Читаем без скачивания Я вам что, Пушкин? Том 1 - Ричард Рубин

— Как же ты мне надоел, — процедил он сквозь зубы и выпрямился.

Я отшатнулся; его взгляд буквально горел ненавистью. А еще показалось, что по лицу пробежала рябь, как помехи на неоднократно переписанной ВХС-ке. Оно непрестанно менялось — не человек, а восковая маска, которой не дают окончательно застыть Нет, пожалуйста, только не новые глюки.

— Гару, что происходит?

Нацуки тут же вцепилась мне в запястье мертвой хваткой. Голос ее был наполнен страхом и злостью.

— Нацуки, — постарался я говорить как можно более спокойно, — беги отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Лучше дуй прямиком домой. И никому не открывай, даже отцу. Поняла меня?

— Если думаешь, что я тебя с этим оставлю, ты и правда дурак, — заупрямилась она.

— Не обсуждается, — рубанул я, — я за твою безопасность отвечаю. Головой отвечаю, если хочешь. Поэтому не спорь. Я не дам тебе упасть.

Последняя фраза из меня вырвалась, вылетела на волне напряжения.

Раздались хлопки — сухие и зловещие. Майк все так же сидел перед нами. Лицо его оплывало тающим свечным воском, и только глаза оставались неподвижными. Никогда прежде на меня не смотрели с такой злобой. И, наверное, уже не посмотрят. Переплюнуть это невозможно.

— Трогательная сцена, молодцы, — отметил Майк, — текст слегка подкачал, но эмоциональный накал на уровне. Впрочем, даже так лучше, чем та мура, которая тут вместо скрипта. На каждого ловца есть свой ловец, Гару, и я хочу, чтоб ты об этом не забывал.

Он сделал многозначительную паузу и закончил:

— Или тебе более привычно зваться Игорем?

Глава 31

— Или тебе более привычно зваться Игорем?

По этой пафосной фразе я понял, что в соперники мне достался любитель нагнать ДРАМАТИЗМА. Наверное, он ждал, что после этого откровения невидимый оркестр сделает «та-да-дам!» или Гоблин выдаст свое коронное «вот это поворот».

Но ничего подобного не произошло. Не сыграла ставка.

— Гару, о чем он?

Нацуки продолжала настойчиво тискать меня за плечо. Надо признать, что она здесь очень некстати оказалась. Разговоры вроде того, что у нас щас назрел, ведутся наедине. Но поздно рвать волосы на голове и труднодоступных местах. Играем с теми картами, что нам дали.

— Псевдоним у меня такой. Творческий, — пояснил я, — а этот паренек меня рассекретил и теперь жутко этим гордится. Только посмотри на него.

«Майкл» и впрямь стоял расфуфыренный и очень довольный собой. Еще позу добавить со сложенными на груди руками — и выйдет карикатурный анимешный злодей. От банальности у меня заломило зубы.

— Так вы и правда друг друга знаете? Это не прикол и не бзик Гару? — спросила Нацуки недоверчиво.

— В некотором роде, — ответил я, — ты что здесь делаешь вообще? Почему я не слышу топот маленьких ножек по тротуару?

Она больно ткнула меня в подреберье. Черт побери, бате следует ее получше кормить хотя бы затем, чтоб немного мяса нарастить. А то голые кости уж очень людей травмируют.

— А я еще раз повторяю, видимо, для совсем тупых. Никуда. Не. Ухожу, — отчеканила она, — тут творится какая-то дрянь мутная и стремная. Но за мной должок числится.

— Какой еще должок?

Я ничего такого припомнить сходу не смог. Мысли путались, голова была занята совсем другим. Да и столько всего успел за эту неделю, разве что мир не спас.

(возможно, это тебе только еще предстоит, братишка, все впереди. так что прибереги свои силы и ресурсы для подвигов, достойных Тони Старка. Или хотя бы Соколиного Глаза на крайняк)

Нацуки закатила глаза и… постучала мне по лбу. Сил она не рассчитала, поэтому вышло весьма ощутимо.

— Тогда у автоматов! Ты меня выручил, когда я потеряла деньги.

Мозг подсуетился и подсунул картинку из недавнего прошлого.

(новейшей истории!)

Прежде всего всплыла Нацуки в провокационной позе — шарящая на карачках под автоматом со всякой всячиной. А потом уже все остальное. Несколько монеток. Здоровенный шоколадный батончик и банка содовой. Чтение манги под ПРИСМОТРОМ, наконец.

— Ты ничего чел, хоть и извращенец, — метко охарактеризовала меня коротышка, — так что если я щас свалю в закат, это будет гадко и трусливо. Я себе не прощу. И Саёри мне не простит. Не хочу, чтоб она расстраивалась.

— Чертовски проникновенно!

Майкл по-хозяйски обустроился на лавке. Он стопудово чувствует себя хозяином положения. И я даже поспорить с этим не могу — черт знает, на что он способен. Кукуха-то улетела далеко и навсегда. К тому же раз он отпираться не стал и не таится, значит, терять ему нечего.

— Вижу, вы все неплохо сдружились за эту неделю, — со злостью процедил Майкл, — даже обидно как-то разрушать эту идиллию. Но иначе никак не получится, уж простите. Так с чего мы начнем, Игорь? С того, кто ты такой, с того, как мир вокруг устроен… или с того, что ты успел натворить за эти семь дней?

— А я правила игры поменяю, — отозвался я и чуть надвинулся на него, — вот тебе карточка «уно-реверс». Раз уж на откровения вызываешь, сам сперва расскажи, кто ты есть и чего тебе от нас надо.

Майкл поморщился и откинулся на дощатую спинку. На лице появилась омерзительная ухмылка.

— Тут все проще некуда, Игорь. Я это ты, а ты это я, и никого не надо нам.

— В таком случае жаль тебя обламывать, честно, но я исключительно по девочкам, поэтому попытай удачи с кем-нибудь еще. Не отчаивайся только, все получится. Вон метрдотель из «Золотого Изобилия» вполне может на тебя клюнуть — тоже тот еще педр…

— Хватит паясничать! — гаркнул Майкл, перебивая меня, — и за это в том числе я тебя ненавижу, падаль чертова, офисный планктон!

Отчего-то его искренняя ярость меня развеселила. Наверное, потому что даже в своей оценке этот Акела промахнулся. Может, я и по грейду пока еще джун, тут Кисель недоработал свое — уже давно повышение напрашивается. Но в офисный планктон он меня зря записал. На удаленке сижу, а это нюанс важный.

(забавно. в субботу ты должен был ехать в офис, помнишь? впервые за долгое время. а потом попал сюда)

— Чего смеешься? — вызверился он, — твой залитый дешевым пивом мозг и представить не может, какой ценой я добился того, чего добился. Как говорят во