Читаем без скачивания Лжегерои русского флота - Владимир Шигин

Напомним, что первые разногласия у российских социал-демократов начались на 2-м съезде РСДРП в 1903 году, но окончательно большевики и меньшевики разделились лишь на 3-м съезде в Лондоне в апреле–мае 1905 года. А потому к лету 1905 года ни о каком чётком разделении социал-демократов на большевиков и меньшевиков в низовых организациях речи не шло, там ещё только пытались разобраться в сути скандала в партийных верхах. Кто придумал большевика-социал-демократа Вакуленчука, в точности неизвестно, но версия эта так понравилась нашим историкам, что её начали использовать практически все, пишущие о событиях на броненосце «Потёмкин». Впрочем, судя по всему, именно Вакуленчук (как вполне возможный член всё той же «Централки») всё же пользовался большим авторитетом на корабле. При этом поведение Вакуленчука, с точки зрения восставших, было весьма странным. Он откровенно не желал мятежа и не только сам противился ему, но и всеми силами удерживал команду, считая призывы Матюшенко провокацией. Официально считается, что Вакуленчук, как член «Централки», вынашивал свои далеко идущие планы, чтобы мятеж произошёл не на одном отдельно взятом корабле, а сразу на всём Черноморском флоте, и бунт из-за борща туда не вписывался. Однако это всего лишь догадки историков. О чём на самом деле думал Вакуленчук, мы не знаем, так как он был убит и о своих думах никому рассказать просто не успел. А потому, оставив на совести историков думы Вакуленчука, обратимся к его поступкам, которые говорят об одном — он делал всё возможное, чтобы предотвратить восстание.

Честно говоря, знакомясь со всем корпусом исторической литературы по «Потёмкину», у меня создалось впечатление, что Вакуленчук вообще не был никаким революционером, а просто авторитетным старослужащим, которого уважали и матросы, и офицеры. Смерть этого корабельного «авторитета» была вначале весьма умело использована организаторами мятежа, когда же имя Вакуленчука как жертвы «офицерского произвола» стало известно всей России, его уже задним числом причислили и к руководителям восстания, и к членам «Централки», и к членам РСДРП, и, наконец, годы спустя и к большевикам. А так как поступки реального Вакуленчука не вписывались в созданный историками образ, то ему и были приписаны некие таинственные раздумья.

Как мы знаем, уже в начале мятежа, когда командир броненосца дал команду, чтобы желающие обедать перешли на противоположный борт корабля и тем самым подали остальным пример смирения и послушания, первым, кто выполнил это распоряжение, был именно Вакуленчук. На глазах всей команды он демонстративно перешёл на противоположный борт корабля, недвусмысленно дав понять, что бузу пора прекращать и идти на обед. За ним, как за признанным авторитетом, потянулись и остальные матросы. Этот поступок, вне всяких сомнений, видел Гиляровский. Зачем же ему было убивать именно Вакуленчука, который объективно помогал восстановить порядок на корабле? Наоборот, в данной ситуации Вакуленчук был самым главным союзником старшего офицера! Здесь полная нестыковка! Причём нелогичность поведения Гиляровского столь вопиющая, что историки даже не пытаются её объяснить. По их версии, Гиляровский просто так схватил винтовку и убил своего самого верного помощника. Почему убил — а потому что царский сатрап!

Отметим и тот факт, что взаимоотношения Вакуленчука и Матюшенко были не просто противоположными, а откровенно враждебными. Историки осторожно признают эту враждебность, объясняя её лишь различным подходом к вопросу времени начала мятежа. А пишут они, что Вакуленчук и Матюшенко были чуть ли не закадычными друзьями. Заметим, что о дружбе Вакуленчука и Матюшенко не упоминает ни один из участников событий, зато глухие упоминания об их явном и давнем соперничестве имеются. Скорее всего на броненосце существовали два конкурирующих между собой клана, боровшиеся за лидерство среди матросской массы. При этом на момент мятежа клан Вакуленчука пользовался куда большим авторитетом среди команды, чем его конкуренты. Кроме этого Матюшенко не пользовался на корабле влиянием Вакуленчука, хотя бы потому, что не был членом «Централки», если Вакуленчук всё же этим членом был. Отметим, что в планах «Централки» одесский вариант никоим образом не рассматривался, мятеж надлежало поднимать в Севастополе. В противовес этому Матюшенко явился главным инициатором и последовательным проводником «одесской» линии в «потёмкинском» восстании. Совершенно ясно, что после прибытия из Одессы миноносца именно Матюшенко всеми силами провоцировал выступление матросов. Вакуленчук же старался его не допустить. Более внимательное чтение мемуаров участников мятежа на «Потёмкине» заставляет вообще задуматься, что всё происшедшее на броненосце было спровоцировано именно Матюшенко. Для чего? Об этом остаётся только догадываться, хотя вариантов не так уж и много. Скорее всего Матюшенко желал стать лидером восстания. Если бы мятеж произошёл позднее, по задуманному «Централкой» плану, то Матюшенко там к руководству никто бы не подпустил, так как там имелись свои вожаки. В дальнейшем мы ещё поговорим о характере Матюшенко, его патологической жажде власти и склонности к садизму. Пока же ограничимся тем, что если Вакуленчук скорее всего объединял вокруг себя наиболее грамотных матросов, то Матюшенко являлся, как бы сейчас сказали, лидером корабельной люмпен-группировки.

Афанасий Матюшенко личность в нашем повествовании весьма важная. Матюшенко был из крестьян, родился в 1879 году в селе Дергачи Харьковской губернии. До призыва на флот работал смазчиком в харьковском паровозном депо, кочегаром на пароходе, забойщиком скота. С 1900 года на Черноморском флоте. Анархист Харкевич, друг детства Матюшенко, так писал о нём: «Даже тогда в детстве видна была в Матюшенко какая-то… не то ненависть, не то что-то похожее на ненависть к „интеллигенции“».

По воспоминаниям очевидцев, только Вакуленчук мог как-то повлиять на ситуацию и остановить бунт на «Потёмкине», но именно его почему-то и убивают. Согласитесь, что такое убийство очень напоминает на заранее запланированное устранение конкурента, которое сразу же решало две весьма важные для сторонников восстания на «Потёмкине» задачи:

1. устранение неформального лидера, не желающего восстания;

2. создание повода для последующей беспощадной расправы с офицерами.

Устранение Вакуленчука, да ещё инсценированное, как убийство офицером, было на руку только Матюшенко и его сторонникам. Что было бы, если бы Вакуленчук остался жив? Если он действительно являлся членом «Централки», то, ориентированный не на Одессу, а на Севастополь, он скорее всего принял бы «севастопольский» план дальнейших действий. Направил бы «Потёмкин» не в не нужную никому Одессу, а в Севастополь, где его ждали соратники по «Централке». Матюшенко же был для севастопольских активистов чужим, зато, видимо, своим для одесских. Если же Вакуленчук не был вообще никаким революционером, то, останься он жив, весь мятеж на «Потёмкине» закончился бы выявлением и арестом его зачинщиков. А потому в любом случае, если Вакуленчук и мешал кому-то на корабле, так только Матюшенко и его сторонникам.