Читаем без скачивания Испанская серенада - Дженнифер Блейк

Они покатили дальше, смешавшись с толпой. Пилар еидела напряженно-прямо, готовая услышать окрик стражника или призывы о помощи Балтазара и других. Но все было спокойно. Перед ними была Кордова.

Двигаясь по улице, они миновали древнюю мечеть, выстроенную более тысячи лет назад по приказу мавританского правителя Кордовы и спустя каких-то четыреста пятьдесят лет превращенную в собор волей католического короля-завоевателя. Величественные своды, массивные и исполненные гармонии и симметрии, возвышались над ними, но Рефухио и Пилар едва поглядели наверх. Младенец опять орал не переставая. Рефухио, шагающий рядом, бросил на Пилар косой взгляд:

— Из вас, как я вижу, получается не слишком заботливая мать.

— Я здесь ни при чем, — резко бросила Пилар. — Бедняжка знает, что что-то не так, и он хочет к своей матери.

— Так же, как и я хочу вернуть его ей.

— Вы не любите детей? — многозначительно спросила Пилар.

— Обожаю, если только эти маленькие сокровища не привлекают к себе внимания.

— Именно вы решили взять его, — напомнила Пилар.

— Ну да, он добавлял правдоподобия образу крестьянина-простака со сварливой женой, не правда ли?

— Я не жена вам, — нахмурилась Пилар.

— Прекрасно сыграно! — поздравил он ее. — Все видят, что вы были бы достойной наградой супругу.

— Я вам уже сказала…

— Да. А еще скажите вот что: почему в вас так мало уважения к приличиям и благопристойности? Почему вы отказались стать женой этого лакея, Карлоса?

— Я не понимаю, о чем вы. — Пилар энергично укачивала ребенка, без особого, впрочем, результата.

— Большинство женщин на вашем месте позвали бы священника и потребовали обвенчать их немедленно, стремясь оказаться под защитой имени мужчины. Любого мужчины.

Она пристально поглядела на него:

— У меня и так достаточно проблем.

— Вы могли бы попытаться разрешить их, а не создавать новые. По крайней мере, все притворяются, что обручальное кольцо — решение всех проблем, и брак — единственная драгоценность женщины.

— Брак может оказаться ловушкой, — заметила Пилар, думая о матери.

— Подобная ересь сделает вас мишенью для тех, кто уже заключил такую сделку и не имеет иного выхода, кроме как прославлять ее, — произнес Рефухио.

— По-моему, вы не больший сторонник брака, чем я, — ответила Пилар.

— Брак — благословенное состояние для людей, любящих друг друга. Я помню своих мать и отца… Но такая любовь — редкость.

— Да, — тихо сказала она. — К тому же я не уверена, что кольцо и обеты перед алтарем могут восстановить мою репутацию.

— И поэтому вы ругаете их?

Она принужденно улыбнулась:

— Вижу, вы сразу подумали о лисице и зеленом винограде.

— Нет, что вы, — ответил Рефухио. — О пчелах и меде.

— Что? — недоуменно переспросила она, но он оглянулся назад, остерегаясь погони, и не ответил.

Они кружили по старому городу, проезжая мимо тяжелых, окованных железом ворот, через которые виднелись скрытые от всего мира зеленые патио, под балконами, увитыми геранью, и вдоль улиц, усаженных остроконечными вечнозелеными кипарисами. На боковой улице они остановились в тени Альказара, старого дворца, откуда Фердинанд и Изабелла провожали Колумба в его путешествие к берегам Америки. В Альказаре располагалась Святая Инквизиция. Наискосок через улицу стоял узкий каменный дом с черепичной крышей, балконами, огороженными решеткой, и тяжелой дверью, выкрашенной в голубой цвет. Дом не был роскошным, но выглядел уютным и добротным. И очень тихим.

Балтазар, сопровождаемый Энрике и Чарро, поравнялись с повозкой. Все стояли, глядя на дом. Пилар, подобрав юбки, собиралась уже спрыгнуть с повозки, но Рефухио дотронулся до ее руки.

— Подождите, — произнес он.

Пилар в замешательстве остановилась. Шелуха напускной тупости бесследно слетела с Рефухио. Он был насторожен и готов к действию. Глаза его, скрытые под забавной остроконечной шляпой, внимательно следили за домом. Он разглядывал окна, одно за другим, затем посмотрел на окна и двери других домов. Бродячая кошка, неторопливо переходившая улицу, увидев их, остановилась. Зашипела, выгнула спину и, резко отпрыгнув в сторону, исчезла.

— Оставайтесь здесь, — приказал Рефухио.

Не дожидаясь ответа, он быстрым шагом пересек улицу и свернул в переулок. Оглядевшись, нырнул в сумрачный проход между домами. Пилар дождалась, пока он не исчез из вида, затем подозвала мать ребенка, шедшую со стадом, и передала ей младенца. Спрыгнув с повозки, Пилар последовала за Рефухио. Дом, перед которым они остановились, принадлежал ее тетке. Девушка была готова соблюдать необходимые предосторожности, но бесконечные отсрочки и препятствия могли свести с ума кого угодно. Не было видно ни стражников, ни дона Эстебана, и Пилар не могла дольше ждать. Ей хотелось как можно скорее увидеть сестру своего отца.

От первого переулка ответвлялся второй, проходящий сзади теткиного дома. На полпути в стене ограды находилась деревянная калитка, служившая входом для прислуги. Пилар увидела, что Рефухио остановился возле этой калитки, толкнул ее, и она тихо приоткрылась. Он долго стоял, прислушиваясь, затем осторожно проскользнул внутрь.

Теперь Рефухио находился в патио. Через открытую калитку Пилар были видны заросли кустарника и двор, выложенный каменными плитками. Откуда-то доносилось пение птицы — звук странный, тревожащий и необычный для этого времени года.

Пилар шагнула вперед, миновала калитку. В саду было удручающе сыро. Фонтан был мертв. Длинный бассейн, некогда ловивший его струю, был теперь стеклянно-неподвижен, словно зеркало из темного металла, тускло блестящее в сером полумраке облачного дня. Патио был пустынен.

Пилар остановилась в затененном углу, наблюдая за Рефухио. Он подошел к дому и попытался открыть заднюю дверь. Она оказалась запертой. Он отошел от двери и исчез из виду. Затем послышался звон бьющегося стекла. Пилар подождала секунду, потом пошла за ним. Высокое окно, застекленное витражом, было открыто. Она подошла к окну и, вскарабкавшись на подоконник, проникла внутрь.

Помещение, в котором она оказалась, вероятно, служило прихожей. Комната была велика и до смешного официально обставлена. Вдоль стен стояли кресла красного бархата, украшенные позолотой. Над ними висели потемневшие от времени парадные портреты. Свет, проходя через витражи, ложился на каменный пол зелеными и синими пятнами. В промозглом воздухе витал запах остывших углей, старой кожи и многовековой пыли.

Двустворчатые двери открывались в холл, из которого наверх вела лестница, терявшаяся в полумраке. Подойдя к ней, Пилар ясно услышала скрип половиц под чьими-то ногами и подумала, что это Рефухио. Она подобрала юбки и направилась к нему.