Читаем без скачивания Досье моих ошибок, или Как я завела себе мужичка - Юлия Шилова

К платью прилагался ободок с цветком для волос. Я смотрела на букет, конфеты, торт, шампанское, платье и пыталась хоть что-нибудь понять…

– Вася, а какой у нас сегодня праздник? – первой вышла из оцепенения Прасковья. – Вроде в календаре не красный день. Может, мы чего-нибудь не знаем? Так ты нам подскажи. Откуда у тебя деньги такие подарки делать?

– А может, я подкопил. Может, у меня свинья-копилка была, и я сегодня её разбил, чтобы дорогим людям приятное сделать? – Василий засмеялся, только его никто не поддержал. Все чувствовали явный подвох. – Ну что у вас такие кислые лица? Давайте к столу. Только мне хочется, чтобы Наташа надела это платье, распустила волосы и нацепила ободок с цветком.

– Да мне и в халате неплохо, – поправила я полы старенького халата, который отдала мне Прасковья.

– Наташка, ну я же тебя от души прошу! Неужели тяжело выполнять просьбу друга?

– Я сама не смогу переодеться.

– Пусть бабуся поможет.

Прасковья взяла розы, поставила их в банку с водой, шоколадные конфеты положила рядом с тортом и покатила меня в спальню.

– Не знаю, что на него нашло? – прошептала старушка, разглядывая красивое платье. – И где он только деньги взял? Дочка, может, он в тебя влюбился?

– Ой, не говорите ерунду. Как в меня можно влюбиться? Тем более в прошлый раз он меня уродиной назвал и ещё как только не обзывал…

– А с чего ты взяла, что в тебя нельзя влюбиться? Ты красивая женщина, просто парализованная. Но ведь это не смертный приговор. Работать ты же можешь, голова у тебя варит. Может, мой дурачок пить бросит.

– Любовью здесь не пахнет. Скорее всего, Вася вбил себе в голову, что у меня всё же есть счета в банках, и теперь узнать решил о них, изобразив любовь. Он так и не желает понять, что кроме бабушки у меня никого и ничего нет. Всё, что у меня было, осталось у мужа.

– А я вот верю в хорошее. Ты его сразу не отталкивай. Будь похитрее. Вдруг действительно за ум возьмётся и человеком станет.

Прасковья переодела меня в новое платье алого цвета, распустила волосы, надела ободок с алой розой, который потрясающе гармонировал с платьем, и поднесла зеркало.

– Только посмотри, какая же ты красавица!

Я смотрела на своё отражение и чувствовала, как глаза щиплет от слёз.

– Ну ты чего заплакала? Всё хорошо. Вон Васька мой к тебе потеплел. Больше не против, чтобы ты со мной жила. Ты же мне как дочка. Мне хоть теперь поговорить есть с кем, а то думала, от одиночества и тоски скоро волком взвою. А с тобой в доме так тепло и душевно стало… – Прасковья подвезла меня к столу и восторженно произнесла: – Какая у нас Наташенька всё-таки красавица! И это без всякой краски. Глаз не оторвать! Ты, Васенька, с размером подгадал. Платье на ней сидит как влитое.

Но Василий, словно покончив с церемониями, не обратил на меня ни малейшего внимания. Он разлил шампанское по стаканам. Деду налил стопку водки и жестом пригласил к столу.

– То ли у меня белая горячка, то ли Васька с ума сошёл, – вздохнул дед.

– А как не сойти с ума от такой красавицы, – не могла нарадоваться Прасковья.

Василий поднял свой стакан с шампанским и предложил выпить за меня. Я усмехнулась.

– Не могу понять, с чего это мне оказана такая честь?

Василий молча выпил и поставил стакан на стол. Прасковья принялась распечатывать коробку конфет. Пока она сдирала целлофан, Василий наконец рассказал, по какому поводу торжество.

– Наташка, ты теперь по жизни моя должница, – игриво подмигнул он мне. – Я нашёл одного очень крутого и важного перца, который восстановит справедливость, посадит твоего мужа и вернёт тебе всё, что ты потеряла.

– Кто это?

– Ты только не бойся. Главное, доверься мне. Это очень серьёзный мужик из правительства. У него огромные связи.

Я смотрела на облезлого Василия и с трудом верила, что он смог выйти на серьёзного человека из правительства. Он словно прочитал в глазах мой вопрос и добавил:

– Да я не сам его нашёл, а через старого знакомого. – Василий глянул на часы и заметно занервничал. – Кстати, этот важный человек сейчас подъедет.

Не успел он произнести последнюю фразу, как послышался шорох колёс и во двор въехал огромный джип. На пороге появились двое неизвестных. Поздоровавшись, тот, что постарше, обратился ко мне. Главный, наверное.

– Здравствуйте, Наталья Эдуардовна! Василий рассказал нам о том, что с вами произошло. Мы даже были на вашей могиле. Это чудовищно. Мы хотим вам помочь.

– Кто вы такие и почему хотите помочь? – настороженно спросила я.

– Мы представители власти и действительно заинтересованы в том, чтобы упрятать вашего мужа за решётку. Он собрался баллотироваться в депутаты. Этот подонок заявляет о себе как о высокоморальном человеке. Если вы обратитесь в обычное отделение полиции по месту жительства, не факт, что вам помогут. Вы хорошо понимаете, что деньги и влияние вашего мужа могут решить всё. В общем, мы можем быть друг другу полезны. Вы едете с нами на Петровку и пишите заявление, рассказываете, что с вами произошло, желательно в деталях, подробно. Мы поселим вас в служебную квартиру, обеспечим надёжной охраной. Затем арестовываем вашего мужа. К этому подключатся большие чины и прокуратура. Никакие деньги и связи вашему супругу не помогут. Поверьте, мы приложим все усилия, чтобы изолировать его от общества надолго. Вы возвращаете себе всё, что принадлежит вам по закону. Возвращаетесь к себе домой и живёте так, как привыкли.

– Только после этого не забудь меня отблагодарить, – встрял Василий. – Хоть какую-нибудь копеечку-то мне выделишь?

– Если всё будет так, как говорят эти люди, я вас по гроб жизни не забуду.

– Кстати, и Василий, и вы, – незнакомец посмотрел на стариков и Василия, – должны завтра же подъехать на Петровку и дать свидетельские показания, – заявил тот, кого я определила как главного.

– А чего не съездить-то? Если Василий отвезёт, сделаем всё как нужно, – закивала Прасковья.

– А вы прямо сейчас должны поехать с нами, – заявил «главный» мне.

– Куда?

– Я же вам объяснил: на Петровку.

Я испуганно посмотрела на Василия, но тот опять мне подмигнул:

– Не забывай, ты моя должница.

Я перевела взгляд на Прасковью. Она тут же ко мне подошла, по-матерински обняла и прошептала:

– Всё будет хорошо. Ничего не бойся. У меня сердце – вещун. Василий плохого не сделает. У тебя нет выхода. Нужно наказать эту сволочь. Сдаться может любой, а вот побороться… Ты не из тех, кто сдаётся. Если бог сохранил тебе жизнь, значит, ты обязана восстановить справедливость.

Через несколько минут мою коляску занесли в багажник огромного джипа. В заднее стекло я махала рукой идущей за джипом Прасковье и вытирала слёзы. Не успела опомниться, как мужчина, сидящий рядом со мной на заднем сиденье, перегнулся и воткнул в мою руку шприц. Я дёрнулась и хотела закричать, но моё тело перестало меня слушаться, язык стал ватным, перед глазами всё поплыло, и я провалилась в пропасть…

Глава 11

Я проснулась в самолёте и по обстановке поняла, что я лечу частным бортом. В салоне были незнакомые восточные мужчины. Они рассматривали меня словно дикую зверушку и тарабарили на своём языке. Я пыталась понять, о чём они говорят, но из незнакомого набора слов поняла только одно: эмираты. Когда до меня дошло, что меня везут в один из эмиратов, я закричала что было сил, но мне тут же сделали укол, и я словно окаменела.

Очнулась в машине, на глазах повязка, руки связаны. Я вспомнила то, что услышала в самолёте. Я в одном из арабских эмиратов. По грохоту колёс поняла, что меня везут в мини-грузовичке. Услышав, что машина остановилась, я сжалась, стала молить Всевышнего о том, чтобы он послал мне лёгкую смерть и этот ужас поскорее закончился. Открылись дверцы грузовичка, меня вытащили на улицу, сняли с глаз повязку, и я тут же сморщилась от солнечного света.

Глаза слезились, онемевшие руки так ломило, что хотелось закричать во всё горло, чтобы меня немедленно развязали. Я находилась в каком-то помещении, больше напоминающем подвал, чем комнату. Рядом со мной стоял мужчина восточной наружности. Я скорчилась от боли и жалобно попросила:

– Развяжите, пожалуйста, мне руки. Очень сильно болят.

Но мужчина не обратил внимания на мои слова. Видимо, не понимал русской речи. Всем своим видом он показывал, что кого-то ждёт. Через минуту в комнату вошла женщина в длинном балахоне, из-под которого виднелись объёмные шаровары. При виде меня она брезгливо сморщилась и посмотрела как на прокажённую. Я глядела на неё с мольбой, но натыкалась на суровый и беспощадный взгляд.

– Умоляю, развяжите мне руки. Сил нет терпеть, – чуть не плача стала просить я женщину.

Когда до меня дошло, что женщина не знает русского языка, я заговорила с ней на английском, но и это не принесло результата. Мой французский тут тоже был неуместен. Она по-прежнему смотрела на меня как на врага народа.