Читаем без скачивания Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу! - Дмитрий Черкасов

С задних рядов послышался чей-то придушенный вопль «А за козла ответишь!» и звуки нескольких тупых ударов.

Персонал вытрезвителя быстро пресекал потасовки между собравшимися.

Наркоман осекся, но тут же взял себя в руки:

— Ежик был маленький и колючий. Он кололся. Он не был злым, он кололся по своей природе. Из-за этого его били только в живот. Ежик этого не любил и стал бриться наголо. И тогда его стали бить как всех. Да, очень трудно быть не таким как все… Скунс был почти таким, как заяц. Hо только очень вонючим. Он плохо пах. Его били только в полиэтиленовом пакете. Тогда запах был не такой сильный. Однажды у скунса был день рождения. Он пригласил всех зверей, потому что был жадным и любил подарки. И звери подарили ему новый полиэтиленовый пакет. И сильно избили. До потери сознания. И скунс задохнулся в пакете. Так его и похоронили. В пакете. В очень дальнем лесу. Потому что мертвый скунс вонял еще сильнее… Потом пришли жители очень дальнего леса и всех сильно избили. Им не понравился запах мертвого скунса. Да, с соседями надо жить в мире… Хомяк был тоже очень жадным. И богатым. Если бы он делился своим богатством, его бы били не так сильно. Hо он был очень жадным. За это его били сильно. И ему все равно приходилось делиться. И он горько плакал. Да, богатые тоже плачут… Лев был царь зверей. Он правил лесом. Царей бить не положено. Это закон. Hо звери давно забили на закон… Звери били и льва. Hи за что. Потому, что так уж здесь повелось. Вот…

Мартышкин, уснувший под заунывный голос наркомана, с присвистом захрапел.

После того как водка была выпита, в бутылку залита вода в точном соответствии с объемом исчезнувшей жидкости и опера вывалились в коридор, приободрившемуся Плахову на ум пришла гениальная идея переодеться в яркую куртку капитана Ларина, сиротливо поджидающую своего хозяина на вешалке в углу, и побродить в таком виде по двору под окнами кабинета Петренко.

А Казанова должен был заглянуть типа «по делу» к подполковнику, «невзначай» выглянуть во двор и «увидеть» спешащего куда-то Ларина, о чем незамедлительно сообщить Мухомору, продемонстрировав тому живое «вещественное доказательство» путем совместного наблюдения из окна.

Благо Плахов был одного роста с пропавшим капитаном, рожа такая же испитая, и издалека их вполне можно было перепутать.

Сказано — сделано.

Наряженный в желто-синюю куртку старлей отправился во двор, а Казанова, пожевав кофейное зерно, лавровый лист и табак из «беломорины», дабы хоть как-то отбить запах «огненной воды», зашел к подполковнику.

Спектакль прошел на «ура».

Мухомор едва не выбил стекло, узрев наглого «Ларина», деловито пробежавшего из одного конца двора в другой, затем обратно, и так три раза.

— Вот, видите, товарищ подполковник? — Казанова приплясывал рядом с Петренко и старался дышать в сторону. — Никуда Андрюха не исчезал… Видать, с «глухарьком» возится. Ну, вы помните, месяц назад, когда бизнесмена замочили… И Васю дежурные видели, он утром забегал, — По пути в кабинет начальника РУВД капитан договорился за бутылку пива с дружбаном-сержантом, что тот подтвердит присутствие Рогова в восемь тридцать утра, за четверть часа до прихода Мухомора. — Так что всё путем.

— А что он туда-сюда мечется? — От беготни «Ларина» у подполковника зарябило в глазах.

— Греется, — нашелся Казанцев. — На улице такой дубак!

— Почему в отдел не заходит? — В голосе Петренко возникло подозрение.

— Видать, ждет кого-то. Он говорил, что у него тут поблизости «барабан» живет…

— А-а, работа с агентурой. — Мухомор успокоился. — Это правильно. В свое время у каждого сотрудника был целый штат агентов. Вот, например, у меня…— Подполковник осекся и закашлялся. — Всё, иди, работай…

— Есть, Николай Александрович! — Казанова молодцевато выпятил впалую грудь, развернулся и строевым шагом покинул кабинет начальства.

А Петренко грустно покачал головой.

Потому что тот единственный раз, когда ему, тогда еще никакому не подполковнику, а обыкновенному старшему лейтенанту удалось завербовать агента, обернулся великим конфузом.

Ибо сексот оказался педиком, влюбленным в молодого старлея Колю, о чем радостно поведал в первом же донесении, направленном непосредственно на имя тогдашнего начальника РУВД и озвученном на общем собрании трудового коллектива. Несостоявшийся «ценный агент» с гордо поднятой головой уехал на четыре года валить лес в Сибирь[31], так и не дождавшись в камере СИЗО[32] визита своего «пассия», а Петренко зарекся проводить какие-либо вербовки и переключился на административную работу.

«Поспешишь — людей насмешишь», — думал Соловец, глядя на неподвижное тело маленькой девочки, которое спасатели в оранжевых светоотражающих жилетах и бордовых касках извлекали из-под огромного колеса самосвала.

Путь от РУВД до вытрезвителя занял почти два часа.

И всё из-за сильнейшего гололеда, такого полезного прошлым вечером, когда майор и двое его подчиненных переправляли труп неизвестного на территорию соседей, и такого раздражающего сегодня.

Около сорока минут УАЗик простоял в пробке, образовавшейся по причине препирательств толстого усатого гаишника и водителя остановленного инспектором спецавтомобиля городской коммунальной службы.

— Я в двадцатый раз спрашиваю, — гаишник орал так, что его вопли были слышны в радиусе пятидесяти метров, — что у вас из машины сыплется?!

— А я тебе в двадцатый раз отвечаю! — рычал водитель в распахнутом на груди заячьем тулупе, под которым виднелось туго обтянутое теплой тельняшкой с начесом пивное брюхо вместимостью эдак литров на пятнадцать-двадцать. — Зима!!! Гололед!!! Посыпаю!!!

«Ничего, — Майор выбросил в окно хабарик и с удовольствием вспомнил удачно проведенное мероприятие. — Может, кому-то этот лед тоже поможет…»

Мартышкина Соловцу выдали без проблем.

Начальник ОУРа для порядка немного поорал на посеявшего удостоверение стажера, затем сменил гнев на милость и попытался узнать, каким это образом трезвого Сысоя занесло на коечку вытрезвителя. Младший лейтенант, не получивший даже сотрясения мозга после удара пудового кулака в челюсть, что-то невнятно мычал, ибо последним фактом, запечатленным в его памяти, была поездка из офиса издательства «Фагот-пресс» в неизвестном направлении.

Маршрут и цель поездки были напрочь выбиты из головы Мартышкина.

Майор согласился со стонами стажера, что жизнь сотрудника милиции полна интереснейших приключений и опасностей, и порекомендовал Сысою продолжить изыскания по заявлению гражданина Дамского. А также пореже появляться в отделе, дабы не попадаться на глаза озлобленному Мухомору.

Мартышкин согласился с мнением старшего товарища и клятвенно пообещал раскопать всю подоплеку внутрииздательских интриг, закончившихся исчезновением автора книг о «Народном Целителе». Для чего ему опять надо было ехать в «Фагот-пресс», но перед этим заскочить домой и сменить пахнущий «Амаретто» и порванный в семи местах серенький костюмчик на что-нибудь более подходящее для бравого российского стража порядка.

Соловец приказал водителю УАЗика подбросить Сысоя до его дома, а сам отправился в РУВД на метро, справедливо рассудив, что так будет быстрее.

— Получилось! Получилось! — Капитан Казанцев подхватил стул и закружился с ним по кабинету в ритме вальса, пока Плахов прятал свернутую куртку Ларина в шкаф и заваливал ее папками со старыми оперативными делами.

— Надо бы принять для сугреву, — заявил промерзший до мозга костей старший лейтенант.

— Если только чай, — помрачнел Казанова и поставил стул на место. — Заначку Георгича мы уже того… А денег у меня нет.

— У меня тоже, — в унисон с товарищем загрустил Плахов.

Перспектива отогреваться пусть горячим, но отнюдь не горячительным чаем показалась обоим оперативникам ужасающей.

— Не, так не пойдет, — рассудил Казанцев, вздохнул и глубоко задумался.

Но через три минуты он уже копался в груде вещдоков, отыскивая проходящий по делу о квартирном разбое пистолет ТТ, из которого один преступник случайно мочканул другого. Все равно материалы дела, включая даже бумажку с паспортными данными подозреваемого, были потеряны пьяным дознавателем Удодовым еще месяц назад, в связи с чем районный прокурор готовился подмахнуть постановление о прекращении расследования в порядке статьи пять-один[33].

И, таким образом, все вещественные доказательства были уже никому не нужны.

Типа, бесхозные.

А за ТТ можно выручить на вещевом рынке долларов двести-триста, коих в избытке хватало на организацию коллективной пьянки с приглашением женского пола из общежития напротив РУВД, где обитали столь любимые Казановой дородные ткачихи с фабрики «Зеленый гегемон». Особенным расположением капитана пользовалась одна тучная дама, занимавшая пост заместителя коменданта, которую товарки называли несколько странной для женщины кличкой «Карлос Ильич Шакал».