Читаем без скачивания Узник в маске - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда же дело дошло до представления прочих дам, выяснилось невероятное; дочь француженки не говорила на языке своей матери! Увы, никто при французском дворе, за исключением королевы-матери, мадам де Мотвиль, самой Сильви и, к счастью, короля, не владел благородным наречием Сида.
«Что ж, — подумала Сильви, ничуть не обескураженная, — надо будет заняться ее обучением».
Тем временем Марию-Терезию ввели в спальню, где уже хозяйничала ее испанская камеристка, смуглая высохшая Молина, а также дочь Молины и устрашающая карлица в невероятном одеянии, откликавшаяся на имя «Чика» и жестоко трепавшая все, что попадало ей в руки. Инфанте требовался покой; пока Молина осматривала сундуки, прибывшие из Испании, француженки смогли освободить девушку от ее бесчисленных юбок и тяжелого головного убора с Черьями. Без всей этой сбруи инфанта оказалась гибкой и изящной, достойной всяческого восхищения обладательницей прекрасных, от природы вьющихся светлых волос.
— Как же повезло нашему королю, госпожа! — тихо сказала ей Сильви и удостоилась в благодарность за свои слова милой улыбки.
Удачливый король выслушивал тем временем выговор от своей матушки-королевы за то, что высказал желание вступить в супружеские права в первую же ночь. Затем пристыженный монарх, обе королевы и Месье приступили к ужину. Мария-Терезия вышла к трапезе в легком батистовом платье, обильно украшенном кружевами и лентами, I небрежно причесанной, чем вызвала у своего супруга снисходительную улыбку.
Оставив венценосное семейство спокойно насыщаться Сильви возвратилась в спальню, чтобы совместно с госпожой де Навай привести ее в порядок. Их встретила взволнованная Молина, сообщившая о пропаже шкатулки с драгоценностями.
— Вы уверены? — спросила Сильви.
— Совершенно! При снаряжении повозки, до сих пор находящейся внизу, я сама положила туда три маленькие шкатулки. А сюда принесли всего две…
— Ничего, принесут и третью.
— Нет, я проверяла. Повозка уже полностью разгружена.
— Кто занимался разгрузкой?
— Большие сундуки носили слуги, коробки — двое солдат.
— Надо бы поставить в известность госпожу суперинтендантку, — сказала госпожа де Навай. — Впрочем, она уже отправилась на ужин к кардиналу. Придется самой заняться. Сейчас я вызову слуг. Госпожа де Фонсом, не спуститесь ли вы вниз? Любопытно узнать, что там происходит.
— Охотно.
Перед домом двое придворных королевы-матери тщательно обыскивали пустую повозку. За их трудами с безразличным видом наблюдал кучер. Толпа, собравшаяся было поглазеть на разгрузку роскошного багажа, уже разошлась, но около двери вели оживленную беседу два мушкетера.
— Если не ошибаюсь, вы — капитан д'Артаньян? — спросила Сильви у одного из них, приблизившись.
— Всего лишь лейтенант, госпожа, — ответил он, отдавая честь.
— Не объясните ли мне, что здесь происходит? Я — герцогиня де Фонсом из свиты новой королевы.
— Кажется, дело приняло серьезный оборот, герцогиня. Желая сделать честь инфанте, король повелел, чтобы этой ночью двери дома охраняли мои мушкетеры. Повозки встречал караул из двух моих молодцов, господина де Лессака — вот он, и господина де Сен-Мара.
— Сен-Мар?
— Вы его знаете?
— Не очень хорошо. Прошу вас, продолжайте. Д'Артаньян рассказал, что после прибытия повозок. испанское сопровождение которых осталось у ворот города, слуги принялись таскать кожаные сундуки, тогда как багаж с печатями испанского королевства был распоряжением интенданта королевы-матери доверен караульным, то есть мушкетерам. Лессак и Сен-Мар подняли наверх по одной коробке каждый, причем пока один ходил, другой дожидался его внизу. Спустившись, господин де Лессак не нашел ни последней коробки, ни Сен-Мара.
— Неужели вы полагаете, что он мог?.. Ведь он — дворянин и солдат! — возмутилась Сильви.
— Знаю, и мне тоже вовсе не доставляет удовольствия его подозревать, но…
— Зачем ему это добро? Если господин де Сен-Мар оставил свой пост, то, наверное, по какой-то очень важной причине. Вам не хуже моего известно, как сильно его влечет к дому господина Эшевери, где проживаю и я.
— Отлично известно. Но, на его беду, его видели.
— Видели, как он схватил коробку и скрылся с ней?
— Именно.
— Кто это говорит?
— Видите двоих моих людей? Они стерегут паломника из приюта. Он и видел, как Сен-Мар побежал в сторону моря.
Ошеломленная Сильви пыталась сообразить, что все это могло означать. Свидание Сен-Мара и Маитены должно было состояться только следующим вечером, поэтому;
Сен-Мара не было ни малейших причин… А если?..
Она вспомнила удрученный шепот молодого мушкетера, «Я беден. Если бы не это прискорбное обстоятельство, я обошелся бы без чужой помощи, а просто нанес бы Манешу Эшевери визит и попросил руку его дочери». На душе у нее стало нехорошо. Неужели бедняга не сумел воспротивиться соблазну, каковой представляли для него драга ценности инфанты? В конце концов, она плохо знала этого человека и могла только гадать, куда его может завести необузданная страсть. И все же внутренний голос подсказывал ей, что он не мог совершить подобную низость. Слишком искренен и прям был взгляд Сен-Мара! К тому же Мантена была слишком горда, чтобы выстроить свое счастье на зыбкой почве банальной кражи, тем более совершенной таким глупым способом, на глазах у зевак! Темнота темнотой, но бежать с коробкой под мышкой и воображать, что тебя никто не заметит, — непостижимая наивность.
Оказалось, что она размышляет вслух, потому что д'Артаньян подхватил:
— Очень хотел бы с вами согласиться. Кажется, я хорошо знаю своих подчиненных, но где уследить, что творится в голове у влюбленного юноши! Если бы не этот свидетель…
— Можно мне с ним побеседовать?
— Разумеется. Пойдемте.
Паломник, не снимавший огромную мятую шляпу из фетра, украшенную по традиции ракушками святого Иакова, сразу не понравился Сильви. Несмотря на стрижку богомольца, елейный вид и смиренную речь, он производил неприятное впечатление. Слишком ревностно он повторил свое обвинение, якобы он видел мушкетера, который слез с повозки с коробкой в руках, а потом вместо того, чтобы войти в дом, оглянулся, словно желая убедиться, что за ним никто не наблюдает, и со всех ног бросился в темноту, к берегу океана.
— Как же он не заметил вас? — удивленно осведомилась Сильви.
— Я стоял в тени вон той часовенки. Когда он побежал, я не поверил своим глазам. Но ничего не поделаешь, правда есть правда… Несмотря на свой великолепный мундир, этот человек — простой воришка.
— Вас удовлетворяет его рассказ, капитан, простите, лейтенант?