Читаем без скачивания Стезя и место - Евгений Красницкий

Мишка с самого начала наблюдал за происходящим со ставшей уже привычной некоторой отстраненностью. Самострел он зарядил болтом с деревянным наконечником, которым можно было нанести травму, оглушить, но не убить (разве что неудачно попав в убойное место). Выстрелил он только один раз – в мужика, швырнувшего бочонок, когда тому из глубины сарая подали второй «метательный снаряд». Болт ударил в грудинную кость и мужик канул куда-то в темноту обгоревшей изнутри постройки.

Слезать с коня, чтобы перезарядить самострел, Мишка не успел – какой-то мужичонка, вовсе не богатырского телосложения, вывернулся из-под брюха коня одного из отроков и так толкнул Зверя в бок, что конь слегка пошатнулся и переступил ногами, чтобы удержать равновесие. Мишка, не вынимая ногу из стремени, пнул мужика в голову. Медное стремя ударило, как кастет, и мужик упал.

Еще несколько минут, и острожан удалось более или менее утихомирить – люди либо сами покорно садились на землю, либо падали под ударами, никто ничем уже не кидался, прорвать оцепление тоже не пробовали. Алексей деловито распоряжался, перекрывая голосом негромкий ропот, после недавнего гвалта казавшийся тишиной:

– Мужей в сарай! Бабы пусть тут сидят! Детей вон в тот дом! Шевелись, шевелись!

К Мишке подъехал Анисим и, мотнув головой в сторону проулка, просипел сорванным голосом:

– Давай-ка, старшина, глянем: где тут что?

Мишка согласно кивнул и обернулся к Варламу, возглавлявшему остатки пятого десятка, изображавшего из себя что-то вроде резерва.

– Урядник Варлам, к бою!

– А? – Брат Первака явно не мог сообразить, что от него требуется.

– Тьфу, чтоб тебя!

Вовеки взвода в поле не водившийИ смыслящий в баталиях не больше,Чем пряха…[5]

– А? – Лицо Варлама приняло уж и совсем тупое выражение.

Анисим хмыкнул, хотя вряд ли что-то понял, а Мишка, глядя за спину недавно назначенного урядника, скомандовал отрокам пятого десятка:

– На первый-второй рассчитайсь! – и добавил, дождавшись окончания расчета: – Первые смотрят налево, вторые – направо, стрелять только в случае нападения… на крыши поглядывать не забывайте. За мной!

Проулок был узким, только-только на телеге проехать, дома стояли тесно, иногда чуть ли не соприкасаясь стенами, и выглядели победнее, чем в Ратном: ни одного дома на подклете, а почти половина домов – заглубленные на треть в землю полуземлянки. Правд, соломенных крыш не было видно, все постройки покрыты прогрессивным по нынешним временам материалом – дранкой. В смысле пожарной безопасности дранка, конечно, получше, чем солома, но ненамного. Вообще же внутренний вид острога порождал ощущение какой-то безалаберности и неряшливости, что, впрочем, и неудивительно для пограничной крепостцы, опустившейся в своем статусе до небольшой крестьянско-рыбачьей веси.

Не проехав и нескольких шагов по проулку, Мишка получил наглядное подтверждение усвоенной еще ТАМ истины: в экстремальной ситуации вполне здравомыслящие в обычных условиях люди зачастую начинают себя вести как непроходимые идиоты. Дверь одного из домов распахнулась, и из нее, спиной вперед, вылез парень, как принято говорить, «выше средней упитанности». Выходил он спиной вперед потому, что руки у него были заняты полным набором воинского снаряжения: кольчугой, шлемом, щитом, воинским поясом и, в придачу ко всему, здоровенной рогатиной.

Как он собирался вести боевые действия, держа все это в охапке, так и осталось загадкой – толстяк сначала зацепился крестовиной рогатины за косяк двери, некоторое время, громко сопя, поворочался, освобождая оружие, а потом оступился и грянулся наземь, прямо под ноги коню Анисима. Воинское снаряжение рассыпалось, а новый наставник Младшей стражи, не говоря дурного слова, вытянул горе-вояку кнутом поперек обширного зада. Толстяк по-поросячьи взвизгнул, очень шустро для своей комплекции, вскочил на четвереньки и уставился округлившимися глазами почему-то не на Анисима, а на Мишку. Мишка, тоже не говоря ни слова, повелительно мотнул головой в сторону выхода из проулка и продублировал свое указание движением самострела, толстяк внял, поднялся на ноги и послушно посеменил в указанную сторону. Кто-то из отроков наподдал ему прикладом самострела, остальные дружно заржали.

– Отставить смех! – прикрикнул Мишка, но добавить что-нибудь увещевательно-поучительное не успел – впереди, через два дома, кто-то, так быстро, что не разобрать, мужчина или женщина, выглянул и тут же захлопнул дверь.

Отроки дружно дернули самострелами в сторону движения, но стрелять было не в кого.

– Подоприте чем-нибудь дверь, – просипел Анисим, – потом… – Наставник умолк и только махнул рукой, видимо, голос у него сел окончательно.

«Ну до чего же невезучий мужик – вечно какие-то неприятности, хотя и мелкие, но зато постоянно следующие друг за другом. Правильно его из десятников поперли, с таким командиром… А вы-то, сэр, позвольте полюбопытствовать, чем лучше? Чего вас сюда понесло, когда надо всей Младшей стражей командовать? Опять забылись?»

Согласившись на предложение Анисима «посмотреть, где тут что», Мишка сам поставил себя в совершенно дурацкое положение. Его место как старшины Младшей стражи было конечно же не здесь, а там – у ворот, рядом с Алексеем, но повернуть сейчас назад означало повторить ситуацию, которая вчера сложилась на хуторе – вся Младшая стража у ворот, и только пятый десяток (теперь уже в половинном составе) отдельно ото всех находится в глубине поселения.

«Повернуть назад? Еще подумают, что струсил, да и ребят бросать под командой Варлама… и оставаться глупо. Однако ситуация, сэр! А! Да пошло оно все… в конце концов, с ними Анисим, хоть и невезучий, но воин-то опытный, да и не должно тут быть ничего такого… в пять самострелов уложат кого угодно, ну не сидит же здесь сотня в засаде!»

Пока Мишка размышлял, как поступить, их группа продвинулась уже почти до конца проулка. Подперли, по указанию Анисима, еще одну дверь, из-за которой доносились звуки какой-то подозрительной возни, бесполезно стрельнули вслед мальчишке, шустро перебравшемуся с крыши дома на тын и спрыгнувшему наружу, и остановились возле дома, из которого доносился голос заходящегося в плаче младенца. Трое отроков осторожно, по всем правилам проникли внутрь и тут же вернулись, сообщив, что никого, кроме ребенка в люльке, там нет.

Этим-то поводом и решил воспользоваться Мишка. Невнятно пробормотав: «Пропадет же дите…» – он спешился, заскочил в дом и, сняв люльку с крюка, вынес ее на улицу.

– Варлам! Остаешься с наставником Анисимом, а я пойду мать поищу.