Читаем без скачивания Бедовый месяц - Ефиминюк Марина Владимировна

– Вишенка, так сказала бы, что надо составить вам компанию, – засюсюкал он. – Чтобы ты знала, я дегустировал и все время о тебе вспоминал. Не икалось?

– Нет, – процедила тетка, снова обретя пронзительную тональность. – За мной, дегустатор непуганый. Расскажешь, как так вышло, что твоя лучшая половина чуть не сгинула в гостевом доме, а ты себе спокойно жизнью наслаждался.

– Постой, тетушка! – остановила я воинственную родственницу. – Лучше пойдем за Ренделом, он знает дорогу.

– Так вы от экскурсовода, что ли, отстали и заблудились? – не очень натурально охнул Рендел.

Тетка поджала губы. Если она упрет руки в сытно-кругленькие бока, то репутации Торнов ничто не поможет.

– Тетушка, помните, что вы не в Энтиле, – без экивоков попросила я не скандалить в самом эпицентре светского общества. – Доберитесь до номера, а потом беседуйте. Можно громко. Главное, не разбейте фарфоровую тарелку с орешками…

Орешки на фарфоре Клементину точно впечатлили. Хоть виду она и не подала.

– Веди, – скомандовала супругу.

– Прошу, ненаглядные леди, – немедленно махнул он тростью, догадываясь, что пришло время не ерепениться, а сотрудничать. – Препровожу со всеми почестями.

Лестница показалась бесчеловечно длинной. Ноги гудели, как после похода по пересеченной местности. Понятно, что в походах мне бывать не приходилось, но точно болело ничуть не меньше.

Я поднималась, держась за перила, и смирялась с мыслью, что Вудстоки вряд ли разделят со мной «радость» от обеда с Марджери. До трех часов дня треть из них не доживет.

Сейчас эта самая треть не желала держать язык за зубами и подписывала себе смертный приговор. Может, Лидию делегируют? Если сумеют выкурить из номера.

– Да что же ты злишься, вишенка? – бубнил Рендел. – Я не потратил ни медяшки. Дегустация была совершенно бесплатная. Сказали, что все на счет запишут.

– На чей? – напряглась я.

– Я не понял, – признался дядька. – Меня все время называли фамилией твоего мужа, а исправлять хороших людей ни в коем случае нельзя. Зачем их ставить в неловкое положение?

Благослови боже начесанные панталоны! После полосатых трусов в моем гардеробе Филипп, в принципе, ничему не должен удивляться. Даже счету за дегустацию из питейного зала.

– Вишенка, ты меня слушаешь? – канючил Рендел.

– Очень внимательно, – мрачно отозвалась благоверная, определенно продумывая новый план по воспитанию старого супруга.

– Клянусь, что теперь от тебя ни на шаг! – уверил он.

– Да кто ж тебе позволит? – нехорошо хмыкнула та.

– Если на экскурсию, то вместе, – с жаром поддержал дядька, видимо, решив, будто жена дает слабину. – И на дегустацию…

Клементина проткнула Рендела злобным взглядом промеж кустистых седых бровей.

– На экскурсию, – примирительно повторил он, но, прежде чем войти за мрачной «вишенкой», вручил мне трость и пробормотал, дескать, от греха подальше.

В номер я втащилась. Филипп сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и внимательно изучал какие-то бумаги. На удобном расстоянии, чтобы не тянуться к столу, в воздухе висела чашечка с кофе на тонком блюдце, словно пристроенные на невидимую полочку.

Муж переоделся в широкие брюки без стрелок и белый свитер с высоким воротом. Похоже, одежда считалась домашней, но в этом мужчине не было ничего домашнего или уютного. В полупрозрачном солнечном свете, с небрежной прической и в расслабленной позе он, казалось, сошел с картинки из женского альманаха, висевшей над кроватью моей соседки по комнате. Вообще-то, та портретная карточка призывала купить дорогие наручные часы известной часовой мастерской. У Филиппа из-под рукава как раз такие выглядывали.

– Вернулись, леди Торн? – Он посмотрел на меня над краем бумаг. – Ваши родственники в добром здравии после дороги?

– Спасибо, здравие у них преотличное. Надеюсь, таким оно и останется, – добавила я себе под нос, пристраивая трость на деревянную стойку для зонтов, а заодно и магией присобачила, чтобы не скособочилась. В воздухе вспыхнул и потух сноп золотистых искорок от заклятия.

Где-то на полдороге к вожделенному дивану Филипп отложил документы и предложил тоном гостеприимного хозяина:

– У нас осталось время до обеда. Прогуляемся по замку.

Только не снова! Я больше не способна любоваться на картины и елки в бантиках.

– Да лучше сразу пристрелите заклятием, чтобы не мучилась! – вырвалось у меня.

У мужа поползла наверх бровь. Только одна. Видимо, таким образом проявлялось удивление. На самом деле он сделался таким же привлекательным, как тот незнакомый актер с картинки, но очков Филиппу это не прибавило.

Пришлось изобразить милую улыбку, что было поистине большим мужеством, учитывая, что ныли ноги, а филейная часть желала пристроиться туда, где ее больше никто не побеспокоит прогулками по коридорам.

– Филипп, я ценю ваше желание провести экскурсию, но уже достаточно близко познакомилась с «Сиалом». Ближе, чем хотелось бы. И нам с ним стоит друг от друга немного отдохнуть. Особенно от меня устали его коридоры.

– Другими словами, вы заблудились, – резюмировал он серьезно. Но как-то по-особенному серьезно, словно с трудом сдерживал смех.

– Вы удивительно проницательны, – чинно кивнула я.

– По дороге к родственникам или на обратном пути?

Вот ведь въедливый!

– Но не в тот момент, когда уточняете подробности, – заметила я. – И коль теперь вы почти все знаете о моем позоре…

– Вы ничего не рассказали.

– Почти все, что следует знать о моем позоре, вы уже знаете, – исправилась я, – поэтому позвольте пережить его, сидя на диване.

– Как я могу отказать вам, леди Торн? – Он взмахнул рукой в пригласительном жесте. – Не стесняйтесь. Кофе?

– Пьете черный? – сморщилась я. – Он же похож на деготь.

– Любите со сливками?

– Предпочитаю цветочный чай. – С видом выпускницы института благородных девиц я присела на краешек дивана, потом поерзала и отъехала поглубже. Ни ноющей пояснице, ни свинцовым ногам необходимость держать спину ровно не помогала.

– Раз уж вы и полосатые панталоны видели, и о позоре знаете, давайте совсем не будем стесняться. Посидеть мне мало, очень хочется полежать. – Шустренько скинув туфли, я с удовольствием растянулась на мягких подушках. – Эти коридоры меня уходили, как дракона крутые склоны.

По-моему, этот диван – лучшее, что случилось со мной с брачного обряда. Лежать на нем в неудобной позе натурщицы было настоящим преступлением против всех постояльцев, сегодняшним днем желавших своровать со стены схему замковой планировки. Окончательно отбросив смущение, я подложила под голову маленькую бархатную подушечку, с удовольствием распрямила колени и блаженно прикрыла глаза.

– Кстати, Тереза, – проговорил Филипп в тишине, отчего-то желая превратить нашу безмолвную компанию в беспрерывно что-то обсуждающую. – Когда вы забываетесь, выходите из образа милой дурочки.

– Часто? – нисколько не смутившись, спросила я.

– Весьма.

– Значит, можно больше не притворяться? От внезапных улыбок у меня сводит челюсть.

– Буду благодарен, – с иронией отозвался Филипп. – Никогда не любил глупых женщин.

Лидию хватил бы удар, услышь она это признание от мужчины, которого считала эталоном всех своих женских надежд и чаяний. Он буквально опроверг все, во что она свято верила.

Проснулась я дивно отдохнувшая. На широкой кровати со столбиками, в спальне, утопающей в темноте. И не помнила, как переместилась с дивана на удобное ложе. Дверь была заботливо прикрыта. В недоумении влезла в домашние туфли, аккуратно пристроенные возле кровати, и выглянула из комнаты.

В номере было тихо. Подумалось, что Филипп отправился на дегустацию каких-нибудь благородных вин или просто захотел пообщаться со старыми приятелями, так сказать, поделиться семейным опытом. Пусть не особо богатым, но точно ярким.

– Добрый вечера, Тереза, – прозвучал в гостиной вкрадчивый мужнин голос, когда я преспокойненько пошатывалась в сторону ванной.