Читаем без скачивания Разрешенное волшебство - Ник Перумов

За Салли — Светланка. Ариадна. Дункан. Мело-ди. Леон. Купава. Мечислав.

Уже почти ничего не осталось от Ближнего Вала. Джейана отступала шаг за шагом; только она одна видела рвущие плоть твари синие молнии (почему, ну почему Великий Дух даровал нам лишь это примитивное оружие?!) и понимала, что если не остановит чудовище сейчас, то не остановит уже никогда. И тогда роду Твердиславичей не жить.

Из всех защитников Вала на ногах остались лишь Джейана да Гилви. Девчонка, несмотря на боль, стояла пошатываясь и прижав пальцы рук к вискам, помогая Неистовой, отдавая всю себя бою, до последней капли; но Джейане нужно было больше, ещё больше, намного больше!

“Ну потеряй же сознание, ну скорее, глупная Такую боль иначе не вытерпеть!” — Джейана не могла крикнуть, не могла обратиться к Гилви мысленно; всё без остатка забирало сражение. А эта глупная дурочка, эта плакса держится и терпит, думая, что этим помогает ей, Джейане!

Поздно было плакать и горевать, сожалея о том, что не предупредила всех заранее, не сказала — падайте, валитесь, отрубаетесь!

Очередная молния врезалась в плоть твари. Очередная серая панцирная плита расплавилась. В очередной раз на её месте из розоватого парящего мяса начала складываться новая. Сеть Силы была готова, Джейана накинула её на тварь, но синие молнии били в чудовище, словно в пустое место.

Ночь раздвинула полы чёрного плаща, с наивным любопытством взирая на битву. На тёмной, тёмной земле, посреди мрачной чащи ярко горел огонь колдовской силы, сверкали и разили молнии, и нечто серое, громадное, тупое и злобное надвигалось прямо на впавшую в транс Джейану. Она ни на миг не могла ослабить напор. Ей не хватало ещё чуть-чуть, самой малости, той самой малости, которая оставалась у Гилви и которую она, Джейана, смогла бы вырвать, лишь убив несчастную.

Убив?

— Гилви! Хватит! Не противься! Падай! Джейана отвлеклась. Отвлеклась на секунду, не больше — много ли времени нужно выкрикнуть эти слова? Но в магическом поединке и секунда — очень много. Слишком много. Чудище в яме радостно-ут-робно взревело. Сеть затрещала по швам. Земля волнами плеснула в стороны, словно простая вода. Мельком Джейана заметила, что бурые отвалы накрыли тела защитников. Похоронены заживо — и кто знает, откопаем ли их.

Тварь была совсем близко. Джейану окатило жаркое зловоние. Руки отказывались повиноваться, глаза неотрывно смотрели в бездонную ночь зрачка на болтающемся кровавом шаре, только-только появившемся из розоватой плоти зверя.

Великий Дух, я больше не могу!

Будь здесь Твердислав, всё обернулось бы по-иному. Он придумал бы, как обычным копьём из краеноплодки ранить чудище сильнее, чем самым страшным, самым гибельным заклинанием — если откажет даже сам Ключ-Камень.

Гилви услыхала вопль Джейаны. Но разве можно потерять сознание по собственной воле, когда все силы отдаются борьбе, и накрепко затвержено — стоять насмерть! Держаться до последнего!

Она не могла потерять сознание по приказу.

Монстр напирал. Бездушный, не испытывающий ни страха, ни боли, он желал лишь одного — жрать. Джейана чувствовала его тупой мозг, лишённый даже гнева и ярости — одни только голые рефлексы. И, уже понимая, что проиграла, что даром погубила всех, судорожно продолжала стягивать Сеть — лишь для того, чтобы сотканные из человеческой боли и страданий ячейки рвались под натиском громоздкой туши.

Гилви растерянно обернулась. В больших глазах застыло удивление — Неистовая, ну что же ты? И не объяснишь, не втолкуешь дурёхе, что из-за её, Гилвиной, стойкости погибает сейчас клан!

— Джей!

Не было времени оборачиваться. Но, Великий Дух, какой Ведун притащил сюда Фатиму?

Фигурка Фатимы появилась сбоку от чудовища. В лучшей выбеленной накидке, на лбу — дивно мерцающий резной обруч из серебрянки, на запястьях — такие же, в пару, браслеты. Словно со свидания, впрочем, она как раз и была со свидания. На руках у девушки сидела малышка лет пяти с дивными золотистыми волосами, какие бывают только у феечек. Лиззи. Девчушка с громадным и добрым даром, из которой ещё долго предстоит растить настоящую Ворожею, способную драться и убивать.

Джейана не успела ни остановить безумных, ни даже просто гаркнуть им “стой!”. Лиззи неожиданно легко спрыгнула на землю, ловко перебирая босыми ножками, подбежала к ворочающемуся во рву убийственному монстру. Положила обе ладошки на серую чешую и вроде бы что-то прошептала.

Басовитое гудение внезапно прервалось. Длинные усы опали. Кровавые шары глаз с неожиданной быстротой начали втягиваться под панцирь. Видимый лишь Джейане, над тварью начал быстро раскрываться голубоватый призрачный ореол сна.

Лиззи усыпила страшилище.

— Гилви, Фатима! — От вопля Джейаны, казалось, сюда сбежится вся нечисть, что обычно окружает Отвечающего.

Гилви поняла всё быстрее медлительной Фатимы. Рыжие девчоночьи космы мелькнули возле серой брони — и малышка оказалась на руках у Гилви. И вовремя — потому что сонная голубизна стремительно гасла, и Джейане на последний удар оставались уже не секунды, а их жалкие, стремительно тающие доли.

И всё же она успела. Удар получился коварным и предательским — по сонному, ослабившему защиту врагу. Но иного выхода нет. Либо ты покончишь с этой тварью — либо твоему клану не жить. Всегда, когда перед Джейаной оказывался этот выбор, она решала его не рассуждая, мгновенно и однозначно. Клан должен жить, а какой ценой — никого не волнует. За всё в ответе она одна. И она даст ответ — когда, вознесенная на Летучем Корабле, предстанет перед судом Великого Духа.

Удар получился на славу. Вся накопленная Сетью сила, безжалостно вырванная из защитников Вала, обернулась разящим огненным мечом (ничего иного Джейане в тот миг просто не пришло на ум). Серый панцирь рассекло надвое. Горящая плоть брызнула в разные стороны. Монстр забился в корчах, а Джейана с мстительным восторгом всё вгоняла и вгоняла в необъятную тушу свой невидимый клинок. Из страшной раны летели обжигающие чёрные брызги, перебитые жилы извергали потоки ядовитой крови — Фатима быстрым заклятием отвела гибельный дождь от Джейаны.

Джейана слышала тот жуткий хруст, с которым её невидимый клинок рубил костяк чудовища. Хруст — и тонкий, жалобный плач, с которым тварь испускала дух.

А потом меч дошел до каких-то витальных вместилищ бестии, и огонь клинка, соединившись с жизненной силой, воспламенил их.

Из воронки вверх, к тёмным небесам, ринулось крутящееся, всесжигающее пламя. Казалось, вспыхнула сама земля. Огненные языки взлетели выше темных древесных крон; жгучий ветер воспламенил кору и сучья, так что Фатиме с Гилви пришлось в зародыше давить начало лесного пожара.