Читаем без скачивания Обретение счастья - Виктория Васильева

Но Растегаев выбрал Бурову…

В институт Ольга попала после аспирантуры с уже абсолютно готовой, даже переплетенной и заключенной под голубую дерматиновую обложку кандидатской диссертацией.

До защиты оставалось совсем немного времени, которое, казалось, ускорило свой бег, подгоняемое волнениями.

Проверки и перепроверки экспериментальных данных, систематизация характеристик полученных веществ, тщательный анализ их спектров… У девушки совсем не оставалось времени на какие-либо иные занятия.

К тому времени Ольга уже имела постоянную московскую прописку. Ее прописала к себе старшая сестра матери тетя Вилора, жившая в небольшой квартирке неподалеку от Савеловского вокзала. Тетушка никогда не была замужем, вела уединенный образ жизни и предпочитала, чтобы ее называли просто Лорой, поскольку «Вилора» расшифровывалась не иначе, как «Владимир Ильич Ленин — отец революции». С возрастом столь идейно нареченная дама стала стесняться своего имени.

Ольга скорее не жила, а «числилась» в Лориной квартире. Почти все время она проводила в институте или в библиотеке, питалась, в основном, в столовых, даже ночевала довольно часто у подруг. Она вела образ жизни, присущий скорее холостяку, начинающему научную карьеру, чем молодой красивой девушке.

Растегаеву в то время только что исполнилось пятьдесят, и в институте шумно отметили этот юбилей. Моложавый, а для своих титулов — и вовсе молодой академик вежливо принимал поздравления и подарки, смущенно благодарил и интеллигентно раскланивался. После официальной части намечался банкет. Естественно, младшие научные сотрудники, в том числе и Ольга Бурова, в списках приглашенных не значились.

Но в актовом зале девушка присутствовала, пришла туда, как и все прямо из лаборатории, едва сняв пропахший химикалиями халат, в джинсах и водолазке. Зашла в зал — и поразилась, потому что женщины оказались удивительно нарядными. Высвободившаяся из рабочей одежды прекрасная половина института не упустила случая произвести впечатление на директора.

Ольга в своей демократичной водолазке и видавших виды джинсах почувствовала себя маленькой серой мышкой. Девушка знала, что жена академика очень больна, и что академик частенько обращает внимание на других дам. Но в стенах института это «внимание» проявлялось исключительно в рамках правил приличия. Однако неутешительный, подобный приговору, диагноз Анны Николаевны, о Котором, естественно, знали в институте все, предоставлял коллегам — женщинам возможность предвкушения интересной перспективы.

И в день юбилея патрона пришедшие в актовый зал расфуфыренные дамы напоминали стаю ворон, приукрасившихся павлиньими перьями.

Ольгу академик в качестве возможного «объекта» не интересовал совсем, но показное великолепие сидящих в зале привело ее в состояние полного замешательства.

Она тихо ушла с торжественного собрания, вернулась в пустую лабораторию и почему-то стала тщательно разглядывать себя в зеркале, висевшем у вытяжного шкафа.

Неожиданно девушка вспомнила, что более трех лет, со времени, как рассталась с Алексеем, она не делала маникюр. Правда, постоянная работа с растворителями в принципе исключала успешное использование лака для ногтей.

«Но ведь сами ногти можно держать в порядке», — подумалось. Оле, когда она вдруг пристально взглянула на свои руки и увидела заусеницы, обломанный ноготь, шелушащиеся участки кожи.

А из зеркала на нее смотрело бледное, без косметики, лицо со следами многодневной усталости и недосыпания.

«Правду говорят: чем больше женщина спит, тем лучше она выглядит», — вновь вспомнилась расхожая мудрость.

Ольга в мыслях перебрала свой гардероб, по сути, студенческий, почти не пополнившийся за нищие аспирантские годы. И здесь, в институте, — сто тридцать рэ… Чувство безысходности вдруг охватило все ее существо.

Необходимость, но полное бессилие что-либо изменить угнетали. Ольга вспомнила, что у нее нет даже приличного костюма, в котором можно было бы защищать диссертацию.

«Одинокая нищенка… Золушка, к которой не придет фея…» — загрустила девушка.

Но мысль работала в полном соответствии с научным методом. В Туле на сберкнижке, открытой на имя Ольги после развода родителей, скопилось достаточно средств. Отец не один год платил алименты, а мать позаботилась, чтобы деньги собирались впрок. При этом семья существовала на скудную библиотекарскую зарплату матери.

Ольга предчувствовала, что грядут перемены в государстве, что деньги могут попросту исчезнуть. Поэтому представившийся неожиданный выход сразу из нескольких затруднительных положений ее очень обрадовал.

В ближайшую субботу она навестила родной город, побеседовала с постаревшей и, как всегда, несчастной матерью, обменялась несколькими репликами с осунувшимся Карлом Карлычем, а потом, никому не сказав ни слова, сняла все деньги со счета и в тот же вечер вернулась в Москву.

Так началось преображение…

Ольга доверила свои волосы лучшим парикмахерам города. Светлая шевелюра, почти не потеряв длины, приобрела изысканную пышную форму.

Она, наконец-то, сделала маникюр, купила защитные и питательные средства для ухода за руками.

Посетив салон Зайцева, Ольга выбрала элегантный деловой костюм и добротный плащ.

Модный зонтик, шляпа, сумочка, туфли, перчатки — все это теперь было в ее арсенале. И однажды утром в двери института вошла прекрасная незнакомка.

Ольга изменила даже походку, поскольку новый образ, создаваемый ею, начисто отметал представление о шустрой «ученой крысе».

Теперь она двигалась плавно и красиво, ставила ногу так, как, наверное, пытались бы делать это творения Антонио Кановы, если бы могли ожить.

Прекрасная косметика, духи «Черная магия» и ослепительная улыбка довершали впечатление.

Весь институт был повержен. Мужчины едва узнавали в этой красавице прежнюю постоянно усталую и замотанную Ольгу Бурову. Она стала леди номер один. Об этом не мог не узнать и директор.

Глава 8

За две недели до даты, назначенной для защиты, директор включил Ольгу Бурову в списки участников предстоящего научного симпозиума. Тезисы ее выступления были подготовлены за один день и срочно высланы в Алма-Ату, где и должна была состояться конференция.

И хотя академик Растегаев не переставал твердить о ее блестящем научном будущем и об огромной практической ценности ее исследований для фармакологии, Ольга почти наверняка знала, что удивительный интерес большого ученого к ее личности связан прежде всего с внешними изменениями в ее облике.