другими средствами.

169

С тягостным настроением встречал М. А. Булгаков 1930 г. В декабре уходящего года он получил официальное уведомление для предоставления фининспекции о том, что все его пьесы «запрещены к публичному исполнению». Предугадывая такой поворот событий, Булгаков как бы принимает вызов и приступает к написанию новой пьесы — совершенно неожиданной для окружающих, поскольку главным ее героем был Мольер. Шестого декабря была закончена первая рукописная редакция пьесы, Булгаков собирался продолжить работу над ней и в следующем году.

170

«Роковые яйца».

171

В ответ Николай Афанасьевич писал: «Выслать просимое телеграфом я не могу, т. к. это, к сожалению, невозможно: не принимают никаких переводов на СССР почтой. Ищу возможностей других...»

172

В ответном письме Николай Афанасьевич сообщал: «Николаю Леонидовичу передай, что мама его жива и здорова; она находится уже здесь и ведет хозяйство собравшейся вместе всей семьи. Она просит обязательно писать ей...»

173

Bacterium prodigiosum — бактерии чудотворные (лат.).

174

Конспект первой научной работы Н. А. Булгакова сохранился в архиве М. А. Булгакова. Предсказания Михаила Афанасьевича сбылись: Н. А. Булгаков стал впоследствии крупным ученым-бактериологом.

175

В письме от 10 февраля 1930 г. Николай Афанасьевич писал брату: «Прошу тебя, если это возможно, отыскать и выслать старую русскую пьесу. Название ее «Русская свадьба», XVII-го века; автор что-то вроде Алеева... Если найдешь, сообщи».

176

Письмо это, очевидно, еще многие годы будет в центре внимания как исследователей-булгаковедов, так и различного рода «советологов», поскольку оно отражает прежде всего политические взгляды писателя того времени.

При изучении содержания письма необходимо,