Читаем без скачивания Уснувшие дети - Энтони Пассерон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многие представители научных кругов во всем мире признали, что в результатах, присвоенных Робертом Галло, описаны итоговые достижения французской группы. Началась долгая полемика. Перед лицом очевидных фактов американец вынужден был признать, что произошла ошибка в ходе манипуляций с биоматериалом. Принимая во внимание тяжелые экономические проблемы, связанные с первыми тестами на обнаружение вируса, ученые скрепя сердце поверили американцу. А опубликованные позже заметки Микуласа Поповича не оставили места для дальнейших сомнений по этому поводу.
Новая чума
Синеватые пятна на коже и слизистых, розовая кровавая пена на губах больных и трупы, которые едва успевали складывать в отделениях реанимации, и без того переполненных… Вряд ли профессор Делламоника когда-нибудь сможет это забыть. Под конец учебы он попал в службу скорой помощи больницы имени Эдуара Эррио в Лионе, где и состоялось его боевое крещение как врача. Все больницы Франции тогда буквально захлестнула волна заболеваний гонконгским гриппом, внезапно пришедшим из Азии и так же быстро прекратившимся. Это крещение огнем определило всю его дальнейшую жизнь. На протяжении своей медицинской карьеры инфекционист будет испытывать к вирусам величайшее почтение. Закончив учебу, он обосновался в Ницце, где теперь возглавил отделение инфекционных болезней в больнице Арше. Когда появились первые американские и французские открытия, касающиеся вируса СПИДа, он, как и его французские коллеги, бросился охотиться на призраков. Он подробно расспросил своих собратьев и еще раз очень внимательно изучил все отложенные истории болезней в отделениях пульмонологии и дерматологии. Выяснилось, что многие пациенты умерли от какой-то подозрительной инфекции. Изучая необычный синдром, который наблюдался только у гомосексуалов и наркоманов, он сталкивался с презрительным недовольством и ловил косые взгляды коллег, но все равно упорно продолжал исследования, уверенный, что выполняет свой долг.
Менее чем в часе езды от городка на дороге уже никого не было. Наше имя ничего не говорило жителям деревни, а уж тем более тем, кто жил вдали от шоссе. Хочешь поехать в Ниццу – сумей приодеться. Туда никогда не отправлялись без того, чтобы вычистить и выгладить костюм, выбрать соответствующую обувь и сделать красивую прическу. Но мы напрасно старались. Наши походка, манеры и выговор сразу же выдали нас с головой. Когда бабушка с дедом сопровождали старшего сына в больницу, трудно было представить себе, что они будут выглядеть как-то иначе. Два деревенских жителя, принаряженных по-воскресному, которые лихорадочно дожидаются, когда же к ним выйдет врач, – вот как они выглядели. Они перешептывались, чинно сидя в коридоре перед кабинетом известного инфекциониста.
Когда он спросил, что их к нему привело, отвечать взялась бабушка. Она наконец решилась заговорить. Оказавшись вдали от своего городка, она снесла ту стену, которую воздвигла вокруг своей семьи, чтобы уберечь близких от пугавшей ее реальности. Слова «наркотик», «героин», «шприц» не вызвали у ее собеседника никакой отрицательной реакции. Он даже брови не нахмурил. Просто смотрел на бабушку своими голубыми глазами и слушал, не давая ее словам никакой оценки. И под этим взглядом бабушка как-то незаметно рассталась с ролью, которую привыкла играть. Всю бесконечную минуту, пока она излагала суть визита, дед, не отрываясь, смотрел в окно, и взгляд его блуждал между морем и холмами. Когда бабушка закончила, Делламоника повернулся к Дезире и попросил его подтвердить то, что она сообщила. Дядя кивнул, а Луиза протянула инфекционисту конверт с письмом нашего домашнего врача, адресованным коллеге. Тот прочел, внимательно на нее посмотрел и принялся быстро излагать все, что ему было известно о болезни.
Если хотя бы один из приятелей ее сына был заражен вирусом СПИДа, а вся компания менялась шприцами, то вполне возможно, что Дезире тоже заразился. Пока трудно сказать, сколько человек из инфицированных заболеют. Есть надежда, что некоторые так и останутся «здоровыми носителями». Инфекционист подвел дядю к кушетке в глубине кабинета и начал осмотр. Послушал дыхание, осмотрел слизистую рта, пропальпировал все тело, чтобы установить, нет ли воспаленных лимфоузлов. Потом молча записал результаты осмотра, дал Дезире направление на анализ крови и велел прийти в следующем месяце. Затем почтительно простился с бабушкой и дедом, напуганными его рассказом.
Пьера Делламонику в его больнице не поддерживали. Заведующий отделением вирусологии отказывался анализировать пробы крови, взятые у первых пациентов с подозрением на СПИД, и гордо мотивировал это тем, что «не желает работать с педерастами и наркоманами». Инфекционисту пришлось много раз ездить в Париж к Франсуазе Брен-Везине, в больницу Биша – Клода Бернара. Она проводила анализы в своей лаборатории и через неделю сообщала профессору результаты по телефону.
Несколькими этажами ниже, в зале ожидания при лаборатории, никого не было. Пока бабушка с дедом вполголоса выражали свое нетерпение, Дезире заметил, как медсестры за стеклянной дверью передавали друг другу его направление, а потом поместили его в общую стопку и ушли. Прошел целый час, когда наконец появилась еще одна медсестра. Выглядела она очень юной. Несомненно, у нее не было апломба коллег, чтобы отказаться брать кровь у пациента. Взяв в руки направление, она печально взглянула на дядю сквозь стекло. Дезире решил, что она тоже положит направление в стопку других, но она его позвала. Для начала она спросила, долго ли он ждет, а потом, сделав вид, будто не замечает многочисленных следов от уколов на его предплечье, взяла немного крови. Она силилась улыбаться, но дядя почувствовал, что она старается держаться от него как можно дальше. Он всегда вызывал симпатию у людей, которых встречал в жизни, а тут впервые увидел в устремленных на него глазах откровенное недоверие и опаску. Через несколько минут он уже устраивался на заднем сиденье машины деда, чтобы вернуться в наш городок.
Результаты анализов, а вместе с ними и вынесенный вердикт пришли через несколько недель: Дезире был признан ВИЧ-положительным, то есть заразившимся. А вместе с ним – Брижит и большинство их друзей, согласившихся на обследование. Ряды цифр в их анализах становились все более и более пугающими. После первой оценки ситуации, которую дало руководство санитарных служб, регион Прованс – Альпы – Лазурный Берег был признан наиболее сильно затронутым наркоманией во всей Франции. По показателям он опережал даже Иль-де-Франс. В районах, прилегающих к Ницце, осталось мало деревень, куда не проникла бы эта зараза. Героин, покоривший местную молодежь, принес с
