Читаем без скачивания Анубис - Вольфганг Хольбайн

Могенс набрался мужества, да что там, даже храбрости, и вместо того чтобы убраться как можно быстрее в безопасное место, подошел к упырю и осторожно склонился над ним, чтобы посмотреть, в чем дело.

Монстр определенно был в сознании, и сердце Могенса заколотилось в бешеном ритме, когда он встретился с взглядом неподвижных глаз, в котором явно читалось узнавание. Упырь не только осознавал все, он смотрел на него и точно знал, что видит.

Тем не менее Могенс склонился еще ниже, и по его спине побежал холодок, когда он рассмотрел зияющую рану на боку чудовища. Скорее всего, причиной ее тоже стал рухнувший потолок, и была она смертельна. Но, несмотря на адские муки и надвигающуюся смерть, упырь собрал всю свою силу, чтобы подавлять всяческий звук и лежать спокойно.

— Профессор, что вы… — Шаги мисс Пройслер приближались и вдруг резко оборвались. — Боже правый, что это?!

Могенсу стоило немалого усилия оторвать взгляд от умирающего упыря. Мисс Пройслер стояла в паре шагов позади него и с ужасом смотрела на дрожащего монстра. Ладошкой она прикрывала рот, очевидно, подавляя крик ужаса, и в мертвенно-зеленом свечении, наполнявшем залу, лицо ее казалось еще бледнее и беспомощнее.

— Думаю, Грейвс был прав, — пробормотал Могенс. — Они впали в некоторого рода… забытье. Но почему, я не знаю. Нам надо…

Земля содрогнулась. На этот раз не короткой вибрацией, а мощным гудящим толчком, который едва не сбил их с ног и оставил после себя долгое эхо, отражающееся от стены к стене и целый град — слава Богу, небольших! — камней, посыпавшихся с потолка. Чудом ни один из обломков не задел ни его, ни мисс Пройслер. Воздух разом так насытился пылью, что стало трудно дышать.

— Надо… бежать отсюда, — откашливаясь, крикнул Могенс. — Сейчас все рухнет!

Мисс Пройслер в прострации таращилась на него. Наверное, она хотела что-то сказать, потому что ее губы беззвучно шевелились, и, наверное, впервые он увидел в ее глазах не просто страх, а смертный ужас. На полном серьезе он подумал, что ему делать, если она и вправду ударится в панику и натворит глупостей. Комплекцией она была вдвое мощнее его, а ее физическая форма, как ему пришлось не раз убедиться в это утро, несмотря на пожилой возраст, была великолепной. Могенс не представлял себе, как справится с ней, если она потеряет контроль над собой.

Но опасность миновала так же быстро, как и надвинулась. Сумасшедший огонь в ее глазах потух, и на короткий момент она показалась Могенсу такой трогательной в своей беспомощности… Но и этот момент миновал. Она отступила, подчеркнуто величаво расправила плечи, снова подошла, для того только, чтобы взять у него из рук коробок. С необычайной ловкостью она чиркнула серной спичкой и поднесла ее к фитилю своей лампы. Могенс сощурился от ударившего по глазам света.

— Вы мне не уставали повторять, профессор, что этот город существует уже пять тысяч лет, — спокойно сказала мисс Пройслер. — Так что постоит и еще пару часов.

Могенс не стал объяснять, что вероятность катастрофы не находится в пропорциональной зависимости от древности руин, а зависит от возобновляющихся подземных толчков. Вместо этого он обвел взглядом помещение, обождав, пока глаза привыкнут к новому освещению. Как ни противилось в нем все согласиться с утверждением мисс Пройслер, приходилось признать, что она права, хоть и по совершенно другой причине. Даже если они в ударном темпе проделают путь наверх — в чем Могенс сильно сомневался, — на это уйдет, по меньшей мере, час. Так что не оставалось ничего другого, как пойти на риск и продолжать поиск несчастных пленников.

— Пять тысяч лет! — не унималась мисс Пройслер, — хотя и младенец знает, что Господь создал мир четыре назад! Когда вернемся, профессор, еще поговорим!

Забавно, но даже в этой гротескной ситуации Могенсу почему-то подумалось, что в таком случае лучше вообще не возвращаться. Он посмеялся про себя над этой мыслью и протянул руку за спичками, чтобы разжечь и свою лампу.

— Где девушка? — спросил он.

Мисс Пройслер не сразу переключилась на другую тему, потом воскликнула «о!» и в мгновение ока исчезла.

Могенс ожидал, что испытает хотя бы легкое чувство превосходства, но ничего подобного не случилось, и он вздохнул. Его лампа тем временем разгорелась, и все помещение залил резкий белый свет. В его круге он мог видеть больше, чем до сих пор. «Просто удивительно, — подумалось ему, — как быстро человек приспосабливается довольствоваться тем, что есть, и даже малую добавку воспринимает как подарок». Белый луч отодвинул тусклый зеленый свет далеко на задний план. Завеса пыли вяло и беззвучно осыпалась в конусе света, создавая видимость движения там, где его быть не должно.

Могенс попытался направить фонарь за нее, вглубь, чтобы разглядеть, что там, но ничего особенного не увидел. Блуждающий луч выхватывал лишь следы разрушения, гораздо большего, чем он полагал раньше. Свод в конце залы обвалился полностью, каменные опоры метрового диаметра были срезаны, как стебли тростника, их верхние части раскололись на кусочки, а нижние торчали, как мачты окаменелых кораблей из каменных волн океана строительного хлама. Сотни, если не тысячи тонн скальной породы обрушились всего лишь в тридцати-сорока шагах от него. Если и в том конце залы, когда произошла катастрофа, находились упыри, то у них не оставалось ни малейшего шанса выжить.

В прыгающем луче фонаря блеснуло что-то светлое, не похожее на повсеместный танец пылевой пелены. Могенс вернул луч на то место. Возле громадной кучи щебня что-то шевелилось. Неужели все-таки одно из этих жутких созданий выжило?

Могенс осторожно подошел ближе. Хотя разум и подсказывал ему, что от умирающего упыря вряд ли стоит ожидать чего-то опасного, однако двигался он с величайшей осмотрительностью; в конце концов, смертельно раненные хищники — самые опасные звери.

Только здесь речь шла не о шакальеголовом. То, что извивалось в сильном свете карбидной лампы, в первый момент напомнило ему отвратительного слизняка, которого придавила каменная плита и куча мусора, только значительно больших размеров и жутко неаппетитного вида. Упавшая глыба частично раздавила его, так что его реальную величину Могенс мог определить лишь приблизительно. Однако видневшаяся часть была с человеческую ладонь, а часть туловища указывала на то, что у существа должна бы иметься голова. И все-таки родство с улиткой было трудно проглядеть. Плоть тоже была полупрозрачной, так что под ней пульсировали какие-то нечеловеческие органы.

Могенс занес ногу, чтобы окончательно раздавить мерзкую тварь, но передумал и по кругу обвел фонарем прилежащее пространство. Там обнаружились и другие слизняки, подобные этому, более или менее поврежденные, а потом луч выхватил руку, торчащую из кучи обломков.