Читаем без скачивания История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима - Сьюзен Бауэр

Плутарх говорит, что Цезарь умирал, взывая о помощи; несколько греков рассказывают, что он по-гречески обратился к Бруту: «Даже ты, мой сын?»[291] А Светоний говорит, что когда Цезаря ударили первый раз, он воскликнул, страшно удивленный: «Но это же насилие!»31

Убийство Цезаря знаменовало логический финал процесса, который начался при Гракхах сто лет тому назад. Ни конституция, ни баланс сил не могли сдержать властных амбиций; сам Цезарь продемонстрировал это, а теперь он пал под действием тех же методов, которые использовал сам. Но его свержение показывает, что идея Республики все еще владела умами римлян. Официальным названием Республики, начертанным на штандартах легионов и на зданиях Рима, было SPOR: Senatus Populusque Romani, Сенат и Народ Рима.

«Рим – это место, где люди имеют силу». Это не было правдой уже многие десятилетия, но у римлян не было ни другого способа думать о себе, ни другого выражения для определения своей коллективной идентичности. То была могущественная ложь, и даже диктатор мог все еще быть ошеломлен, когда эта фальшь выявлялась перед его глазами.

Сравнительная хронология к главе 78

Глава семьдесят девятая

Империя

Между 44 годом до н. э. и 14 годом н. э. Октавиан становится Первым Гражданином, парфяне отвергают римские обычаи, а вся империя делает вид, что Рим все еще Республика

Тело Цезаря все еще лежало на полу Сената, когда Марк Антоний смог пробиться в помещение. Он пришел слишком поздно, чтобы помочь Цезарю – но не дал заговорщикам выбросить тело Цезаря в Тибр, как они планировали. Вместо этого они покинули Сенат и организованно направились к Капитолию, все еще с вытащенными мечами, крича, чтобы люди присоединялись к ним и «вернули свою свободу». Они были в критическом положении – люди на улицах могли спонтанно объединиться против них. Несколько наиболее известных горожан Рима пошли маршировать с ними, и вскоре ситуация перевалила за опасную точку. Тем временем три раба из дома Цезаря пришли забрать тело из пустого зала, а затем принесли его домой.1

Марк Антоний, не уверенный в том, какое настроение будет у народа, спрятался в доме друга, презирая себя как раба, и как можно скорее покинул город. Брут и Кассий, с другой стороны, продолжали произносить речи об убийстве Цезаря, как о трагической необходимости. На следующий день они снова собрали Сенат и предложили, чтобы Цезарю устроили почетные похороны, а также чтобы его причислили к лику святых – теперь, мертвый, он уже был безопасен мертв. Сенат согласился. Это сохранило спокойствие в Риме и подтолкнуло Марка Антония, который еще не ушел далеко, вернуться назад; было ясно, что никаких чисток приближенных Цезаря новая власть начинать не собираются.

Но в следующие дни спокойствие рухнуло, когда народу было объявлено завещание Цезаря, и стало известно, что он разделил свое огромное личное имущество между горожанами и Римом. Его тело провезли по улицам – Брут и Кассий согласились на это как на необходимую часть почетных похорон. Но когда граждане, для которых он был таким щедрым, увидели изувеченное тело, начал сам собой зреть мятеж.

Марк Антоний, который явился на Форум, чтобы произнести речь на похоронах Цезаря, поддержал вспышку. Он привел с собой вооруженную охрану, которую возглавил один из его сторонников: Марк Эмилий Лепид, назначенный еще Цезарем управлять провинциями Галлия и Ближняя Испания. Лепид не успел еще отбыть к новому месту своего назначения, он собирал в Риме войска, чтобы взять их с собой. Теперь он окружил ими Марка Антония. Оказавшись в безопасности, Марк Антоний завершил свою похоронную речь публичной демонстрацией: он поднял разорванную и залитую кровью тогу Цезаря и расправил ее, чтобы все могли видеть, как много раз Цезарь был пронзен.

Вид тоги Цезаря был последним толчком, необходимым, чтобы вывести людей на улицы. Горожане бежали по улицам, размахивая факелами и выкрикивая имена Брута и Кассия – их хотели найти и разорвать на куски. Но никто не смог найти их. Они умудрились покинуть город в первые же часы мятежа и теперь находились на пути в Антиум. Марк Антоний взял контроль над правительством и, в благодарность за поддержку назначил Лепида понтификом максимом, первосвященником Рима.

Но власть Марка Антония была очень шаткой. В том, что касалось Сената, он оказался Цезарем Младшим – таким же тираном, но без харизмы Цезаря, помогавшей тому склонить любого на свою сторону.

В то же самое время Брут уговаривал ссыльных в Антиуме и одновременно посылал в Рим деньги на общественные праздники, надеясь купить назад доброе расположение граждан. Один из его союзников в Сенате, оратор Цицерон, помогал ему, произнося бесконечные речи о его щедрости и желании бороться с тиранией. «К этому времени, – говорит Плутарх, – люди начали разочаровываться в Антонии, который, как они чувствовали, устанавливает некий род монархии для себя; они жаждали возвращения Брута».2

Брут мог бы вернуться как герой уже через несколько недель, если бы не один фактор: Октавиан, приемный сын Цезаря, теперь уже восемнадцатилетний, был направлен из Италии на войну – но как только он услышал об убийстве дяди, бросился домой.

Когда Октавиан прибыл, Цицерон (который считал Марка Антония дураком по сути и тираном по форме) увидел в молодом человеке наилучший возможный для себя союз против власти Антония. Это, естественно, помешало ему поддержать Брута, убийцу. Плутарх пишет, что Брут тяжело это воспринял и «в письмах обращался к нему очень грубо».3 Это не вернуло Цицерона на его сторону, и Брут на время оставил политику и покинул Италию, отбыв в Афины к своему другу.

Антоний, который действовал как верный друг Цезаря, не мог выступить против его племянника. Но он верно углядел в прибытии Октавиана угрозу собственной власти. Он обращался с молодым человеком терпеливо, спросил его, действительно ли тот считает, что подходит задаче управления империей Цезаря, посмеялся над его серьезностью и попытался помешать его появлению на трибуне.

Противостоя Антонию, Октавиан начал заводить дружбу со всеми, кто оговаривал Антония и был его противником. Со временем до Антония дошли слухи, что Октавиан планирует убить его. Молодой человек отрицал это – но одного подозрения было достаточно, чтобы превратить людей из политических соперников в настоящих врагов. «Каждый торопился путем щедрых обещаний собрать по всей Италии старых солдат, которые разбросанно жили на своих хуторах, – говорит Плутарх, – и стать первым, кто нейтрализует войска, остававшиеся не уволенными».4 Серебряный язык Цицерона помог склонить весы на сторону Октавиана: он уговорил Сенат объявить Антония общественным врагом римлян, это означало, что римские войска могли выдворить его из Италии.

Антоний отступил на север с армией, которую смог собрать, а Октавиан преследовал его с войсками и обоими консулами. В 43 году до н. э. армии встретились в битве при Модене. Но хотя фронт Антония в конце концов был прорван и его солдаты обратились в бегство, оба консула были убиты, как и множество солдат Октавиана. Это была не радостная для римлян победа.

Антоний перевалил через Альпы и склонил на свою сторону войска, стоявшие в Галлии. Они служили с ним прежде, они уважали его командирские способности – к тому же, судя по всему, кризис вызывал наружу все лучшее в Октавиане: «Именно во время бедствий его характер был лучше, чем в любое другое время, – говорит Плутарх. – Напротив, Антоний при неудачах становился почти добродетельным человеком».5

Судя по всему, именно в это время Октавиан пересмотрел свою позицию. Пока Цицерон и Сенат будут надеяться на возвращение Республики, они никогда не пойдут за ним; их очевидная поддержка была оказана только затем, чтобы выдворить из Рима Антония. Но Октавиан вовсе не желал возвращения Республики. Он хотел всей полноты власти своего великого дяди – а Цицерон явно не был намерен помогать ему в этом: «Сознавая, что желания Цицерона сводились к свободе, – замечает Плутарх, – он перестал обращать на него внимание».6

Итак, следуя примеру Цезаря, Октавиан решил заключить со своим соперником союз, чтобы усилить собственное положение. Вместо того, чтобы воевать с Антонием, он лучше отправит к нему друзей с посланием: у него есть предложение, если Антоний согласится встретиться с ним.

В ноябре 43 года они встретились в частном доме в Болонье, и три дня обсуждали возможное партнерство. Они решили образовать триумвират, как это сделали их предшественники. В качестве третьего члена в триумвират включили союзника Марка Антония – Лепида; в конце концов он был понтификом максимом и он командовал большой армией в качестве правителя провинций Галлия и Ближняя Испания.