Читаем без скачивания Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами - Эмма Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Некоторые из таких дипломатических даров, возможно, не оправдали ожиданий их получателей (интересно, нравится ли королеве музыкальный театр?). Что Акбар, император династии Великих Моголов, сделал с многоязычной Библией, которую в 1580 году в своей столице, Фатехпур-Сикри, получил от делегации иезуитов? Эта так называемая «Библия Плантена» считалась в то время последним словом европейского книгопечатания и учености. Она была отпечатана в Антверпене между 1568 и 1573 годами под покровительством Филиппа II Испанского, состояла из нескольких томов, а текст излагался параллельно на еврейском, греческом, арамейском, халдейском и старосирийском языках, причем каждый из них был переведен еще и на латинский язык. Библия была изготовлена в количестве 1200 экземпляров на хорошей бумаге и тринадцати на пергамене, специально для Филиппа, над ней работали лучшие знатоки языков и библейских текстов, во главе с ученым монахом Бенедиктом Арием Монтаном, чьей гравированной подписью заканчивался каждый раздел. Первые пять томов содержали текст и его переводы, последние три - так называемый «Священный аппарат»: грамматики, словари, карты. Согласно Пьеру дю Жаррику из «Общества Иисуса», хроникеру первых иезуитов-миссионеров, Акбар, в то время лет сорока, был одет в национальный костюм шальвар-камиз - «верхняя часть доходила ему до колен, а штаны достигали каблуков», - на лбу у него висело несколько нитей жемчуга, хотя в частной обстановке он с удовольствием облачался в черный бархатный костюм португальского стиля. Император был человеком умным, тонким, хорошо образованным, любил охоту, всяческие технические новшества и с благодарностью принял подарок.
Император принял священные книги с величайшим почтением, брал их в руки одну за другой и целовал при этом каждую, после чего возлагал их себе на голову, что у его народа является знаком отличия и уважения. Он проделал это в присутствии всех своих придворных и военачальников, большинство из которых были магометанами. После того он спросил, какие из этих книг содержат Евангелие; и, получив разъяснение, рассмотрел их очень внимательно, поцеловал вторично и снова возложил себе на голову. Потом он распорядился, чтобы помощники унесли книги в его покои, и заказал богатый шкаф, где они будут храниться.
У Акбара было обширное собрание книг на арабском, латинском, персидском и санскрите, а при его дворе работало много писцов, каллиграфов и переплетчиков: вероятно, впечатляющему памятнику европейского книгопечатания нашлось место в этой многоязычной компании текстов, но, где он сейчас, никому не известно.
Итак, подарочные книги XIX века по-своему продолжили традицию преподнесения книг в дар, что привлекало внимание к авторам, посвящавшим и дарившим их своим покровителям или другим влиятельным читателям. Они сделали все книги средством укрепления горизонтальных дружеских связей, а не вертикальных взаимоотношений покровительства и дипломатии. Они сделали книги дарами, характерными для современной эпохи.
Но мы уже видели, что, приобретая книги для других, можно попасть «в десятку», а можно «в молоко», и этот риск начали со все более возрастающей ясностью осознавать в начале XX века. Основываясь на случаях из жизни, рассказанных друзьями, глава издательства Chatto & Windus Гарольд Реймонд предположил, что продажи подарочных книг перед Рождеством снижались потому, что покупатели опасались «подарить не ту книгу». В 1926 году в отраслевом журнале книжной торговли он опубликовал общенациональную программу «продажи книг по талонам», которые по-другому называли книжными купонами. Реймонд подметил, что «подарочные волнения» из-за книг были сильнее, чем из-за других предназначаемых в подарок предметов, и что «неуверенность усиливается, если известно, что будущий получатель очень любит книги и много читает». Преимущество такой карточки, «больше похожей на рождественскую открытку, чем на талон на обед в бесплатной столовой», состояло в том, что она была одновременно и более деликатным подарком, чем просто деньги или товар, присланный почтой, и точно указывала, какой именно подарок даритель счел подходящим. «Дядя Джон отправляет своему племяннику Фреду такую подарочную карточку. Фред выбирает книгу, приобретает ее как рождественский подарок от дяди Джона, и дядя вполне доволен: ведь почтовый перевод на ту же сумму племянник вполне мог потратить на шоколадки или сигареты». Получается, что книги - это подарки, особенные в двух отношениях. Во-первых, выбрать подходящую для Фреда книгу труднее, чем какой-нибудь другой подарок: книги, которые мы дарим, несут на себе бремя эмоций и личных отношений гораздо в большей степени, чем любой другой предмет, предназначаемый в подарок. Во-вторых, книга - это нечто такое, что люди, в том числе и Фред, может, и хотят купить, но вряд ли купят, если заранее не сделали для этого «заначку». Первые подарочные карточки появились в 1932 году. Текст самых первых рекламных объявлений указывал на возможные промахи при дарении книг, которых поможет избежать эта остроумная «книжная валюта»: «Ваша проблема решена! Никакого риска подарить не то: он может выбрать любую книгу себе по вкусу».
Антропологические теории дарения помогают понять, почему люди побаиваются дарить книги. В своей классической работе «Очерк о даре» французский этнолог и антрополог Марсель Мосс выделял «неотчуждаемость» как определяющую характеристику отношений дарообмена: подарок всегда связан с дарителем и становится средством укрепления отношений между дарителем и одаряемым. Подарки связывают людей, если можно так выразиться, сильнее, чем просто прием-передача предмета. То, что можно передать от одного владельца другому, без всяких связей, - это не больше чем просто имущество, отчуждаемое от человека, который его отдал. Натали Земон Девис в своей работе о дарении книг во
