Читаем без скачивания Так начиналась война - Иван Баграмян

На XVIII партийной конференции командующий Киевским Особым военным округом М. П. Кирпонос был избран кандидатом в члены ЦК ВКП (б). Немного позднее ему присвоили звание генерал-полковника. Мы искренне поздравили Михаила Петровича.

В начале марта осложнилось положение на Балканах. Советское правительство заявило болгарскому правительству о том, что допуск германских войск на территорию страны ведет к расширению сферы войны и втягиванию в нее Болгарии и что Советское правительство встревожено этим фактом. Событие настораживающее. Оно заставило всех нас еще усиленнее работать над планом укрепления границы.

Выполнив задание, мы в середине марта вернулись в Киев. В штабе округа нас ждали. Мои немногочисленные помощники задыхались от нарастающей с каждым днем лавины срочных дел. Начальник Генерального штаба потребовал от округа провести опытные учения с целью практической проверки организации стрелковой дивизии военного времени. Предписывалось одно из соединений довести до военных штатов: рядовой и сержантский состав пополнить запасниками, призванными на учебные сборы, офицеров прикомандировать на время из других дивизий, а технику и вооружение взять из неприкосновенного запаса. С такой полнокровной дивизией предполагалось провести марш, учебные наступательные и оборонительные бои, чтобы уточнить управляемость и мобильность частей, их обеспеченность огневыми средствами, возможности тыловых подразделений. Одним словом, убедиться в соответствии новых штатов стрелковых дивизий требованиям современной войны.

Это была огромная по объему и очень кропотливая работа. Завершить ее Генеральный штаб предполагал к осени 1941 года. Читатель уже понимает, что задача так и не была выполнена до конца. Война застала наши дивизии укомплектованными по штатам мирного времени. В районе Славута, Ровно, Изяславль, Шепетовка развернулись большие учения под руководством генерал-инспектора кавалерии Красной Армии Оки Ивановича Городовикова. Тема: «Марш и встречный бой усиленного кавалерийского корпуса, действующего на фланге армии». В учениях участвовали 5-й кавалерийский корпус в составе 3-й и 32-й кавалерийских дивизий, а также танковая, моторизованная и авиационная дивизии. Местность была выбрана трудная, со множеством речушек и болот, разлившихся от весеннего половодья. Легко себе представить, как доставалось войскам. В таких условиях особенно сложно добиться взаимодействия между разнородными соединениями и частями. Всем пришлось потрудиться. К сожалению, наряду с правильными выводами, которые очень пригодились в боях, были сделаны и сомнительные умозаключения. Руководители учений, огорченные некоторыми неудачами, пришли, например, к рекомендации: «Передвижения танковых и моторизованных дивизий ночью избегать». Почему? Видите ли, усложняется управление войсками, темп марша снижается, возможны аварии, а ремонтировать технику в темноте страшно трудно. Категорически отвергались и ночные атаки: после них, дескать, и людей не соберешь.

Война зачеркнула эти рекомендации. Она заставила совершать марши чаще всего в ночное время да и ночными атаками не пренебрегать.

Мне пришлось в первую очередь заниматься армейскими планами прикрытия государственной границы. В этом деле мы раньше тесно сотрудничали с генералом Германом Капитоновичем Маландиным. Но теперь он уехал — его назначили начальником Оперативного управления Генерального штаба. А на его место прибыл мой однокашник по Академии Генштаба генерал-майор Алексей Иннокентьевич Антонов. Он был удивительно похож на своего предшественника и характером, и умом, и образованностью. Даже во внешнем облике между ним и Маландиным было какое-то неуловимое сходство. Антонову до военной службы тоже удалось пройти полный курс гимназии и первый курс лесного института. Он так же, как и Маландин, в первую мировую войну окончил юнкерское училище. С 1919 года — в Красной Армии, на фронтах гражданской войны. Впервые мы встретились с ним в 1936 году в Академии Генерального штаба, куда он прибыл с должности начальника оперативного отдела Харьковского военного округа. Но не успел Антонов проучиться и года, как его срочно отозвали из академии и назначили начальником штаба столичного военного округа. Потом он преподавал в Военной академии имени М. В. Фрунзе. И вот незадолго до войны судьба снова свела нас вместе.

Решая организационно-мобилизационные вопросы, Антонов сумел быстро разобраться в обстановке, оценить всю важность плана прикрытия границы. Он оказал огромную помощь во всей нашей работе.

Армейские планы прикрытия государственной границы разрабатывались под непосредственным руководством и контролем командования округа. Были вызваны начальники штабов всех армий с группами офицеров, допущенных к этой работе. Все это время они безвыездно находились в Киеве. К нашему возвращению из Москвы планы уже были готовы. К счастью, больших переделок не потребовалось.

В конце марта генерала Пуркаева вызвали в Москву.

Возвратился он необычно оживленным и очень довольным. Его самоотверженный труд был отмечен вторым орденом Красного Знамени.

Из столицы начальник штаба привез последние новости. В частности, он рассказал, что в Москве обеспокоены развитием событий в Югославии. В Генеральном штабе имеются сведения, что Гитлер избрал Югославию очередной жертвой, собирается ее оккупировать. А так как нашему правительству далеко не безразлична судьба народов этой страны, то могут возникнуть осложнения в наших отношениях с фашистской Германией.

Действительно, в ближайшие недели обстановка в Юго-Восточной Европе резко обострилась. 27 марта в Белграде вспыхнуло восстание против тогдашнего югославского правительства, старавшегося превратить Югославию в сателлита фашистской Германии. К власти пришли антигитлеровски настроенные круги во главе с генералом Симовичем. Спустя несколько дней, 5 апреля 1941 года, Советское правительство заключило с новым правительством Югославии договор о дружбе и ненападении. Это была моральная поддержка народам Югославии и явное предостережение Гитлеру.

Но Гитлер не внял предостережению и обрушил на Югославию фашистские полчища. Печать наша по вполне понятным причинам реагировала на это событие сдержанно, но в народе известие о нападении гитлеровских войск на Югославию вызвало возмущение. Помнится, в один из апрельских вечеров мне довелось смотреть чудесный фильм Эйзенштейна «Александр Невский».

Зрители бурно воспринимали перипетии фильма. Когда же лед на Чудском озере затрещал под псами-рыцарями и вода начала поглощать их, в зале, среди громких восторгов, раздался яростный возглас: